Читать книгу "Карточный домик - Майкл Доббс"

– Мистер Уркхарт, я весь вечер пытаюсь до вас дозвониться; надеюсь, я вас не слишком побеспокоила, – быстро заговорила Сторин. – Мне нужна ваша помощь. Даунинг-стрит сообщает, что в Кабинете не будет произведено никаких изменений, ни одного. И я буду чрезвычайно вам признательна, если вы поможете мне понять, почему.

«Интересно, как этим проклятым журналистам удается узнать, где ты находишься в данный момент?» – подумал Уркхарт.

– Извините, мне нечего вам сказать, – ответил он вслух.

Он уже начал закрывать дверь, но увидел, что незваная гостья вскинула руки и сделала шаг вперед. Фрэнсис сомневался, что девчонка поставит ногу так, чтобы помешать ему – это было бы слишком глупо и смешно. Мэтти же заговорила – спокойно и тихо:

– Мистер Уркхарт, это потрясающая история, но я сомневаюсь, что вы захотите, чтобы я ее напечатала.

Хозяин дома замер, заинтригованный ее словами. «Проклятье, что такое она имеет в виду?» – пронеслось у него в голове. Журналистка увидела, что он колеблется, и бросила ему еще один маленький кусочек наживки:

– В статье будет написано следующее: «Вчера вечером появились признаки серьезных разногласий внутри Кабинета министров на предмет отсутствия перестановок. Главный Кнут, который, как всем известно, давно лелеял мечты о новой должности, отказался прокомментировать данный вопрос, но и не поддержал решение премьер-министра». Ну как?

Только теперь Уркхарт узнал нового репортера «Телеграф». Он был едва знаком с этой женщиной, но видел и читал достаточно, чтобы понять, что она весьма умна. Тем сильнее его удивило то, что она явилась к нему домой и пытается запугать его.

– Вы серьезно? – выговорил он медленно.

Мэтти широко улыбнулась:

– На самом деле, нет. Несмотря на то что вы не отвечаете на телефонные звонки и отказываетесь от личной беседы, я не готова зайти так далеко, чтобы написать хорошую статью об этом. Но у меня появился ряд интересных вопросов, и мне хотелось бы получить честный ответ, а не высасывать историю из пальца. Пока что ничего другого мне не оста-ется.

Уркхарта обезоружила честность молодой журналистки. Он фыркнул и внимательно посмотрел на нее.

Ему следовало бы впасть в ярость, позвонить ее главному редактору и потребовать извинений за столь наглое вторжение. Но Мэтти уже почувствовала, что за официальным сообщением Даунинг-стрит стоит нечто большее. И появилась на крыльце его дома. В свете фонаря ее короткие светлые волосы ослепительно сияли, и Фрэнсис подумал, что терять ему нечего.

– Думаю, вам все-таки лучше войти в дом… мисс Сторин, верно?

– Прошу вас, зовите меня Мэтти.

Политик провел незваную гостью в обставленную со вкусом, но традиционно украшенную комнату, где на стенах висели картины, изображавшие лошадей и сельские пейзажи, и стояла старая, но удобная мебель. Там Уркхарт налил себе большую порцию скотча и, не спрашивая гостью, наполнил для нее бокал белого вина, а потом уселся в мягкое кресло. Мэтти устроилась напротив, на самом краешке дивана, и достала из сумки блокнот, но Фрэнсис знаком показал, чтобы она убрала его.

– Я устал, мисс Сторин… Мэтти. Кампания получилась длинной и трудной, и я не уверен, что смогу как следует выразить свои мысли. Так что никаких записей, если вы не против. – Главный Кнут знал, что должен соблюдать осторожность.

– Разумеется, мистер Уркхарт. Будем следовать законам лобби. Я могу использовать то, что вы мне скажете, но никоим образом, даже намеком не должна называть ваше имя.

– Совершенно верно.

