Читать книгу "Здравствуй – Прощай - Игорь Афонский"

Итак, все долго и нудно искали потерянный рожок с патронами. Вот проехала мимо машина. И она подняла клубы тяжелой пыли, до взвешенного состояния лёса, совсем не спрессованного дождями, надёжно перетёртого бесконечными колесами. Солдаты встали, чтобы отвернуться, перекурить тем временем, пока осядет пыль. Кто-то ругался, беззлобно и обреченно, такое могло произойти с каждым, но случилось с толстым пока ещё, низкорослым армянином, так похожим на Санчо Пансу. Вдруг кто-то выхватил этот проклятый рожок из дорожной клоаки! Нашелся добросовестный человек! Послышался облегченный вздох, смех, все задвигались, засуетились. Начали хлопать друг друга пыльными ладонями, отряхивались, подтягивали ремни, сползшие автоматы, запачканные вещмешки. Потом послышалась сержантская команда:

— Становись!

И все построились, двинулись дальше, на стрельбы.

* * *

Теперь, лёжа в окопе, Олег вспоминал, как он с друзьями и с младшим сержантом смотались в местный поселок, чтобы купить лепешек. И что у них из этого вышло! Там, как оккупанты с автоматами наперевес, они вчетвером ходили от строения к строению и ничего не могли купить. Их встречали в каждом дворе толпы детей в оборванной одежде, а взрослых в тот момент не было. И только пожилая женщина, вышедшая навстречу, объяснила им, что ничего они здесь не купят!

«И хлеб ещё не пекли, огородов тут не держат, все взрослые и подростки работают в поле, а ближайший магазин находился за несколько километров оттуда».

Олег читал ужас в глазах товарищей! Это был шок от реальной жизни, от её действительности!

«Куда они попали?»

Точно так же они будут ходить в любом другом месте и видеть такую же картину нищеты и убогости.

«Как так можно жить? Где богатство колхозов — миллионеров, где плодовые поля, приусадебные участки, куда вообще смотрят власти?»

Уже сейчас до него дошло, что крайние дома, расположенные у полевого лагеря, просто жили за их счет, за потребность к спиртному, сигаретам, насваю, овощам и горячему хлебу. Коммерция только зарождалась в этом краю.

Как-то Олег ждал, пока испекут лепешки: женщина с покрытой головой раскатывала во дворе тесто, сидя у местной печи. Она неожиданно шлепнула себе по голой ляжке тугим раскатанным куском теста и залепила его в тандыр, на горячую стенку, потом проделала такую операцию ещё раз, и вот, скоро две лепешки были готовы!

Потом все рвали на куски горячий хлеб, а Олегу в горло не лез, достаточно было представить способ приготовления и раскатку. Есть хотелось всегда, потому аппетит всем портить не стал, пожалел, отложив свой рассказ напоследок.

Всё. Команда!

— Встать!

Грохот движения; поднимаются разморенные солнцем, стянутые плотными портупеями потные молодые тела. Автоматы разрядили, отстегнули рожки, передёрнули затворы, спустили предохранители, проверили всё вокруг себя, попрыгали, расслабились, построились и пошли обратно. Дорога обратно оказалась короче, чем на стрельбы. Вся вода выпита, а фляги давно пустые. В ауле была очень хлорированная вода, даже в колодце плавали перья от химической обработки: что-то говорили о гепатите. В полевой лагерь воду привозили тоже хлорированную, голубую, как в бассейне в далеком детстве, осадок в ней хоть ложкой черпай, от этого в горле стояла изжога. Но в лагере стоят чаны под чай, где заваривали верблюжью колючку, получалось отличное мочегонное средство изумительного рубинового цвета. В бытность дежурств по столовой Олегу приходилось самому заваривать такой чай. Для этого нужно было залить крутым кипятком собранные в пустыне кусты, предварительно ошпарить их, смыть пыль. Очень скоро привыкаешь к такому вкусу. Тут главное дело — это слить старые остатки «тридцать шестого» чая из бака, опрокинув тяжелый чан на землю. Если полениться и не мыть чан, то скоро осадок с металлическим привкусом испортит любой напиток. Китайцы говорят, что старый чай — это уже яд, почему бы и нет.

Кто-то пошутил про магазин автомата, когда проходили то злополучное место, послышался нервный смешок. Шли не по дороге, а рядом, чтобы только не поднимать пыльное месиво своими сапогами. На стрельбах отстрелялись средне, в этом деле самородков было мало. Олег целился в своих, запасных очках, но с непривычки всё плыло в глазах, стекла приходилось всё время протирать, поэтому он снял их и представил себя в школьном тире, тогда результат резко изменился в хорошую сторону. Зрение без особых нагрузок само выправилось.

Недалеко от полигона находилась ещё одна воинская часть, там был питомник собак для несения караульной и пограничной службы. Существовала легенда, что художественный фильм про пса по кличке Алый снимали где-то здесь! Олег, он смотрел этот фильм, подумал:

«Врут, ничего похожего здесь не было видно. Снимали в горах, собаку могли взять из питомника. Съёмки велись, вероятно, зимой, в период проливных дождей, а летом осадков тут не увидишь!»

Впереди чистка оружия, обед и несколько часов отдыха; суровый климат обеспечил настоящее пекло, в котором ничего нельзя делать. Где-то, в тропических странах живут размеренно, днём из тени не выходят. А тут только "Орлиная Сопка" держит мировой рекорд по самой высокой температуре летом — до семидесяти градусов по Цельсию, сорок пять градусов в тени в полдень. Скоро заканчивается полевой выход, скоро закончится и «учебка». Впереди чистый лист бумаги: что в нём напишут завтра? Никто этого не знает, но места на этом листе должно было хватить для всех, для каждого из них — этих пацанов!

Глава 12. День Большого Топора

Капитана понесло! Он, словно с цепи сорвавшись, всех крыл матом, да так, что последнюю дремоту у Олега как рукой сняло. И промелькнуло у рядового в голове:

«Все — это «губа»… и как минимум суток трое!»

Но мат долго не прекращался! Он рушился рвущими перепонки осколками.

«Десять, десять суток ареста!» — поправил себя Олег, глядя на разоренное гнездо поста пожарной безопасности. Пост — это выкрашенное в красный цвет место с бочкой воды, ящиком песка и подвешенным, застекленным шкафом разного пожарного инвентаря. Впрочем, стекло выдавили и аккуратно поставили на землю, и недоставало… двух пожарный топоров.

«Кому они были нужны?» — лихорадочно теснилось в мыслях.

— «Кому они были нужны?» — повторялось этим офицером и в матах.

— «Кому они были нужны?» — сотрясался вопрос и упирался в просторы космического пространства! Но это единственное, что связывало разъяренного капитана химических родов войск и рядового учебного артиллерийского полка, стоящего во внутреннем карауле на территории данной части. И было очевидно, что топоры кому-то потребовались больше чем просто на этом пожарном посту. Поэтому полковой пост внутренней караульной службы и понес этот невосполнимый убыток. Пропажа обнаружилась утром, когда хмурый офицер изможденного вида прибыл в район своего хранилища, отпер бытовку, выполз покурить это дело и уставился на стекла, сиротливо стоящие у стены.