Читать книгу "Тестостерон РЕКС. Мифы и правда о гендерном сознании - Корделия Файн"

После акта испытываешь укол острой боли, словно что-то не так, потому что ты только что пережил нечто безличное… после чего не следует никакого общения. Все кончено, все прошло. Ты больше не интересен девушкам, с которыми только что был. И это большое разочарование22.

Один тридцатиоднолетний мужчина объяснил Сандерс:

Секс очевидно весьма интимный акт, и это странное ощущение: заниматься им с той, кого никогда прежде не встречал, а потом просто развернуться и уйти. Когда встречаешься с женщиной регулярно, это больше похоже на настоящее человеческое взаимодействие23.

Настоящее человеческое взаимодействие. Весь этот разговор о “стратегиях спаривания” – сам термин вызывает в воображении образ препирающихся горемык, склонившихся над столом с утыканными флажками картами местных баров, – затмевает предположение, что мы “подготовлены психосексуально и физически для нерепродуктивного секса”, как утверждает Лейден24.

Когда мы прекратим рассматривать человеческую сексуальность только через призму объединения двух репродуктивных потенциалов25, нам перестанет столь очевидно и неизбежно казаться, будто мужчины должны стремиться к успеху, пока женщины беспокоятся, как выглядеть моложе. Например, аргументация Тестостерона Рекса подразумевает, что именно женская физическая привлекательность тесно связана со столь важной фертильностью (проявляющейся в моложавости, признаки которой напрямую соотносят с женской красотой). Но с репродуктивной точки зрения и у женщин есть хорошая причина рассматривать красоту и юность мужчин как притягательные качества. Некоторые эволюционные психологи предполагают, что женщины развили “краткосрочную половую стратегию”, в соответствии с которой они ищут случайных сексуальных встреч с мужчинами с хорошей генетикой, а привлекательные лицо и тело являются для мужчин наглядной рекламой их превосходных генов26. Более того, как указала Хрди, “пожилые мужчины… хотя еще в силе, могут передать со спермой накопленный груз генетических мутаций”27. Недавнее исследование показало, что в сперме пожилых мужчин “новые” (de novo) мутации (то есть те, которые возникают впервые в гаметах в противоположность наследственным мутациям) возникают чаще, чем в сперме молодых мужчин, и, соответственно, вносят больший вклад в генетические заболевания28. По-видимому, чем моложе мужчина, тем лучше состояние его “хороших генов”. Но мужчины не носят неудобные туфли на платформе, чтобы казаться выше, редко отдают баснословные деньги за операции, чтобы их фигура больше напоминала перевернутый треугольник, а подбородок посильнее выдавался вперед, и не выстраиваются в очередь, чтобы парализовать себе лоб инъекциями ботокса. Это отсутствие мужского энтузиазма по части болезненных и дорогих физических преобразований указывает на возможность того, что на недостатки репродуктивного потенциала могут не обращать – и не обращают – внимания, когда дело доходит до сексуальной привлекательности.

Конечно, физическая привлекательность – значимый фактор в принятии решений о сексе и романтических отношениях, и то, что наш расцвет не приходится на 80 лет, – это вовсе не пустая социальная условность. Но, освободившись от гипотез устаревшей теории полового отбора, разумней спросить, всегда ли мужчин будет больше заботить физическая привлекательность, в то время как женщины будут больше фокусироваться на ресурсах. Как указывает один ученый, данные по первому вопросу “собираются в общем и целом из городских людей среднего класса, как правило, с высшим образованием”, представляющих “культурную и экологическую среду, которая эволюционно более нова: они вовлечены в наемный труд, в местный, национальный и глобальный рынки, на них влияют СМИ, они живут в относительно больших популяциях”29. Работы, которые исследовали предпочтения партнеров в небольших сообществах с экономикой, более сходной с нашим первобытным прошлым, – таких, как охотники-собиратели хадза из Танзании30 и охотники-земледельцы шуар31 из Эквадора, – не нашли подтверждения, что мужчины и женщины различаются в том, насколько им важна физическая привлекательность партнера. В последующем исследовании, хотя контрольная выборка из студентов Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе показала “типичные” половые различия по части важности физической привлекательности, таких различий не обнаружилось среди народа шуар.