Фрэнсис достал сигарету из серебряной сигаретницы, откинулся на спинку кресла, сделал затяжку и, не дожидаясь вопросов Мэтти, заговорил:

– Как вы отнесетесь к моим словам, если я скажу, что премьер-министр считает такое решение оптимальным для продолжения работы правительства? Чтобы министры не оказались в сложном положении, когда им придется осваивать новые обязанности? Вперед на всех парах…

– Я бы сказала, мистер Уркхарт, что тут не требуется соблюдения законов лобби и сохранения источника в тайне.

Политик фыркнул, восхищаясь прямотой молодой журналистки, и еще раз напомнил себе, что должен соблюдать с нею максимальную осторожность.

– Также я сказала бы, мистер Уркхарт, – продолжала Сторин, – что, по мнению многих, выборы показали необходимость нового мышления и серьезных перемен. Вы потеряли большое количество мест. И ваша победа оказалась не так чтобы очень впечатляющей, вы со мной согласны?

– Притормозите-ка, Мэтти. Мы получили однозначное большинство, и у оппозиции значительно меньше мест, чем у нас. Совсем неплохо после стольких лет у власти, не так ли? – выдал ей Фрэнсис официальную версию произошедшего.

– Однако ситуация не слишком многообещающая с точки зрения следующих выборов. Даже ваши сторонники считают, что в программе на следующие пять лет «совсем нет ничего нового». «Медленное погружение на дно» – мне кажется, так назвал вашу политику один из оппонентов. Возможно, вы помните, что я присутствовала на одном из ваших предвыборных митингов. Вы много говорили о новых силах, новых идеях и инициативах… И из вашей речи следовало, что грядут перемены – что на сцене появятся новые игроки.

Девушка замолчала, однако Уркхарт явно не собирался ничего говорить.

– Ваше собственное обращение к избирателям… оно у меня с собой. – Мэтти достала глянцевый листок из кучи бумаг, которыми была набита ее сумка. Ее собеседник молча смотрел на нее напряженным взглядом. – Вы сказали, что впереди нас ждет «замечательное время». Но то, что произошло, замечательно, как газета недельной давности.

– Мне представляется, что вы несколько сгущаете краски, – запротестовал политик. Он понимал, что должен возмущаться гораздо сильнее, но у него не было сил придумывать оправдания, и он подозревал, что гостья это заметила.

– Позвольте быть с вами откровенной, мистер Уркхарт. Вы действительно считаете, что премьер-министр принял самое правильное и лучшее в данных обстоятельствах решение?

Главный Кнут не стал сразу отвечать на вопрос – сначала он, не сводя с нее глаз, медленно поднес стакан к губам. Оба понимали, что участвуют в игре, но ни один из них не знал, чем этот спектакль закончится.

Уркхарт поднес стакан к губам, наслаждаясь вкусом виски, позволил напитку согреть его изнутри и только потом ответил:

– Мэтти, и как же, по-вашему, я должен ответить на подобный вопрос? Я – Главный Кнут и полностью поддерживаю премьер-министра, в том числе и перестановки, которые он считает правильными. Точнее, отсутствие перестановок, – в его голосе снова прозвучал намек на сарказм.

– Да, но как насчет Фрэнсиса Уркхарта, человека, который всей душой болеет за свою партию и желает, чтобы ей сопутствовал успех? Что думает он?

Политик промолчал.

– Мистер Уркхарт, в своей завтрашней статье я подробно напишу о том, что вы самым искренним образом поддерживаете решение премьер-министра, касающееся Кабинета, и объяснили, почему мистер Коллинридж его принял, – продолжала Сторин. – Знаю, вы не хотите, чтобы в прессе появился хотя бы намек на то, что вы недовольны тем, как разворачиваются события. Мы с вами разговариваем, следуя законам лобби. И интуиция подсказывает мне, что вам не нравится то, что происходит. Я хочу понять это. Вы желаете быть уверенным в том, что о вашем личном мнении не узнают мои и ваши коллеги и что оно не станет всеобщим достоянием и поводом для сплетен в Вестминстере, – и я даю вам слово, что никому ничего не расскажу о том, что услышу, поскольку это может оказаться очень важным в последующие месяцы. И кстати, я никому не говорила, что собиралась к вам заехать.