Читать книгу "Терское казачество. Вспомним, братцы, про былое - Владимир Коломиец"

Известие о Синопе блеснуло в этой атмосфере яркой молнией. Здесь, по крайней мере, было понятно: и то, что турки покушались на Кавказ, завоеванный русским оружием, и то, что их следовало побить, и то, что Нахимов их побил, и даже то, что, может быть, туркам и их союзникам неповадно больше будет лезть куда не надо и война закончится благополучно, не наделав многих бед, не принеся огромных жертв. Но чем громче раздавались приветственные клики, тем тяжелее становилось на душе у виновников торжества.

– Ужасно то, – говорил Нахимов, – что победа подвинет против нас войну, ибо англичане увидят, что мы им действительно опасны на море, и, поверьте, они употребят все усилия, чтобы уничтожить Черноморский флот.

И опасения эти были ненапрасны. В Константинополе, Лондоне и Париже разгром турецкой эскадры в Синопской бухте был воспринят с крайним раздражением. Черноморский флот вдруг возник перед взорами политических деятелей Англии, а заодно и Франции, как самая реальная сила на пути экспансии. Турецкий флот оказался для него слабым противником. Ясно стало, что и вообще руками Турции много не сделать. Но разгром злосчастного «союзника» был еще и тем долгожданным предлогом для вступления в войну Англии и Франции, о каком обычно говорят: если бы его не было, его нужно было бы создать.

Смысл войны с Россией определился теперь конкретно и ясно: чтобы владеть Востоком и Балканами, нужно уничтожить русский флот на Черном море, разрушить его главную базу. Синоп заставил задуматься, так ли это просто сделать. Они сделали вывод о том, что с моря взять Севастополь невозможно.

Часть вторая

Глава I

В Англии и Франции немедленно началась подготовка к вторжению в Крым. Донесения русских агентов из этих стран отчетливо рисовали эту лихорадочную деятельность. Уже 23 декабря из Константинополя в Севастополь отправился английский пароход «Ретрибюшн». Официальной целью этого визита было известить власти о вступлении английского и французского флотов в Черное море (для «защиты турецкого»). Наделе же капитан парохода Дрюмонд и прикомандированный к нему французский разведчик лейтенант Бони должны были выведать силу береговой обороны Севастополя и определить возможности нападения на город с моря. Они сделали вывод, что с моря взять Севастополь невозможно. А во Франции уже готовилась сухопутная армия для отправки в Крым. В донесении от 14 января 1854 г. сообщалось: «Состав французской армии, отправляемой на Восток: пехотные полки двухбатальонного состава, а кавалерийские – трехэскадронного. Численность всей армии с включением егерских батальонов, артиллерии и обоза должна составить 42 тысячи человек».

Сборными пунктами для отправления назначены Тулон и Алжир. 4 февраля агент доносил: «Все полки, входящие в состав 1-го экспедиционного корпуса на Восток, направляются к Тулону с целью переброски в Константинополь». После высадки войск в Константинополе союзный флот планирует атаковать порты Крыма и Азовского моря, – сообщал тот же агент.

28 февраля сообщалось, что командующий английским экспедиционным корпусом лорд Раглан намерен высадить две первые свои дивизии в Персконе, чтобы отрезать русские войска, находящиеся в Севастополе, который в то же время будет атакован главными силами англо-французского флота.

По мере того как разрабатывались военные планы, аппетиты французского и английского правительств все более разгорались. Генералы увлеклись до того, что теряли чувство меры. По сообщениям из Парижа от 7 марта, назначенный главнокомандующим французской экспедиционной армией военный министр маршал Сент-Арно хвастался, что «начнет войну на Востоке и возвратится во Францию уже в начале июня, приняв начальство над финляндской армией, назначенной для отнятия Финляндии у России и отдачи ее Швеции». Однако ни во Франции, ни в Англии не забывали первоочередную задачу – уничтожение русского Черноморского флота и его главной базы.

Когда пароход «Ретрибюшн» еще выполнял свою «дипломатическую» миссию в Севастополе, французская и английская эскадры уже вошли в Черное море в готовности атаковать русский флот, если он выйдет из базы. Официально война между западными державами и Россией еще не была объявлена, но фактически это означало начало войны. Оно застигло Черноморский флот в крайне неблагоприятном положении. 15 января адмирал Корнилов – начальник штаба Черноморского флота констатировал, что флот находится в осадном положении и не в состоянии предпринять активных действий против вражеских эскадр.

– Корабли наши, – писал он, – покуда не в полной готовности. Герои Синопа потребовали мачт новых и других рангоутных дерев, а старики (корабли, не участвующие в сражении) подорваны усиленным крейсерством в глубокую осень и нуждаются в капитальных исправлениях. Меры берем, но нелегко исправить без адмиралтейства и без запасов.

Правда, французские и английские адмиралы под впечатлением разгрома турок в Синопской бухте пока не старались искать встречи с русским флотом, но господство неприятельских флотов на море ухудшало положение черноморской береговой линии на Кавказе. Незначительные силы русских войск, охранявшие Кавказское побережье, оказались в опасном положении. Черноморский флот не был в состоянии прикрыть эти войска. Поэтому Паскевич, Воронцов и начальник береговой линии вице-адмирал Серебряков настаивали на выводе русских гарнизонов из укреплений.

– Если мы не успеем этого исполнить, – обращался Серебряков к Воронцову, – то неприятель может со временем вынудить гарнизоны к сдаче их голодом, и в таком случае укрепления будут заняты турецкими гарнизонами.

В феврале 1854 г. гарнизоны большинства укреплений были сняты.

Обо всем этом знали и в Петербурге, и в Севастополе. Однако самонадеянный и упоенный легкими успехами Николай I не придавал значения предупреждениям агентуры и своих дипломатических представителей при западноевропейских дворах. Даже предупрежденный о намерении английского и французского правительств ввести свои флоты в Черное море, он написал Меншикову:

– Ежели точно англичане и французы войдут в Черное море, с ними драться не будем, а пусть они отведают наших батарей в Севастополе, где ты их примешь с салютом, какого они, может, и не ожидают.

Далее он писал:

– Высадки не опасаюсь, а ежели бы позднее и была, то, кажется, и теперь отбить их можно.

Князь Меншиков был в это время в Крыму высшей властью, полным распорядителем всех имеющихся здесь военных сил. После возвращения из Константинополя в мае 1853 г. он был оставлен в Севастополе и как начальник Главного морского штаба должен был готовить к войне Черноморский флот. 19 ноября царь подчинил ему объявленные на военном положении Таврическую губернию и часть Херсонской. Меншиков с представленными ему правами командира отдельного корпуса стал начальником и сухопутных войск.

Тонкий царедворец и дипломат, князь Меншиков полностью разделял мнение царя и потому не хотел считаться ни с какими предостережениями людей, сознававших опасность, угрожающую Крымскому полуострову и Севастополю. Он не верил в то, что противник решится высадить в Крыму большие силы, а поэтому не видел необходимости в серьезном укреплении города с суши.