Читать книгу "Русская жена - Татьяна Купер"

Когда я зашла в комнату, он тут же запер дверь на ключ, и по его бешеным глазам я сразу поняла, что ничего хорошего ждать не придётся. Он грубо бросил меня на кровать, затем начал срывать одежду, после чего навалился сверху всем телом и буквально прошипел: «А сейчас я тебя изнасилую. И ты навсегда запомнишь, что такое бросать меня!» Когда всё закончилось, он открыл дверь, вытолкнул меня в спину, и со слезами на глазах сказал: «А теперь иди на…». Я не спорила и не сопротивлялась – только пристально посмотрела ему в глаза, повернулась и ушла. К тому времени я уже привыкла молча и без слёз принимать жизненные удары. Я медленно шла по улице, ещё более опустошенная, чем до встречи с этим человеком, покорно возвращаясь в свою тюрьму. В голове крутилась одна и та же фраза: «Мне больше никто не нужен! Мне больше никто не нужен!» и идея остаться снова одной казалась не такой уж безнадежной.

Эти события совпали с нашим переездом на другую квартиру. Наконец, благодаря кое-каким папиным усилиям и его влиятельным друзьям, нам с бабушкой предоставили отдельную 2-х комнатную квартиру на окраине города. В двадцать четыре года я, наконец, выбралась из коммуналки и заполучила свою собственную комнату! Одновременно я поменяла работу, уволившись из НИИ и перейдя работать в Институт иностранных языков, куда я также собиралась поступать на следующий год. Мы переехали, и я не сообщила Олегу наш новый адрес – он больше не мог меня найти. Позже я узнала, что он долго меня искал, потом сильно запил, потом опять женился, опять развелся – женщины по-прежнему не задерживались в его жизни.

Его дочке Ане было четырнадцать лет, когда она появилась на пороге моего дома и попросила остаться на пару дней, сославшись на то, что поругалась с папой и теперь не хочет возвращаться домой. Во время своего визита она неустанно благодарила меня за то, что в своё время я заменила ей мать и была так к ней добра. Это так польстило моему самолюбию, что я даже не удосужилась проверить факты. Мы прекрасно провели время, даже съездили на природу, но однажды мне нужно было поехать в центр города, и я пригласила Аню поехать вместе со мной. Она отказалась, сославшись на боль в животе, и изобразив истинное страдание на лице. Когда я вернулась вечером домой, входная дверь квартиры была распахнута настежь, а самой Ани уже не было и в помине, а заодно и всех моих лучших вещей, которыми я так дорожила – практически весь мой гардероб. Она оставила меня раздетой. В милиции мне сказали, что я была не единственной ее жертвой, и она уже успела ограбить всех бывших женщин своего папы. Ее долго искали – она путешествовала по всему Союзу, но потом всё-таки поймали и посадили в колонию для несовершеннолетних. Отец от нее отказался и женилсяна очередной женщине, которая родила ему сына. Мне ничего не вернули…

Несмотря на все эти события, моя жизнь начала меняться к лучшему. Теперь я жила в отдельной квартире, у меня была своя комната, своё личное пространство, и чувство срочности куда-то бежать и кого-то искать постепенно отступило. На следующий год я поступила на заочный факультет английского языка – того самого Института, в который папа отговорил меня поступать несколько лет назад. Теперь моя мечта изучать английский язык становилась реальностью.

Но моей реальностью также оставалось и чувство одиночества, и поэтому я опять возобновила отношения с Виктором. По каким-то необъяснимым причинам мы неустанно возвращались в наше прошлое, как будто оставили там что-то важное… Это трудно было назвать отношениями – всего лишь редкие встречи, частота которых зависела от частоты командировок его друга, который предоставлял нам ключи от своей комнаты. Процедура стала довольно привычной – Виктор брал ключи, звонил мне, и мы договаривались о времени. Мы не договаривались о месте – оно было всегда одним и тем же –кинотеатр в центре города. Он шептал в трубку: «Как всегда!», и это придавало нашим отношениям некую стабильность и постоянство, в которых я так нуждалась.

