Читать книгу "Красотка печального образа - Галина Владимировна Романова"

Александра собрала тарелки со стола, загрузила в раковину и принялась мыть, не забывая заученно чертыхаться допотопности конструкции. В ванную воду провели, как положено, а на кухню у алкашей-старателей старания не хватило. Вывели одну трубу с холодной водой, напрочь позабыв про горячую. Вот теперь, как собиралась мыть посуду или готовить, она их и вспоминала всякими разными словами. Руки-то мерзли!

Ромка сидел за ее спиной, болтая всякие ненужности, от которых у нее моментально разболелась голова.

И чего городит про работу какую-то?! Снова про огород ее запущенный? Про ремонт?..

Разве об этом сейчас следовало говорить?! Разве об этом сейчас следовало думать? Вопрос ведь стоял серьезный, еще более ужасал возможный ответ на него.

Вот как найдут этот самый труп! Как обнаружится, что на нем Ромкины тряпки, вот тогда и будет ему ремонт дома с выкорчевкой мальв попутно! Как бы ему тогда не пришлось корчевать другие культуры много севернее…

Его болтовня оборвалась внезапно. То ли ее задумчивость на него так подействовала, то ли исчерпал себя без остатка. Но он оборвал свой беззаботный треп на полуслове и говорит:

– Сань, я чего хотел… Я останусь сегодня у тебя, ладно? Ты ведь не будешь против, нет?

Он?! У нее?! Это как это – у нее?! Они станут спать с ним в одной постели?! Мама дорогая!!!

Просто пойдут в ее спальню, разденутся – ох, господи, ужас какой, на ней же белье в глупый синий горошек – и завалятся вдвоем под бабушкину перину?!

Так, стоп, заноситься не следовало, прежде всего.

Может, он ничего такого и не думает, напрашиваясь на ночлег. Может, он просто хочет переночевать.

То, что он желает остаться, еще не значит, что он желает ее, черт возьми! Она же вся такая… Нескладная, вот! И неумелая еще! Он вон даже в ее умении жарить картошку усомнился, что же она станет делать с ним в постели?! Она же там ровным счетом ничего делать не умеет! Она там ноль полный!!! Она же не Катька.

Это у подруги каждый роман – готовый сценарий для ролика. Коротко, страстно и красиво. Во всяком случае, именно так она всегда ей об этом рассказывала. И про Ромку, кстати, тоже много чего ей рассказывала. Про то, как он целуется, и про то, как они с ним и в ванной, и на кухне, и в подъезде даже однажды. И все у них вроде получалось как бы само собой, без стеснения, без оглядки и без лишних опасений, а получится ли…

Она ведь не такая, как Катька! Она же скованная, стеснительная и страхов у нее ровно столько, сколько требуется для горького разочарования, после которого только друзьями и остаются.

– Санек, ты чего затихла, а, малыш?

Она так задумалась, так запаниковала, что не заметила, как он встал и подошел к ней почти вплотную сзади. Подошел, просунул руку под ее локтем и быстро выключил воду, что без толку щелкала по облупившейся эмалированной раковине. Обили-то ее, кстати, те самые горе-сантехники, уронив тридцать три раза, прежде чем поставить.

Вторая его рука обняла ее, сошлась с первой на ее животе, и обе они очень крепко прижали ее к Ромке. Она даже глаза зажмурила от того, как бешено там за ее спиной бухало его живое сердце, которое она уже успела похоронить.

– Эй, маленький, ты меня слышишь? – Он задышал ей в самое ухо, перекинув ее волосы ей на грудь, чтобы они ему не мешались. – Ты трусишь да, или не хочешь, чтобы я оставался?

– Да. – Ох, как она была ему благодарна за то, что он тут же обо всем догадался.

– Что «да»? Трусишь или…

– Трушу, Ром! Я ведь темная совершенно и после Катьки ты со мной…

– Ох, господи боже мой! Она что же, вечно будет стоять между нами?! – Ей снова удалось его разозлить, и руки, обнимающие ее живот, сделали ей почти больно. – Я тебя люблю, неужели непонятно!!! При чем тут Катька?! Так мне остаться или уйти?!

– Нет!

– Что «нет»? Остаться – нет, или уйти – нет? – Он все еще злился, судя по его голосу, но руки заметно ослабли, тут же залезая ей под футболку.

– Оставайся, – шепнула она, не открывая глаз. – Оставайся, Ром, только я…

– Да все я про тебя знаю, дурочка. – Ромка тихонько рассмеялся ей в самое ухо, перебив ее глупый бессвязный лепет. – Ну, давай, веди, показывай, где там твоя легендарная перина.

Катька-зараза рассказала! Больше некому. В ее спальню Ромка почти никогда не входил. Когда входил, постель всегда была застлана тем самым покрывалом, в которое она сегодня лила слезы.

Ну и пускай рассказала! Ей-то что с того? Ее же нет сейчас ни с ними, ни между ними. Они только вдвоем и никого больше в бабушкиной спальне, где стояла широченная высокая кровать с чугунными спинками.

Быстро раздевшись в темноте, так она сама захотела, Александра покидала дурацкое свое белье в нелепый горошек под кровать и, не глядя в ту сторону, где неторопливо раздевался Ромка, юркнула под перину. Легла и замерла, сведя коленки.

Как это будет, господи?! Как?! Быстро, страстно и красиво, как рассказывала всегда Катька, или она задохнется в удушье собственного бессилия и стыда?! Ведь у всех же бывает по-разному. И пишут и рассказывают и показывают в кино всегда все неодинаково.

Старинная кровать негодующе всхлипнула под Ромкой, когда тот встал на нее коленками и потянул на себя перину. Александра в панике ухватилась за второй ее край.

Она так не хочет! Она не хочет, чтобы он видел ее. Хоть в спальне и темень, глаза выкалывай, но вдруг разглядит всю ее несуразность!

– Сашенька, милая, расслабься. – попросил Ромка, укладываясь рядом с ней, после того, как понял, что перину она без боя из рук не выпустит. – Ну что ты, как маленькая, в самом деле! Будь взрослой девочкой, я тебя прошу…

Она и старалась!

Она очень старалась быть взрослой, понимающей и не замечающей его торопливости и какой-то непонятной нервозности. Она старалась не слышать тех слов, что он говорил ей. Не анализировать их, и не сравнивать с теми, о которых с упоением рассказывала ей Катька.

А ведь не то говорил! Совсем не то, черти бы его побрали!

И еще она очень старалась рассмотреть в его скомканных поспешностью ласках хоть какой-то намек на нежность.

Не получилось! Не находилось! И опять он все говорил и говорил ей какие-то некрасивые нелепости.

– Малыш, ты сверху ведь не сможешь, так?.. – передразнила она его мысленно, когда все закончилось, и Ромка упал спиной на подушки, и руки широко раскинул в стороны. – Давай тогда я сам…

А потом уж совершенно некстати закралось в голову саркастическое Ксюшино замечание в Ромкин адрес.

– Колхозник он твой Ромка! Хорошего тебе с ним ждать нечего. – выдала она как-то, распалившись от нежелания Александры внимать ее умным советам.

Что ждало их впереди, кто знает, но пока…