Читать книгу "Перепутаны наши следы (сборник) - Наталья Симонова"

– Прости?! – взревел обманутый друг. – Да пошел ты! Проваливай! Чтоб я тебя больше здесь не видел!

– Не уйду, – мотая головой, заупрямился Олег. – Я никуда не уйду, – повторил он с расстановкой.

– Ах не уйдешь! – снова набросился на предателя взбесившийся муж. – Да я убью тебя, гада, вот прямо сейчас и убью!

Олег по-прежнему не сопротивлялся. Иван встряхнул его как мешок и снова отпустил, взвыв и закусив кулак.

– Иван, – начал Олег, – ну так получилось… Ну я люблю твою жену. Мы любим друг друга. – Каждое слово давалось ему с трудом. А бывший друг опять рванул куртку соперника, тотчас же отпихнув его так, что ткань затрещала, а Олег еле устоял на ногах. Но, не глядя на взбешенного приятеля, через силу продолжил: – Ты ведь давно уже не любил ее. Ты жил рядом с ней и не замечал. А она… Она женщина, ей внимание нужно… Мы не хотели, но так получилось.

– Да что у вас получилось?! Подумаешь – утешил бабу! Минута! А у нас семья! Понимаешь ты это, урод? И у тебя, между прочим, тоже! Вон, Любка прибегала – сама на себя не похожая! Так что дуй домой к жене, любовничек! А мою в покое оставь, забудь о нас, понял? И не вспоминай.

Олег достал телефон, сунул дисплей под нос Ивану.

– Она меня любит, – сказал он тихо. – Ее эсэмэска, видишь? Вот аватарка. Вот текст. – На экране возникла фотография Ани, рядом сообщение: «Олежа, люблю тебя». Надпись завершал смайлик. – Если бы не авария, – заторопился, – мы все равно бы вам сказали. Так что, нравится тебе это или нет, я останусь здесь и буду рядом с Аней. Сейчас мое место возле нее. По-любому.

– Я изувечу тебя, – наклонившись к самому лицу соперника, прошипел Иван. – Изувечу. Если еще раз увижу в больнице.

Он резко развернулся и быстро пошел к машине. Любы поблизости не было. Должно быть, коротко объяснившись с неверным мужем, она ушла раньше. Иван завел мотор, посидел немного, склонившись на руль головой, пытаясь собраться с силами, тяжело вздохнул и тронулся с места, направляясь домой. На этот раз он ехал медленно, чувствуя тяжесть в груди и то, что ему в общем нет смысла спешить. Некуда.

Он позвонил дочке. Та лежала на сохранении в роддоме, и до родов оставались недели две. Иван знал, что Катя ежедневно перезванивается с матерью по нескольку раз. Обычно он ограничивался передачей приветов, иногда брал трубку, если жена настаивала, говорил что-нибудь общеободряющее, задавал какие-то вопросы. Сейчас ему отчаянно захотелось позвонить. Может, потому, что нужно было поговорить с родным человеком, может, потому, что нестерпимо тянуло нажаловаться на изменницу жену, а заодно и на злую судьбу, так страшно его вдруг ударившую наотмашь, как никогда еще не била. Ему было больно и жутко. Он не понимал себя, не мог понять, как утрясти в себе ненависть к жене-предательнице, так поглумившейся над двадцатью годами их брака, и сочувствие к ней, столь ужасно пострадавшей в автокатастрофе. Как примириться с тем, что друг, которого считал близким человеком не помнишь сколько лет, оказался самым ненавистным врагом. И как понять все это теперь, как при этом думать о жене, лежащей в коме, как желать ей выздоровления, ездить в больницу, смотреть на нее… Обман, кругом обман. Ему было страшно оттого, что он не готов был к такой жизни. А она наступила, и в ней, похоже, от него ничего не зависело.

