Читать книгу "Гала и Элюар. Счастливый соперник Сальвадора Дали - Ирина Эренбург"

— Молодой бог, — еле слышно произнесла она.

— Что? — он оглянулся на голос. — Ты о чем-то спросила?

— Иди сюда. Тут хорошо, — произнесла она чуть громче и похлопала ладошкой рядом с собой.

— Да-да…

Он вновь отвернулся и продолжал стоять, покусывая стебелек травинки.

— У Пенелопы хватит терпения ждать.

Гала распростерлась на покрывале. Подложив под голову руку, она закрыла глаза. Ею завладела нега, щемящее ощущение полноты существования и какое-то сладкое, томное предчувствие.

Опустившись на покрывало рядом с ней, Эжен вдруг оробел. От ее запрокинутого лица с влажными завитками волос на висках, с тонкими нитями бровей и веером ресниц веяло покоем и такой отрешенностью от высокого чистого неба над головой, от подрагивающей листвы, от него самого — от всего, что Эжен почувствовал себя лишним; поманив, она вновь ускользала.

Кроны деревьев трепал ветер. Внизу белела черепичная крыша санатория. Он смотрел в подсвеченное солнцем спокойное лицо девушки и ждал. Чего? Он и сам не знал.

— Мой молодой бог, — наконец, едва разжав губы, повторила она.

— Бог не может быть ни молодым, ни старым. Он вечный, — ответил он резче, чем хотел.

— Ты мой бог. Мой умный, милый, чудный. Ты умеешь творить чудеса, — сказала она и замолчала, будто ей нужно было время, чтобы сказанные по-французски слова перевести на своей родной русский. С того самого вечера, когда молодой француз согласился пересесть к ней за столик, все в ее жизни изменилось. Дни перестали тянуться длинной монотонной чередой, а замелькали каруселью. Просыпаясь утром, она чувствовала карамельную сладость на губах, душа ее празднично ликовала. Каждый день видеть Эжена, разговаривать, просто находиться с ним рядом — было для нее так естественно, что возникал вопрос: как же она жила без него. Эжен много чего знал и с охотой делился своими знаниями, сочинял, и она была первой слушательницей его сочинений. Она не всегда понимала все, о чем он рассказывал, но его стихи волшебным образом воздействовали на нее. Звук его голоса, жесты, его улыбка и ясность взгляда были важнее всех смыслов. Может, и он сможет узнать ее лучше, почувствовать ближе, если ее не будут связывать путы французской грамматики?

И Гала заговорила по-русски.

— Мне кажется, что до знакомства с тобой меня просто не существовало. Нет, конечно, я была, только я — была не я. Где-то там, глубоко в душе, мне кто-то подсказывал, что в моей никчемной маленькой жизни есть какой-то смысл, для чего-то важного я родилась на свет. Только я даже не догадывалась о моем предназначении. Теперь знаю. Ты открыл мне меня саму, ибо мое призвание — быть для тебя, для твоей любви. Для твоих губ, рук, для твоих мыслей, твоих снов и мечтаний. Для всего тебя. Я хочу быть только с тобой. Я хочу ощущать всем своим существом только тебя.

Она по-прежнему лежала на спине, смежив глаза, и только ее тонкие губы едва шевелились в непонятной для Эжена речи.

— Если я кому-либо позволяла касаться себя и даже целовать, я просто искала. Искала любовь. Бог — есть любовь. Ты мой бог. Самый молодой и красивый бог. Мой Аполлон. Ты — моя любовь. Если мое тело было доступно чужим взглядам, мужские руки заставляли меня дрожать, то после я давала понять, что я его презираю, что я ненавижу его, что он совершил преступление. Его виной было то, что он — не ты. Я чувствовала, что в тех взглядах, касаниях есть нечто грязное, недостойное, греховное. Часами я стояла на коленях перед ликом Казанской богоматери и просила о прощении, просила одарить любовью. А потом я снова искала тебя в толпе, пробовала на вкус чужие поцелуи, чуждые объятия. Но даже если кто-то был рядом со мной, я чувствовала — это пустое. Океан, наполненный пустотой.

Внезапно Эжен ощутил радость. Сильное волнение отражалось на ее лице. Неужели она молится? Или приглашает к игре, упоительной и волнующей?

Он протянул руку в сторону, сорвал стебелек, провел мягкой кисточкой травинки по ее подбородку. Не открывая глаз, она небрежно отмахнулась. Этот жест показался ему таким наивным и в то же время изящным, что он невольно улыбнулся. Кисточкой травинки он коснулся ее ключиц. Гала снова отогнала невидимую мошку. Травинка скользнула в глубь выреза.

Гала открыла глаза и, увидев напротив себя его склоненное сосредоточенное лицо, вдруг рассмеялась.

— Ах ты, нахал. — Вновь перейдя на французский, она схватила его за запястье. — Куда это ты направился?

— Это не я.

Он разжал пальцы, и травинка легла ей на грудь.

— Ты хочешь меня поцеловать.

Она произнесла это еле слышно, без вопросительной интонации и не закрывала глаз, пока его лицо опускалось к ней. Его губы дотронулись до ее губ, скользнув по щеке, коснулись влажного виска. Она вся напряглась в ожидании, но он остановился. Его дыхание теплым бризом касалось ее волос, его рука еще окружала ее плечи, но между ними как будто встала стена — тонкая, прозрачная, но не пропускающая воздуха. Медленно, с каким-то остывшим взглядом, Эжен отвернулся, приняв свое первоначальное положение. Минуты две он сидел напряженный, как алхимик, усомнившийся, что сумел медь превратить в золото.

Гала приподнялась на локте, травинка упала с ее груди. Она взяла стебелек, пощекотала его руку. Он как будто не заметил. Она смотрела на Эжена. Он был рядом, и в то же время отсутствовал. Она не раз ловила его в такие моменты, когда его глаза туманились, взгляд уходил внутрь себя, лицо светлело. Некоторое время он блуждал в ином измерении призрачных образов, метафор, ритмов и рифм, и, когда на его губах появлялась тень улыбки, она радовалась вместе с ним — значит, он нашел то, что искал, он сделал открытие. Она чувствовала себя не зрителем, созерцающим процесс творения, но соучастником, сотворцом.

Сейчас же на его лице она не наблюдала и следа вдохновенной просветленности. Эжен просто отдалился от нее. Туча нашла на солнце. Гала заметила болезненно острые черты лица, синие тени под веками, холодный блеск в его глазах. Ей казалось, что она читает его мысли, и если он не осознавал, она догадывалась, в чем причина его столь внезапного отчуждения. Невидимый призрак мадам Грендель встал между ними. Гала сама была тому виной. Когда она была в их комнате и заметила рядом с фарфоровой статуэткой пастушки на комодике флакон духов — не удержалась. Открыв флакон, она смочила подушечку указательного пальца и мазнула им прядь волос около виска. Не осознав, Эжен уловил запах материнских духов на ее коже.

— Мне кажется, мы что-то делаем неправильно, — не глядя на нее, сказал он.

Его беглый встревоженный взгляд заставил ее улыбнуться. Мальчик напуган. Что ж… Надо его успокоить, предложить новую игру.

Согнув в коленях ноги, Гала села рядом с ним, расправила подол.

— Разве мы кому-нибудь мешаем? Мы ведем себя как примерные дети. Сейчас время прогулки, так? Доктор не против, когда в хорошую погоду кто-то из отдыхающих покидает территорию санатория. Кстати, когда у тебя назначен следующий рентген?