Читать книгу "Весна для репортера - Максим Замшев"

Бывают обстоятельства, когда двадцать минут растягиваются очень надолго. Трудно объяснить, почему мне пришли в голову такие философские мысли по поводу обычного гостиничного потолка, но если бы меня не отвлек звук пришедшего на мобильник сообщения, я бы мог в своих рассуждениях неизвестно как далеко зайти. Телефон остался в брюках. Я несколько секунд размышлял, стоит ли читать смс сразу, – вставать совсем не хотелось, но все же приподнялся и потянулся за мобильником. Это Лариса. «Я рада, что ты долетел. Надеюсь, ты будешь вести себя хорошо?» Ее игривость сейчас показалась мне неуместной. За то время, пока мы вместе, я не давал ей повода усомниться в себе.

Ничего не стал отвечать. Пусть помучается… Напишу ближе к вечеру.

Однако уже пора было спускаться в холл. До названного Геннадием времени встречи оставалось всего ничего. Я ненавидел опаздывать. В те редкие случаи, когда не успевал куда-то, испытывал почти физическое неудобство. Раппопорт там, кстати, не заснул? После такого количества спиртного – немудрено. Надо постучаться к нему. Его номер находился через дверь от моего.

Славик или спал как убитый, или уже спустился. На мой энергичный стук никто не отреагировал. Если он отрубился – это катастрофа, переживал я, спускаясь в лифте. Все сорвется? Но зря я нервничал. Раппопорт и Геннадий уже ждали меня внизу. Причем Славик выглядел на удивление бодро. Видно было, что его курчавые волосы еще чуть-чуть мокрые.

Пока мы шли до Верховной рады, рядом с нами текла параллельная жизнь – жизнь Майдана. Если не знать, какой страшный котел бурлил в Киеве в последние месяцы, можно было бы принять эту суету за гигантскую стройку. Какие-то люди что-то тащили, покрикивали друг на друга, иные стояли группами, с видом часовых. В нескольких местах дымились походные кухни, раздавались возбужденные голоса. Майдан победил, но не уходил. Кому-то придется это решать очень скоро. Не век же им тут митинговать. Вблизи Дом профсоюзов выглядел еще ужаснее, чем из окна гостиницы. Его обгоревшие пустые окна напоминали глазницы скелета, а копоть на стенах – следы гигантского ядовитого грибка. Другие здания также хранили следы недавних бесчинств. Были покорежены, изуродованы… На мостовых еще оставались разбитые автомобили. Один такой на наших глазах раскурочивали весьма подозрительные типы.

Геннадий сопровождал нас до самого здания Рады. Там он показал на входе наши аккредитации, охранник оглядел их недоверчиво, потом куда-то позвонил и только после этого дал добро на проход. Я взглянул на то, что отдал мне секьюрити, и прочитал, что аккредитованы мы не от родного канала «Ньюс», а как представители российского посольства. Я изумился, почему так. Геннадий ответил, что такая аккредитация надежней. Ну, ему виднее. Хотя зачем он тогда что-то молол в машине про наш коррпункт? Мол, заезжать не будем, аккредитации уже у меня… Ладно. Потом разберемся с этим. Видно, я чего-то не понимаю. Меня никогда никуда не аккредитовывали. Славик вон не высказывает никаких опасений. Значит, все как положено.

На прощание наш провожатый сказал нам, вручая визитки:

– Вот по этому телефону можете звонить мне круглые сутки. У вас временная аккредитация… Будьте, как говорится, бдительны. И в городе снимайте осторожно. Хулиганов сейчас пруд пруди. Юра, тебя можно на секунду?

Мы отошли на несколько шагов.

– Завтра Раппопорт пусть отдыхает, – ему не помешает, – а я в девять утра жду тебя в кафе «Два гуся». Мы его проходили. Обратил внимание?

– Это рядом с «Кофе-Хаусом»? На Крещатике?