А что насчет солнечных очков “Булгари” в предположительно успешном человеческом спаривании – это мужские ресурсы? Как мы видели в главе i, ошибочно делать поверхностные суждения, будто ресурсы и статус женщины не важны для ее репродуктивного успеха. Они могут иметь критическую значимость у млекопитающих, включая приматов. Хрди утверждает (если чуть поправить ее слова, можно представить, что их говорит мать сыну в романе Джейн Остин):

Очевидно, для мужчин имеет эволюционный смысл выбирать женщин, основываясь не только на их плодовитости, но и исходя из вероятности выживания потомка. При учете межпоколенческих факторов мужчина также должен принимать во внимание статус женщины, узы родства и качество ее жилища32.

Определенно это так, и в кросс-культурных исследованиях достоверно обнаруживается, что женщин больше заботят материальные ресурсы потенциального партнера. Однако Дюпре указывает:

Учитывая, во-первых, что женщины в большинстве обществ имеют меньше ресурсов, и, во-вторых, что женщины часто предчувствуют зависимость от финансовых ресурсов их партнеров, это наблюдение не требует глубокого биологического объяснения33.

Без сомнения, раннее материнство влечет за собой зависимость от других. Это изматывающий, отнимающий массу времени и сил труд. Но если вспомнить самок сверчков из главы i, которые применяли гибкую стратегию спаривания в зависимости от конкретных “экономических” обстоятельств34, то чем больше равенство полов, тем меньше гендерный разрыв в оценке важности финансовых ресурсов партнера (как и в оценке важности других предпочтений, например целомудрия и приятной внешности)35. Не стоит говорить, что условной страны, в которой мужчины и женщины наслаждаются экономическим равенством, в реальности пока не существует. Но даже за относительно короткий период между 1939 и 2008 годами предпочтения сменились, уйдя от традиционных ролей мужа-кормильца и жены – хранительницы очага, что замечают психологи Венди Вуд и Элис Игли36. Для мужчин теперь важнее, есть ли у партнерши хорошие финансовые перспективы, образованна ли она, умна, в то же время кулинарным и домоводческих способностям уделяют меньше внимания. И интерес мужчин к этим “ресурсным ценностям” вовсе не политкорректность, о чем свидетельствуют изменения в брачном укладе в Соединенных Штатах. Прежде более богатые и более образованные женщины имели меньше шансов выйти замуж, теперь все наоборот. Как замечают Вуд и Игли, это означает, что женщины теперь характеризуются “брачными шаблонами, сходными с мужскими”37.

Вообще-то мы можем вскоре распрощаться с вдохновленной экономическими нуждами любовной историей, в которой женская Плодовитость встречает мужские Ресурсы, заводит дом и максимизирует репродуктивный успех. По крайней мере, в некоторых культурах гораздо важнее, чтобы партнеры были похожи на нас в этих качествах. Поведенческие экологи Питер Бастон и Стивен Имлен столкнули два взгляда: “притягивает потенциал” и “притягивает сходство”. Они попросили около тысячи американских студентов распределить по значимости предположительно эволюционно важные категории богатства и статуса, преданности семье (что вроде как должно быть важно женщинам), физической привлекательности и сексуальной верности (предположительно особенно ценимые в партнерше)38. Потом студенты ранжировали себя по тем же самым качествам. С точки зрения “притяжения потенциала” люди с высокой “ценностью партнера” (то есть мужчины, которым важны физически привлекательные и целомудренные женщины, и женщины, которым важны богатые, статусные и преданные семье мужчины) будут ожидать от партнера более комплементарный репродуктивный “потенциал”. Но с точки зрения “притяжения сходства” люди будут желать, чтобы их партнер был более похож на них самих: женщина, которая считает себя физически привлекательной и богатой, будет желать похожего партнера; мужчина, который считает себя верным и ориентированным на семью, будет искать такую же женщину. Хотя, если бы исследователи рассматривали только данные, подтверждающие гипотезу “притяжения потенциала”, они бы подтвердили ее и сделали традиционный вывод. Гипотеза “притяжения сходства” выиграла легко в плане своей способности объяснять человеческие предпочтения. Например, восприятие мужчиной своего богатства и статуса более связано с важностью богатства и статуса, которых он ждет от потенциальной партнерши, чем с ее привлекательностью. Похожим образом, если женщина считала себя красивой, для нее красота партнера была важней, чем его богатство и статус39. Приведя данные разных исследований, по которым похожие люди образуют более крепкие браки, исследователи заключают: их “результаты свидетельствуют, что стоит сместить акцент со стандартного подхода, который фокусируется на индикаторах репродуктивных потенциалов, к пониманию, как подбор по сходным чертам вносит вклад в стабильность брака и, возможно, в репродуктивный успех”40.