Читать книгу "Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика - Рэйвин Коннелл"

Как теорию эти взгляды трудно критиковать. Приоритет классовой борьбы является «постулатом, догмой», как отмечает Кристин Делфи в связи с аналогичными концепциями, развиваемыми во Франции. Правда, существует очевидный аргумент против подобных концепций: подчинение женщины началось задолго до капитализма, имеет место у всех классов при капитализме и продолжается в странах, которые перестали быть капиталистическими. Тот факт, что женщины, принадлежащие к разным классам, имеют разные интересы, очень важен, но его признание не нуждается в догмате о приоритете класса.

Однако в замечаниях Майлз о семье присутствовали зародыши глубокого анализа. В середине и в конце 1970-х годов они получили развитие в работах разных теоретиков, особенно в Великобритании, под влиянием структуралистского направления марксизма.

Главная идея состояла в том, что семья, сексуальность или гендерные отношения в целом следует рассматривать как сферу воспроизводства производственных отношений. Тип производственных отношений (который означает главным образом классовые отношения в промышленности), согласно марксистской теории, характеризует определенный способ производства (капиталистический, феодальный и т. д.). А способ производства представляет собой стержень конкретной исторической эпохи. Производственные отношения не могут существовать без воспроизводства: изо дня в день, из года в год, из поколения в поколение. Необходимость воспроизводства вызывает к жизни социальные процессы, сосредоточенные вокруг семьи, домашнего уклада и воспитания детей. Различные теоретики давали разную оценку этих процессов. Джулиет Митчелл считала, что сферой идеологии, которая втискивает человека в определенную ячейку производства, является патриархат. Другие английские теоретики выделили свой собственный набор социальных отношений – отношения воспроизводства. Однако они сходились в том, что эти процессы или эта сфера были главной детерминантой подчиненного положения женщин.

Теория общественного воспроизводства в таком виде имела важное преимущество перед простыми теориями патриархата, построенными на идее классовых интересов, и являла собой синтез нескольких важных направлений мысли. Воспроизводство понималось как рождение детей для заполнения рабочих мест и обслуживание рабочего, уставшего после трудового дня. Здесь теория соединялась с основными фактами из жизни, которые документально отразили сами трудящиеся женщины в автобиографических сочинениях, начиная с книги Маргарет Левелин Дэвис «Жизнь, как мы ее знаем» и заканчивая книгой Гвен Вессон «Жена Брайана, мать Дженни». Другой подход к воспроизводству – рассмотрение его с точки зрения культуры и психологии, социализации, продуктом которой являются стандартные люди, нужные капиталистическому производству. Этот подход близок социалистической критике деформации образования и культуры, возникающей в связи с нуждами капитализма. Когда Эндрю Толсон высказал идею о существовании связи между соревновательной маскулинностью и функционированием капитализма, он использовал новый материал, но форма рассуждения была очень хорошо знакома социалистам.

Кроме того, теория воспроизводства доказывала системную связь между угнетением женщин и экономической эксплуатацией при капитализме. Эта связь рассматривалась как встроенная в общую интегрированную структуру социальной организации, а не как аспект отношений в рамках конкретных интересов или групп. Образ буржуазии-дьявола исчез из картины общества. Это позволило признать огромную сложность обсуждаемых вопросов и привело к появлению тонких и важных исследований. Но благодаря этому цель социальных преобразований стала казаться более значимой и менее достижимой, чем считали политики начала 1970-х. В теории социального воспроизводства было заключено нечто гораздо большее, чем привкус пессимизма.

Поскольку вышесказанное справедливо для теорий воспроизводства в других областях социального анализа, например в работах Бурдье по вопросам образования или в теории классов Альтюссера, можно сделать вывод, что все эти теории опираются на общий принцип. Суть этого принципа, на мой взгляд, коренится в самом понятии социального воспроизводства, которое имеет смысл только в том случае, если изначально постулируется некая инвариантная структура. История рассматривается в этой теории как нечто добавленное к основному циклу структурного воспроизводства. Для того чтобы история стала органичной частью теории, социальная структура должна рассматриваться как постоянно создаваемая, а не как постоянно воспроизводимая. А это имеет смысл, только если в теории предусматривается постоянная возможность того, что структура будет создаваться иным образом. Группы, обладающие властью, на самом деле обычно пытаются воспроизводить структуру, которая обеспечивает их привилегии. Но вопрос о том, преуспеют ли они в этом и каким образом этого добьются, всегда остается открытым.

Социальное воспроизводство, таким образом, является целью стратегии. Когда оно имеет место – что происходит часто, – это является достижением конкретного союза одних социальных сил в противовес другим. Таким образом, социальное воспроизводство нельзя считать постулатом или исходной посылкой теории, и данное понятие не может принять на себя тяжесть объяснения, которую взваливают на нее гендерные теории воспроизводства.

Второй основной трудностью этих подходов является установление убедительной связи между потребностями капитализма и тем, что касается именно гендера. Достаточно очевидно, что если капитализму суждено существовать и дальше, то преуспевание его господствующих групп должно обеспечиваться с помощью какой-то стратегии воспроизводства. Но при этом вовсе не очевидно, что их действия должны привести к иерархии полов и угнетению по признаку пола. То же самое можно утверждать (как иногда и делается) и относительно расовой и этнической иерархий или иерархий возрастных групп. Ряд исторических данных, которые были известны ранним социалистам, таким как Энгельс и Бебель, свидетельствовал о том, что в определенном смысле капитализм разрушил существовавшие патриархатные обычаи и дал женщинам значительные личные свободы и возможности равноправия. События последних лет в таких странах, как США и Австралия, показывают, что наступления феминисток на ограничения, налагаемые на жизнь женщин и их карьеру, могут пробудить их способности и обратить их на нужды капитализма. Достаточно посмотреть на кооптацию, не только зафиксированную, но и прославляемую в журналах типа «Ms» и «Portfolio». Очевидно, что отношение между капитализмом и патриархатом не является сугубо функциональным. Оно менее однозначно и более противоречиво, чем следует из теории воспроизводства.

Пытаясь преодолеть эти проблемы, марксистская феминистская теория воспроизводства искала принципы объяснения главным образом в теории культуры: в лакановской версии психоанализа, в структурной антропологии Леви-Стросса и различных семиотических разработках. Так возникла устойчивая тенденция трактовать гендерные отношения как усеченную структуру в сравнении с классовыми отношениями. Согласно некоторым вариантам данной концепции, социальное воспроизводство и патриархат стали рассматриваться как относящиеся исключительно к сфере идеологии, а не производства. Согласно другим вариантам, воспроизводство было связано с общественным разделением труда, но лишь одного его вида – домашнего труда. Понимание гендерных отношений как менее широких, чем классовые отношения, является основой подхода, согласно которому историческая периодизация гендерных отношений соответствует основным периодам истории классов. Ведь согласно марксистской теории, именно история классовых производственных отношений определяет способы производства и переходы от одного способа производства к другому.