Иван позвонил Кате, еще не зная, что сказать. В последнюю секунду, перед тем как она сняла трубку, успел подумать, что говорить с Катей ни о предательстве матери, ни о состоянии той совершенно невозможно. Успел испугаться, но уже услышал тоненький голос дочери:

– Пап! Слава богу, хоть ты. А я звоню-звоню маме – и никак. Волнуюсь даже, – пожаловалась Катя.

– Нет уж, ты, дочь, не волнуйся, – по возможности спокойно, обстоятельно произнес Иван. – Тебе это ни к чему.

– Ну ладно, – согласилась Катюша, – не буду. А как там у вас дела?

– Да все хорошо у нас, – неуверенно ответил отец. – У тебя-то как? Василий приезжал? – догадался поинтересоваться насчет зятя.

– Конечно, – заулыбалась его девочка. – Он каждый день ездит. Няшки всякие возит.

– Что возит? – не понял отец.

– Вкусняшки мне возит разные. И всякое такое, – похвасталась дочь.

– А-а. Ну хорошо. – Ваня приложил руку к груди, там, внутри, болело и пекло. Он не знал, что еще нужно сказать Кате. – Ну а ты-то как? Сама-то?

– Ну как? Домой так и не пускают. Похоже, буду тут валяться до родов, – обиженно проворчала дочка.

– Ну, ты это, надо – так надо. Лежи. Врачам виднее, – наставительно заметил Иван. Вдруг вспомнил, как сегодня хирург в травматологии сообщил ему, что «все, что нужно, уже сообщил мужу», и крепче прижал руку к груди. – У нас некоторые проблемы, Катька, – наконец решился он. – Мама тебе пока звонить не сможет. Она… – Иван постарался говорить медленнее и спокойнее, чтобы не напугать дочь, – мама ехала на машине и попала в небольшую аварию.

– Как?!

– Ничего, ничего, Катя. Ну… просто попала в аварию.

– Она…

– Жива, жива! Но сейчас в больнице. Пока что в реанимации… Но врачи говорят, опасности нет, – поспешил он соврать, слыша, как растерянно залопотала в трубке напуганная дочь.

– Папочка… Папочка… Как же это? А что у нее? Она в сознании?

– В сознании, ну конечно, в сознании! Но говорить по телефону пока не сможет. Там нельзя – в реанимации. Ее телефон у меня, так что не звони ей, я его… выключил, – снова соврал Ваня. – А тебе буду сообщать, как там у мамы идут дела. И ей буду рассказывать о тебе. Так что постарайся, чтобы сообщения мои были хорошими, ладно? Береги себя, дочка.

– Но как же мама? – тревожилась Катя. – Это надолго?

– Ничего, ничего. Все будет хорошо, – чуть не по слогам проговаривал отец. – Врачи говорят, все будет хорошо.

* * *

Назавтра Иван позвонил в больницу и узнал, что изменений никаких нет. Ехать не хотелось. Не мог он. Не мог с этой ненавистью. Да и незачем было.

Вечером снова пришла Любка. Чуть вошла в прихожую и сразу стала плакать, размазывая слезы по покрасневшему лицу.

– Это ты во всем виноват, – зло высказала прислонившемуся тут же к стене Ивану. Он вяло повернул голову в ее сторону и промолчал. – Господи, как же мне тяжко-то, – всхлипнула Люба, почти падая на стул. – Сам-то что, – неласково взглянула она на товарища по несчастью, – оправился? Привыкаешь, что мы с тобой обманутые дураки?

– Люб, не гони, – морщась, попросил Иван. – У тебя свое, у меня свое.

– А ничего не свое, Ванечка, ничего не свое, – горячо заговорила изломанная бедой Люба. – Это ты виноват, ты! Не смотрел за своей Анькой – вот так и вышло. А я… – Она снова зарыдала, пытаясь вытирать рукавами мокрое лицо. – Я не знаю, что теперь делать. Мне придушить его ночью хочется, придушить подушкой. Ненавижу его! А все Анька твоя, гадина…

– Полегче, Люб, – пробубнил Иван, поворачиваясь и уходя в кухню. Там он включил чайник, понимая, что просто так выставлять обезумевшую от горя женщину нельзя.