Читать книгу "Нулевой номер - Умберто Эко"

– Пожалуйста, Браггадоччо, сдерживайтесь, тут все-таки дама…

– Да, в присутствии дамы, – вступила Майя, не выказав никакого замешательства, – лучше выражаться так: гетеры пенсионного возраста откровенно фланировали, сопровождая свои движения сладострастной жестикуляцией, перед созерцателями, охваченными возбуждением…

– Вот, правильно, Фрезия. Может быть, не в точности так, но в этом роде. Выражаться прошу поделикатнее. В частности, потому, что лично мне были по душе более респектабельные заведения. Например, то, которое на улице Сан-Джованни-суль-Муро. Интерьеры в стиле либерти. Интеллектуалы туда ходили не за сексом (как они любили заверять), а на художественные экскурсии…

– А еще, помню, на улице Фьори-Кьяри, отделка в стиле ар-деко, с восхитительным разноцветным кафелем, – мечтательно отозвался Браггадоччо. – Может, наши читатели еще помнят, как это выглядело…

– Кто не помнит, тот видел у Феллини, – отозвался я. – Поскольку это же классика. Чего нет в собственной памяти, то заимствуется из искусства.

– Решайте сами, Браггадоччо, – закрыл тему Симеи. – Мне нравится идея. Нырок в прошлое. Показываем, что доброе старое время, в сущности, не было таким уж скверным.

– Но почему на примере борделей? – переспросил я с сомнением. – Это, может, и возбудит старикашек, но зато может отвадить от нас старушек.

– Колонна, – прогромыхал Симеи. – Отвечу вам раз и навсегда. После закрытия, в шестидесятом, в борделе на Фьори-Кьяри открыли ресторан. Изысканный. С теми самыми разноцветными кафелями. В кулуарах для памяти сохранили два-три старых туалета и даже позолотили биде. Так знали бы вы, сколько раззадоренных дам затаскивали своих мужей в эти каморки… выспрашивая подробности, как и что там происходило в прежнее время. Потом, конечно, эта мода сошла на нет, дамы угомонились, кухня оказалась не ахти, в общем, ресторан закрылся… Ага, вот я вижу, как развернуть все это. Будет тематический блок. Слева поместим материал Браггадоччо, справа расследование об уличном разврате на периферийных бульварах, где мы наблюдаем самые непристойные сцены продажного секса. На эти бульвары, говоря по совести, не следовало бы даже приходить детям. Никаких назидательных сентенций по поводу двух параллельных описаний, но читатель сам по логике придет к надлежащим выводам. По-моему, очевидно, что лучше были тихие старые дома терпимости. Дамам было спокойнее, когда мужья не ездили по ночам на окраины и не сажали в семейную машину шлюх, оставляющих по себе вонь дешевых духов. Мужчинам было тоже комфортнее жить в те времена. Их могли, конечно, застукать на входе в интересные дома, но они могли сказать, что их привело туда художественное любопытство к интерьерам эпохи либерти. Ну, кто у нас вызывается написать документальный матерьяльчик про шлюх?

Вызвался Костанца, и все вздохнули с облегчением. Мотаться по периферийным бульварам поздними вечерами сулило серьезный расход бензина и столь же серьезные выяснения отношений с общественной полицией нравов.

У Майи был такой взгляд, что мне стало просто не по себе. Она как будто только сейчас заметила, что угодила в змеюшник. Поэтому, поборов привычную сдержанность, я все-таки дождался на улице, пока она выйдет из редакции, и, распрощавшись с компанией («зайду в аптеку»), догнал ее на полупути – дорога к квартире Майи была мне уже известна.

– Нет, я уволюсь, без никаких, – сказала она чуть ли не со слезами. Ее трясло. – Что это за контора, скажи? Пока меня держали на вот-так-сюрпризах, это хотя бы никому не портило нервы. И даже наоборот, помогало дамским парикмахерам держать в спокойствии клиенток под горячими колпаками.

– Майя, не будем обобщать. Симеи прожектерствует, изобретает что-то нереальное, это вовсе не значит, что в газете на самом деле все это будет печататься. Мы на стадии прикидок. Какие-то гипотезы, фантазии… Слава богу, тебя не попросили стоять ночью на бульваре переодетой в шлюху, чтоб сделать репортаж «реалити». Не думай больше об этом. Может, в кино сходить?

– Нет, здесь у них фильм, который я видела.

– Где «здесь у них»?

– Где мы только что шли, на той стороне улицы.

– Я же глядел на тебя и держал тебя за руку. Как я мог смотреть на ту сторону? Ну ты даешь, Майя!

– Ты почему-то не видишь того, что вижу я, – ответила Майя. – Ну хорошо, кино так кино. Купим газету и посмотрим, что и где идет где-нибудь поблизости.

Мы пошли смотреть фильм, которого я не запомнил, потому что Майю колотила дрожь и я держал ее за руку. Рука была опять теплой, опять признательной, и так мы и сидели, как влюбленная пара, та, из рыцарей круглого стола, с мечом меж двоих посередине.

Потом я проводил ее домой. Она, по виду судя, понемногу оклемывалась.

Я братски поцеловал ее в лоб, самым почтительным образом, как старший товарищ. В сущности (мысленно приговаривал я), я вполне бы мог быть ее отцом.

Ну не то чтобы… да какая разница, мог бы или не мог бы.

Глава IX

Пятница, 24 апреля

На следующей неделе заседания шли ни шатко ни валко. Никому не хотелось работать, в том числе и Симеи. Да и то подумать. Двенадцать выпусков в год, это, слава богу, не выпуск раз в день. Я читал первые варианты материалов, редактировал стиль, вычеркивал лишние красивости. Симеи был доволен:

– Господа, мы заняты журналистикой, а не беллетристикой.

– Кстати, – вступил тут Костанца, – я заметил, начинается мода на переносные телефоны. Один типчик в поезде вчера рядом со мной говорил вслух с кем-то из банка о своем счете. Теперь я знаю об этом человеке все. По-моему, мир начинает сходить с ума. Я бы охотно написал об этом в газете.

– Телефоны переносные эти, – весомо ответствовал Симеи, – не приживутся. Во-первых, при такой цене, как у них, кто их сможет себе позволить? Во-вторых, люди поймут, что им не хочется отвечать кому попало в любое время и из любого места. Люди соскучатся по приватному общению, по беседе с глазу на глаз, не говоря уж какие к ним начнут приходить счета. Эта мода поживет годок-другой и самоликвидируется. Сами подумайте, кому они нужны, подобные аппаратики? Только бабникам, ибо снимают проблему домашнего телефона. Ну и еще полезно, чтоб такой телефон был у водопроводчика. В случае протечки можно будет вызывать его прямо от предыдущего клиента. Больше никому это изобретение не нужно. Публика наша таких игрушек не держит, статьи о телефонах ее не интересуют. А если у кого и заведутся подобные цацки, этих господ наши статьи тронут еще меньше, нежели остальных, поскольку речь идет о считанных радикал-шик-снобах.

– И вдобавок, – вступил я, – как вы понимаете, ни Рокфеллер, ни Аньелли, ни президент Соединенных Штатов не могут иметь нужду в таких карманных устройствах, у них для связи имеются секретари и секретарши. Скоро станет ясно, что ячейковая связь изобретена для бесправных трудяг, которым в любой момент угрожает узнать из банка, что на счету у них не остается денег, и которым звонит шеф, чтоб наорать, где они запропастились. Аппаратик станет символом социальной униженности…