Я продолжала любить этого человека. Шикарный обед в ресторане, хоть и изредка, был все-таки лучше, чем случайная похлёбка в дешевой забегаловке. Поэтому я никогда не задавала себе вопросов типа: «Действительно ли это то, что я хочу? Заслуживаю ли я чего-то большего? Почему я не оборву эти отношения?» Эти вопросы даже не приходили мне в голову. На повестке дня всё еще был томительный голод по любви, а когда ты думаешь о том, как утолить голод, ты не можешь одновременно думать почему или зачем… Поэтому ты просто тихо радуешься, что досталось хоть что-нибудь – как бы не горько было осознавать, что это всего лишь редкий праздник, который к тому же может оказаться последним…

Так прошло два года. Однажды Виктор позвонил и предложил мне записать новую музыку – он был большим любителем музыкальных записей и часто предлагал мне эту услугу. Мы не виделись несколько месяцев и договорились, что он подойдет к моему Институту. Было жаркое лето, и лёгкое летнее платье не скрывало мой большой живот – я была беременна на седьмом месяце. Он бросил удивленный взгляд и спросил: “Ты ничего не хочешь мне сказать?”. Я коротко ответила: “Это не твой ребенок”. Он не сказал ни слова, только протянул кассету, медленно повернулся и ушел, разочарованный и сбитый с толку этой неожиданной новостью. Я смотрела ему вслед, и мысленно прощалась со своим прошлым.

В октябре у меня родился сын. С самого начала я знала, как его назову – в этом не было никаких сомнений, и поэтому я подарила ему имя человека, которого любила больше всего на свете – Виктор. Каждый раз, когда я держала в руках это крохотное существо, или рассматривала его маленькие черты лица, я знала, что в этом мире я больше не одна. Что есть на свете хотя бы один человек, который нуждается во мне, которому нужны мои ласка, любовь и забота. В день его появления на свет я поклялась, что дам ему всё то, чего не дали мне, и он никогда не будет обделён моей любовью и поддержкой. Ему никогда не придётся ничего заслуживать, падать на колени и умолять о моей любви, прощении или пощаде, или испытывать жгучий, непереносимый голод, какой испытывала я сама. Цепь несчастья и боли, передаваемая из поколения в поколение, должна была прерваться и она должна была прерваться на мне!

Моя последняя баталия с отцом произошла, когда я сообщила ему о своей беременности. Хотя в 80-х годах общественная мораль еще не поддерживала матерей-одиночек, для меня это уже не имело никакого значения. Одни осуждали этотпоступок, другие восхищались и поздравляли. Среди осуждающих был и мой отец. Мне хотелось, чтобы весь мир радовался вместе со мной, и поддерживал меня в этом решении. Когда же я сообщила ему эту радостную новость по телефону, он не только не выразил радости или восторга, но его реакция была крайне циничной: «А ты хоть знаешь от кого?», а затем последовала лекция на тему: «Если ты рассчитывала на мою помощь, то должна была со мной посоветоваться – рожать тебе или нет». Я повесила трубку и закрыла лицо руками…

Затем он прикатил со своей женой в Киев. Самое интересное, что он никогда не разрешал мне приезжать в Москву, но приезжая в наш дом, всегда вёл себя, как полновластный хозяин. Две женщины – его мать и дочь – любили его такой беззаветной любовью, которая не позволяла им поставить его на место. Я была на пятом месяце беременности, и ребенок уже шевелился, но отец опять окатил меня холодным презрением, всем своим видом показывая, что он не одобряет моего гнусного поступка. Его жена Юля вообще проявила полное безразличие и всё время молчала. Я знала, что она вот уже много лет хотела иметь ребёнка, но у них что-то не получалось.