Читать книгу "Одинокие воины. Спецподразделения вермахта против партизан. 1942 - 1943 - Вальтер Хартфельд"

Вечером коммандос были уже в пяти километрах к востоку от леса в урочище Любки.

Ханс Фертер во время радиосеанса сообщил им, что утром авиационная разведка наблюдала передвижение людей, что, кажется, свидетельствовало об оставлении Мясенко и Яковлевым лагеря и выступлении в направлении, противоположном тому, где находятся коммандос. Опасаясь подвоха, Ханс Фертер попросил егерей быть крайне осторожными. Разбившись на четыре взвода, коммандос возобновили движение, руководствуясь категоричным приказом ограничиваться прослушиванием и наблюдением.

Манфред и его группа обнаружили просеку, за которой, как им показалось, стоило понаблюдать. Самые ловкие егеря взобрались на деревья, другие укрылись за листвой и кустами. Началось долгое ожидание. Манфред думал о Жене и иконе святого. Он дал себе зарок, что когда-нибудь вернется в Миликонец.

К двум часам ночи в лес углубился отряд партизан численностью более пятидесяти человек.

Когда четыре взвода утром объединились, Клаус и Хайнц проанализировали ситуацию. Ночью было замечено десять групп. Недоумевая, Клаус не мог связать появление этих групп партизан с перемещениями, о которых сигнализировал Фертер. Этот лес все-таки не был бесконечным, как бездонная бочка Данаид! Если Мясенко и Яковлев решили его покинуть, значит, это место показалось им опасным. Почему другие группы — и многочисленные группы — приходят, чтобы в нем скрываться? Лес хранит какую-то тайну.

Клаус передал по радио свои соображения Фертеру и предложил остаться еще на одну ночь, понаблюдать. Потом, по своему обыкновению, он собрал командиров взводов для обсуждения этой проблемы. Густав Хальгер предложил походить здесь. Он хорошо говорил по-украински и, так как в лесу было много движения, резонно предположил, что партизаны могли не опознать их. Конечно, это было опасно, но не больше, чем другие предприятия.

Вечером Манфред и его взвод заняли место Хальгера, который вместе со своей командой вел наблюдение предыдущей ночью, а Хальгер, в свою очередь, удалился в лес.

Он выступил в удобное время, постоянно двигаясь параллельно просеке, потому что ему нужно было опередить дозорных партизан, а чтобы опередить, их надо было идентифицировать. Через час в нескольких метрах от него молча прошла группа людей. Он немного подождал и последовал за ней, предварительно убедившись, что другая группа не пасет его с тыла.

В ночной темноте прозвучал хриплый голос. Хальгер подался вперед, пытаясь опознать неизвестного. К счастью, дозорные и партизаны вступили в продолжительные переговоры, которые перемежались приветствиями с благополучным прибытием. Ну, это было бы нетрудно предвидеть, думал Хальгер, делая большой крюк и переходя внешние границы лагеря. Опасаясь, что имеется вторая полоса сторожевых постов, Хальгер продолжал маскироваться, ориентироваться в ходе продвижения на голоса партизан, которые находились впереди и которые, к счастью, переговаривались с часовыми. Попался отряд, который продвигался по команде и с большими предосторожностями. Хальгер задержался немного и сам пустился в путь. Голоса приветствовали вновь прибывших людей, которые растворялись в лесу. Хальгер насчитал до двухсот человек и пошел дальше. Он разминулся с несколькими людьми, которые даже не обратили на него внимания, и вышел на небольшую поляну, где партизаны разжигали костер.

Он сел у дерева, закурил сигарету и стал ждать. Один старик, явно привлеченный сигаретой, подошел и присел рядом с ним. Хальгер протянул ему пачку курева и начал разговор.

— До чего же у меня болят ноги, — сказал он, указывая на свои старые валенки.

— Тебе нужно растереться ружейной смазкой. У меня тоже болели ноги, теперь бегаю, как кролик. Ты что здесь делаешь?

— Хочу повидаться с Ковалевым, — ответил Хальгер.

— Он наверняка скоро вернется. Его отряд выступает сегодня.

На всякий случай Хальгер спросил:

— А ты, когда ты выступаешь?

— Думаю, только послезавтра.

— И куда пойдешь?

— Обыкновенно: вылазка и назад.

Старик улыбнулся про себя и добавил:

— Ничего не скажешь, это ведь Мясенко и Яковлев… Они себе на уме. Что может быть веселее, когда над вами сверху кружатся фашистские самолеты. Конечно, они думают, что наш лес пуст, как выеденное яйцо.

Хальгер в свою очередь рассмеялся.

— И им приходится издали искать, где мы сейчас курим. Вот, — добавил он, — возьми пачку сигарет. Я же посплю немного в ожидании Ковалева.

Хальгер поднялся, отчаянно зевнул, показывая, что разговор закончен, и медленно удалился от старика.

Нужно было срочно возвращаться к своим. Теперь он знал дорогу. Заметил мимоходом, что партизаны начали работы по укреплению лагеря, и прикинул, что лагерь находится в десяти километрах от того места, где он входил в лес.

Увидев Хальгера, Манфред облегченно вздохнул.

Ханс Фертер ругался, как черт, когда Клаус сообщил ему добытую информацию. Он попросил коммандос продолжать наблюдение за лесом, выявить наилучшие пути подхода и беспокоить партизан короткими рейдами при их возвращении в лагерь или выходе из него.

В течение недели Клаус и его люди спали не более четырех часов в сутки. Столкновения имели место по всему району. Им пришлось вступать в бой около двадцати раз. Это были короткие стычки, которые привели к четырем ранениям в команде, включая Райхеля.

Коммандос должны были умерить свою активность и провести ночь в деревне, чтобы позволить Гюнтеру подлечить четверых раненых. К счастью, ранения не были серьезными, но они убавили огневую мощь отряда на четыре автомата. На восьмой день егеря совершили нападение на одну из партизанских колонн, которая вышла на операцию, задуманную Мясенко.

У немцев было преимущество во внезапности, но не в численности бойцов.

Партизаны развернулись в боевые порядки и предприняли в ответ обходные маневры. Райхель не мог привыкнуть к пулемету Рейнхардта. Гюнтер укрыл лошадей и с тревогой смотрел в сторону леса.

Клаус тоже наблюдал за поляной. Если подойдут другие партизаны, им несдобровать. Он приказал уходить. Прежде всего, унтеру Байеру, Гюнтеру, лошадям и раненым, затем Манфреду, потом Хайнцу. Он прикрывал их отход своим взводом.

Отход осуществлялся нелегко, поскольку партизаны попытались своими маневрами прижать их к лесу. Все тяжелое вооружение коммандос было использовано против отряда партизан в сотне метров для отсечения левого фланга русской цепи, и взводы егерей начали отступать.

Клаус и его люди попали в трудное положение и должны были яростно отбиваться, чтобы, в свою очередь, оторваться от противника. Издали возникало впечатление, будто медленно перемещались клубы дыма, в то время как группы Хайнца и Манфреда прижимали своим огнем партизан к земле, чтобы избежать окружения.

Братья Ленгсфельд больше всего не любили отступления, когда слишком много стреляли над ухом. Они смотрели, качали головами и вели огонь из своих невероятных приспособлений — гранатометов. Истово обнявшись, братья выстрелили перед собой десяток гранат и вместо того, чтобы поберечься в бою, остались лежать, подперев головы руками и наблюдая. Серое облако медленно поднималось перед изумленным Клаусом, который видел, как два брата Ленгсфельд поздравили друг друга и, обрадованные, удрали.