Читать книгу "Возвращение графа - Эдит Лэйтон"

Воздух был напоен ароматами цветов, выводили свои трели птицы, жужжали трудолюбивые пчелки. Вокруг не было ни души, гравий скрипел под ногами. Они были красивой парой. Он – олицетворение джентльмена: в облегающих брюках, сероватом сюртуке с шейным платком, сверкающих башмаках, в рубашке тонкого полотна – как модник, прогуливающийся по Гайд-парку. На Джулиане были прелестное жемчужное платье, отделанное по талии зеленой лентой, и соломенная шляпка.

Кристиан повернулся к ней:

– Я готов. Задавайте свои вопросы.

– Но я не знаю, о чем спрашивать. – Она повернулась к нему, и он увидел в ее глазах тревогу. – Все это ужасно. И стыдно. Зачем кузина оставила нас вдвоем? Примите мои извинения. Пригласили вас, потом вдруг вспомнили про какие-то дела и разошлись, оставив нас наедине.

– Не совсем наедине, – заметил он. – Они не бросили вас в пасть волку. Ваша горничная неподалеку, можете ее позвать, если я на вас наброшусь.

– Вы знаете, что я имела в виду. – Она нахмурилась.

– Слишком хорошо, – сказал он и сорвал ветку сирени. – Как и то, что имели в виду они. Они хотят через вас узнать, тот ли я, за кого себя выдаю. – Он посмотрел на ветку и оторвал цветочек. – Что в этом плохого? Я на их месте сделал бы то же самое, только чуть поумнее. Но что до вас, вчера мне показалось, что вы ни в чем не сомневаетесь. Что же изменилось?

Она была потрясена.

– Это они, да? – продолжил Кристиан. – И опять-таки я их не виню. Но вы меня удивляете. Так разительно перемениться за одну ночь... До сих пор у нас не было случая поговорить. Теперь есть. Что вы хотите узнать? Как мне завоевать ваше доверие? – Он внимательно посмотрел на нее. – Джулиана, – сказал он мягче и бросил цветок на землю, – не беспокойтесь. То, что вы думаете, не будет иметь значения на суде. Это несправедливо, но таков мир. Во-первых, потому что закон – это мужские игры и показания женщины всегда вызывают подозрение. Мужчины не доверяют женщинам из-за ваших более тонких эмоций, а слабое сердце – то же, что слабая голова.

Он поморщился.

– Как будто Елизавета не была более мудрым и жестким монархом, чем мужчины до нее! Я мог бы рассказать вам о женщинах, с которыми был знаком. Но не буду. – Он улыбнулся. – Они были храбрые и дерзкие, вам это трудно представить. – Он вздохнул. – Многие мужчины полагают, что соблазнить женщину легко. Но будь это так, разве мир наводнили бы проститутки? Отпала бы необходимость в такой профессии. Ох! – Он нахмурился. – Это слово не для утонченной компании. Простите. Я не привык к утонченной компании. Какое слово следует употребить в разговоре с дамой?

– Такого слова нет, – сказала она, гадая, всерьез ли он это говорит. Есть такая вещь, как врожденные манеры, а изгнанники живут на той же планете, что и все. Но Кристиану, вспомнила она, всегда было присуще озорное остроумие. В сердце затеплилась надежда.

– Ладно, запомню, – сказал он. – Неназванная профессия. Или женское занятие, о котором мужчины не должны упоминать при женщинах. Странно, не так ли? Ну да ладно, полагаю, я к этому привыкну. Придется. Еще раз простите.

– А как их называли там, откуда вы приехали? Впрочем, это не важно. – Она старалась быть серьезной, и это вызвало у него улыбку.

– Я бы сказал, но это еще хуже. Итак, я говорил про женщин и закон. Можете не тревожиться о своих показаниях. Что еще важнее – если что-то не изложено на бумаге, то все равно, кто сказал, мужчина или женщина. Слова можно оспорить, опровергнуть, в конечном счете, они ничего не значат. Поймите, что бы вы ни думали обо мне, это не отразится на моей судьбе. Разумеется, если вы не уличите меня во лжи, которую можно доказать. Но это вряд ли возможно, верно?

Она с недоумением смотрела на него.

– Ведь у вас нет моих писем, – сказал он.

– Нет, хотя он вам писал. Вы так и не ответили.

– Он мне писал?

Она кивнула.

– Потом. Когда узнал, что вы... – Ей было трудно произнести это слово. Она никогда не встречалась с преступниками. Слово «тюрьма» казалось ей более оскорбительным, чем «проститутка». Но замены она не нашла. – Когда вы были в Ньюгейтской тюрьме, – быстро продолжила она, – он вам написал. Вы не ответили.

– Я ни разу не получал писем. Но меня это не удивляет. – Он расправил плечи. – Что ж, раз у вас больше нет вопросов, спрошу я. Что случилось с Джоном? Расскажите, пожалуйста. Если это не слишком болезненно для вас. Я пойму.

– О нет, мне важно поговорить о нем. Он умер, но не исчез из людской памяти. Во всяком случае, я этого не хочу; его нет, но я хочу, чтобы люди знали, каким он был.

Она посмотрела на него. Солнце позолотило глаза, изучавшие его лицо; она вдруг стала очень серьезной.

– Я не знаю, тот ли вы, за кого себя выдаете. Не хочу быть дурой.

– Я вас не виню. Расскажите мне о Джоне, потом я расскажу о себе. А потом можете попытаться изловить меня и в капкане доставить своей обожаемой кузине.

Она поморщилась.

– Джулиана, – ласково произнес он. – Я помню вас ребенком, вы меня – мальчиком, мы оба уже не те. Я уже убедил вас: что бы вы ни решили, это не повлияет на мою судьбу. Но возможно, я расскажу вам нечто такое, от чего вам станет легче в моем обществе. Джон был моим лучшим другом, а вы – его сестрой. Я обнаружил, что сестренка – такое же удовольствие, как чума, по крайней мере, вы были такой. – Он улыбнулся. – Не всегда все было чудесно, особенно когда мы хотели улизнуть, но приходилось тащить вас с собой. А вы вопили, как ирландское привидение. И добивались своего. Надеюсь, сейчас вы изменились, – добавил он.

Ее снова согрело тепло, которое она почувствовала вчера вечером.

– Но вы были забавной. Вас было легко дразнить, а мальчишки это любят. И вы замечательно влияли на мою самооценку, потому что хотели быть с нами каждую минуту. У меня не было матери, я был единственным ребенком. Джон и вы стали моей второй семьей. Потом жизнь внезапно изменилась. Друзья и родственники отказались от нас с отцом. Англия нас вышвырнула. Это был шок. Но нам повезло, потому что в противном случае нас бы убили.

Джулиана удивилась, что он может об этом спокойно говорить.

– Долгое время я старался не думать об Англии и вообще о прежних временах. Потом услышал о наследстве. Когда я преодолел удивление – и мгновенную реакцию швырнуть все им в лицо, – я поехал. Теперь, когда я вернулся, я хочу большего, чем титул и имение. Я хочу разузнать все до мельчайших деталей о своей прежней жизни.

Не сознавая, что делает, она протянула к нему руку, но тут же отдернула. Нельзя пытаться стереть с лица незнакомца эти складки боли. Но через секунду они исчезли, и он посмотрел на нее с привычным, слегка насмешливым выражением. И с интересом.

Это ее расстроило. Только что он разговаривал как старый друг, а в следующее мгновение ей противостоял незнакомец, красивый и опасный.