Читать книгу "Записки реаниматолога - Владимир Шпинев"

Вы, когда нас убивают, желали убийце сгнить за решеткой? Нет. Каждый год какой-нибудь психопат пыряет ножом, стреляет из дробовика в медработника. Каждый год умирают врачи не своей, неестественной смертью. Общество когда-нибудь возмутилось этому? Нет. Чаще — так ему и надо, лепиле этому, поди убил кого-нибудь, а родственник поквитался.

У доктора шансов загреметь за решетку в разы больше, чем у обычного человека. Мы то уж точно знаем, что от тюрьмы и сумы не зарекайся. Мы уязвимы, нас можно всячески осуждать, пинать. А вы, общество, не подумали, что скоро врачей то не останется? Уже во многих поселках не хватает врачей, люди лечатся травками и молитвой. Мы, видя такую вакханалию, пляску на наших костях, — уходим из медицины.

Студент медик, видя такое дело, не идет в экстремальную медицину (хирургию, реаниматологию, терапию), а идет где попроще, безопаснее и где больше платят.

Дальше будет только хуже, и я своих детей не пущу в мединститут. На хер надо, пусть хоть они будут инженерами, бухгалтерами, нефтяниками, парикмахерами, да кем угодно. На мне закончится династия медиков (у меня бабушка, отец, брат из этой когорты). Хватит! Я не буду кормить своих девочек байками о прекрасном будущем…

1:1

Поступил парень с ножевым в спину, прямо с громадным ножом в спине. Разрезано легкое, кровь излилась в плевральную полость, там же воздух сдавил легкое и сердце. Давление уже было на нуле. Бригада сработала четко, сразу в операционную, легкое ушили. Восполнили кровопотерю, давление стабилизировали.

Я отлучил больного от ИВЛ, очнулся, удалил трубку из трахеи. Полночи заставлял его дышать в баночку через трубочку, так мы расправляли легкое.

Забавный случай случился в первую ночь, когда пациент еще проводил первые часы после операции и вопрос жизни еще стоял остро. Реаниматологу только к двум ночи удалось прикорнуть, доктор сразу провалился в глубокий сон.

Прошло пятнадцать минут, звонок:

— Алло, здравствуйте, это полиция, сержант Пупкин.

— Да, реанимация.

— Я хочу узнать о состоянии Васечкина. (Пл…ть, в третьем часу ночи полицейскому приспичило…)

— Прежнее, в медикаментозном сне, — ответил доктор раздраженно и положил трубку.

Прилег, все — сна нет. Мучился, мучился, прошелся по отделению, полежал, сна нет, все стабильные. Зло накатило, пятый час утра. Доктор взял трубку и позвонил в полицию:

— Алло, полиция?

— Да, ответил дежурный.

— Это из реанимации, можно мне сержанта Пупкина, я по больному хочу доложить.

Дали трубку Пупкину.

— Алло, — ответил Пупкин сонно, явно тока выбравшись с кушетки.

— Алло, сержант Пупкин?

— Да…

— Докладываю по состоянию Васичкина, у него все без изменений, стабильный на ИВЛ.

— Один-один, — рассмеялся сержант, поняв прикол доктора. У доктора отлегло, удалось наконец вздремнуть.

Человек, как рыба, смена среды губительна для него!

Осень. Ночь. Меня выдернули в приемное отделение. На полу лежит мужчина в состоянии клинической смерти.

Грязный, вонючий, животные буквально разбегаются от медперсонала в разные стороны. Я спокойно надел перчатки, помог, чем мог — попытался оживить. Констатировал ему благополучную загробную жизнь и выяснил причины его кончины.

Оказалось, что добропорядочный прохожий, увидев человека, барахтающегося в луже, вызвал скорую. Те приехали, вытащили и привезли в приемное отделение, где он и благополучно скончался.

Я давай читать им нравоучения:

— Что же вы не хорошие такие, редиски, делаете?! Вы же его вытащили из привычной ему среды обитания, там же (в луже), все необходимые питательные вещества и растворенный кислород! Думать надо, вот оставили бы его, мож и живой остался, а такая резкая смена температур и обстановки, а также лишение его микроэлементов фатально сказалось на его самочувствии…

Коллеги с удивлением слушали мою тираду, не зная — принимать к действию или смеяться.

Недобоги

Отработав десять лет врачом, чувствуешь себя полубогом медицины (полубог — потому как не защищена диссертация, профессура, это боги!). Все умеешь, все знаешь, смотришь на молодых врачей с иронией, на их лишнюю суету, копошение над пациентом — с усмешкой.

Врач лишь поддерживает знания и умения. Приходит сестра:

— Доктор, вы будете ставить катетер в центральную вену или кубитальный катетер поставить?

— А, — махнешь рукой, — ставьте сами, — кинешь указ сестре.

Реанимационная сестра несомненно поставит катетер. Наши сестры как рентген-установки видят сосуды на руках.

Вот врач, одержимый лаврами супер доктора, разрешает за себя работать, его прерогатива давать команды и назначения.

Месяц-другой не практикуя рутинную процедуру, он все же решает провести манипуляцию особенному пациенту.

Сестре:

— Собери набор для катетеризации, я хочу поработать…

И вот доктор снизошедший до смертного (интересный каламбур в реанимационной палате), решил поставить катетер сам.

Взяв шприц с длинной иглой, наклонился, проткнув кожу почувствовал, что что-то не то. Не те ощущения, нет легкости. С удивлением понимает, что его плечевые суставы сместились в уровень тазобедренных.

Все медленно, неудобно. Начинает рычать на сестру, будто бы она дала кривую, тупую иглу и кровать слишком низка, санитарка неправильно держит руку пациента, шприц дырявый, поршень тугой. Виноваты все, кроме полубога от медицины. Но где-то на подкорке он понимает, что у него руки стали расти из жопы. Потерялись элементарные навыки. И тогда этот недобог ищет любую возможность провести манипуляцию на любом пациенте точно молодой доктор и уже с десятой катетеризацией с облегчением понимает, что руки вернулись на свое законное место.