– Да. Все точно. – Ну… Удачи… – Он хлопнул меня по плечу.

Славик не спросил, для чего меня отзывал Гена. Только немного нахмурился. Но с чем это связано, после случая с ботинками во время моего первого эфира, я предположить не рискнул. Всяко могло быть.

В Раде мы проторчали часов до пяти. Надо сказать, что аккредитованные там журналисты, и местные, и иностранные, поглядывали в нашу сторону с любопытством, как на чужаков. Мы ни с кем не общались. Тем более что наших съемочных групп что-то вообще сегодня не наблюдалось. Ни России 1, ни 2, ни 3. Ни Первого канала. Ни других! Сачкуют? Заняты чем-то другим? Странно! Хотя чего я удивляюсь? Наверное, у них другой режим работы. Я же новичок!

В зале заседаний нам разрешили снимать не больше десяти минут, и за это время мы стали свидетелями исторического заявления и. о. президента Турчинова о начале АТО на Юго-Востоке. Во время выступления его двойной подбородок дрожал, как оттаявший студень в вагоне-ресторане во время железнодорожной тряски. Неужели наши корреспонденты не в курсе того, что сегодня за заседание?! Славик в ответ на мои возмущения захохотал:

– А зачем им? Покажут потом видео какого-нибудь ВВС и созовут кучу комментаторов в студию. Нас с тобой достаточно, чтобы закрыть эту амбразуру. Чего всех кто-то гнать! Народ тут разгоряченный, как я погляжу. Еще камеру разобьют!

Да уж! Много чего мне еще предстоит для себя прояснить в этой профессии! Вроде бы достаточно долгое время репортеры и ведущие программ существовали бок о бок со мной, но сколько нюансов оставалось мне неведомы. Если Славик, конечно, не треплет по своему обыкновению чепухи.

На прения нам остаться не позволили, и мы битых два часа проторчали в фойе перед входом в зал заседаний. Время от времени снующие вокруг нас люди смотрели на микрофон в моей руке так, словно это была самодельная бомба. В перерыве мы пытались взять интервью у депутатов. Хоть я и формулировал вопросы предельно корректно, поначалу успех нам не сопутствовал. Несколько человек просто прошли мимо, видя, что мы представляем российские СМИ, другие раздраженно отмахивались, а один наиболее ретивый злобно затребовал наши аккредитации. Я продемонстрировал их ему, он выругался и проследовал дальше. Куда, интересно, делись бывшие соратники Януковича? Ведь это та самая Рада, которая голосовала за все его предложения! Рада, в которой он имел большинство. После получаса мучений нам повезло: побеседовать согласился депутат от «Батькивщины» Андрей Сенченко, интеллигентного вида мужчина, вальяжный, сдержанный, говоривший по-русски. Он целиком и полностью поддерживал решение Турчинова. Говорил о необходимости сохранить территриальную целостность страны. Я расхрабился и задал вопрос:

– Не лучше ли вступить в диалог с протестующими на Донбассе?

Он напыжился, стал сразу как-то толще, грознее и выпалил то, что, видимо, слышал не раз в американских фильмах:

– Мы с бандитами и террористами переговоров не ведем.

На то, как погано живет Незалежная после свержения Януковича, нам, разумеется, никто не пожаловался.

Я записал прямо перед дверьми зала свой комментарий, постаравшись как можно эмоциональней поведать телезрителям о бесчеловечном решении Рады и о непонимании народными избранниками всей катастрофичности этого решения. Славик, слушая меня, одобрительно кивал. Сегодня вечером это пойдет в эфир. Сам себе я показался вполне убедительным и сдержанным. То что надо. Теперь надо убираться отсюда и искать подходящих для интервью людей на улицах Киева. Но как их вычислить? В какие районы ехать? Эх, сейчас пригодилась бы машина Геннадия или автомобиль корпункта. Ладно, что-нибудь придумаем. Возьмем такси, например.