Читать книгу "Fly by Night. Хроники Расколотого королевства - Фрэнсис Хардинг"

На Мошку, стоящую рядом с Клентом, Блит обращал не больше внимания, чем на… мошку.

— Осмелюсь предположить, — продолжал Клент, — вы говорите не то, что думаете. Я слышал много историй о капитане Блите, но ни в одной из них не говорится, что он — бессердечный злодей, обрекающий невинную девушку на смерть от лихорадки под проливным дождем. Это не ваши слова, их мог сказать этот дождь, или ваши дырявые башмаки, или голодный желудок, но только не капитан Блит. Человек, которого я вижу, слишком высок для таких слов.

Мошка, на протяжении всей тирады следившая за Блитом, подумала, что капитаном того назвали впервые. Это звание ему щедрой рукой навесил Клент.

— Я могу говорить свободно? — спросил Клент.

— Если только «свободно» значит «короче», — ответил капитан.

— Благодарю вас. — Клент подошел к нему чуть ближе. — Я не могу молчать, видя, как вы отказываетесь от блестящей возможности. Вот скажите, что вы получите, вытащив эту несчастную под дождь? Несколько пуговиц с ее халата? Может, ваши люди хотят срезать ее волосы и продать парикмахеру?

— А что я потеряю?

— Ага! — Клент поднял указательный палец. — Прекрасный вопрос! Вы можете потерять нечто очень ценное. Вскоре вы поймете, о чем идет речь. Но сперва я должен поинтересоваться… Часто ли вы чините ботинки?

— Что?

Вожак разбойников был озадачен не на шутку. Его красные глаза метались из стороны в сторону, словно скакали между двумя вопросами — услышанным и заданным.

— Можете не отвечать, — великодушно предложил Клент. — Я и так прекрасно вижу. Вижу, как из дырки размером с монету торчит большой палец, проверяя направление ветра. А почему? Это я тоже вижу. Когда ваши карманы полны монет, идете ли вы к сапожнику? А затем к портному? Привести в порядок одежду? Нет! В первую же ночь вы с товарищами идете в таверну и пьете за каждого короля и королеву, которых можете вспомнить, а затем — за королей, которых вам подскажет воображение, и дальше — до тех пор, пока сами не почувствуете себя королями, которым море по колено. А на следующий день вы снова бедны, и снова не на что починить ботинки. Зато той ночью! — Клент развел руки в стороны, будто обнимая мир. — Какой широкий жест! Вы кричите всем и каждому: «Может, я испорчен, но не жалок; может, я груб, но не слаб; грязь может пристать к моим ботинкам, но не к моей душе»…

Выдержав театральную паузу, Клент уронил разведенные руки.

— Я сочинитель баллад, — сказал он деловито. — Я люблю красивые жесты. Я знаю им цену. Знаю, что с ними делать. Предположим, что вы позволили этой несчастной остаться в карете, вернули ей деньги и пожелали доброго пути до Манделиона, чтобы там она нашла хорошего врача, который спасет ей жизнь… Какой сюжет для баллады!

Блит вопросительно смотрел на Клента.

— Я мог бы прославить великодушие мятежного капитана Блита. Когда вы будете ехать верхом мимо таверны, ночью, на холодном ветру, вы будете слышать, как эту балладу поет народ, и она согреет вас лучше любого плаща. А когда вы будете скрываться на болотах от констеблей, сотни людей будут лежать ночь напролет без сна, молясь за спасение великодушного капитана Блита. Когда же вы будете спать под звездами и никого не будет рядом, кроме лошади, щиплющей траву, вы будете знать, что где-то далеко, в большом красивом доме, есть юная леди, которая думает о вас с теплотой. Вот что вы можете потерять.

Блит сидел ни жив ни мертв. Он попробовал что-то сказать, но голос его не слушался. Наконец он прочистил горло и, протянув руку, взял кошелек у Клента. Он взвесил его, прикидывая ценность содержимого, и вернул назад.

— Мы известны тем, что забираем деньги у мужчин, — произнес Блит, — но не здоровье у юных девиц. Отдайте ей кошелек, пусть заплатит врачу.

Произнеся эти слова, Блит взглянул на Клента, как бы спрашивая, хорошо ли они подойдут для баллады. Клент мягко кивнул ему, давая понять, что сказано как надо.

Когда Клент был уже в двух шагах от кареты, Блит окликнул его:

— Как вам кажется, украсит ли балладу то, что мы починим колесо?

В глазах Клента загорелось пламя восторга.

— Да, это будет просто замечательно.

«Е» ЗНАЧИТ «ЕДИНОУТРОБНЫЕ»

Это было невероятно — Мошка домовая мушка сидела в карете, на диване из белого шелка. Невероятно, что разбойники позволили им уехать, — она слышала, как Блит говорит кучеру пароль на случай, если им встретится другой отряд его банды. Она была уверена, что чары Клента вот-вот развеются и доброта главаря разбойников обернется едкой насмешкой.

Кучер протяжно свистнул лошадям. Карета качнулась на рессорах и сдвинулась с места. Кто-то из разбойников хлопнул на прощание по крыше, прямо над головой Мошки — та чуть не подпрыгнула от страха.

Было невозможно поверить, что они с Клентом въедут в Манделион в карете, с лакеями в белых одеждах, точно благородные вельможи. Наверняка это сон, они проснутся под смоковницей, деревом Дораса, бога сновидений. Или на мосту карета рассыплется, как одуванчик на ветру, а их благородная покровительница обернется белой лебедью и взмоет в небо.

Все это время за Мошкой наблюдали две жемчужины. На коленях белой леди покоилась шкатулка, украшенная каменьями, вместо ручки на крышке красовалось выгнувшее спину чучело горностая с глазами из жемчуга. Больше на Мошку никто не смотрел. Молодая леди отрешенно поглаживала чучело, словно это живой зверек.

— Замечательно, — проговорила она медленно, не поднимая глаз.

На несколько секунд повисла тишина, затем Клент произнес:

— Ах, я с превеликим удовольствием услужил вам, миледи, и, если мне будет позволено столь откровенное признание, мой ораторский дар был вдохновлен мыслью о даме, чья неземная красота пробудила бы голос даже в камне…

Что-то в словах Клента и в подобострастном выражении лица не понравилось Мошке. Он говорил, то и дело поправляя шляпу, заламывая ее то на один бок, то на другой.

— Правда? А мне показалось, вас вдохновляет перспектива получить должность и мою протекцию. Ну же, сэр. Говорите прямо.

— Я питаю надежду, леди Тамаринд, что вы дадите мне заказ написать эпическую историю вашей семьи. Восхождение к власти герцогов Авурлейсов, их мудрое и многовековое правление Манделионом, их трагическое изгнание во время войны, и последовавшие за этим годы Птицеловов, а потом триумфальное возвращение вашего брата, предъявляющего права на трон…

Глаза Мошки округлились, когда она поняла, что сидит рядом с сестрой герцога Манделиона.

— Очень хорошо, — проговорила леди Тамаринд, и голос ее был мягок, как утренний снег. — Вы ее напишете, и вам заплатят. Полагаю, читать ее мне нет нужды.

Шляпа Клента съехала на бок, а в глазах загорелся восторг.

— И… О-о… Полагаю, мне понадобится рекомендательное письмо, чтобы я смог войти в круги… высшего общества.