Читать книгу "Галактика мозга - Сергей Бакшеев"

«Кто ж его не помнит», — ответил красноречивый взгляд Вербицкого.

— Готов подключить нейроны мозга к протезу руки?

Глаза Бориса округлились.

— Это же только теория. В нее мало кто верит. Даже знаменитый профессор Фокс из Англии выражал сомнения в справедливости теории Шувалова.

— Поэтому японцы и обратились к нам, а не к англичанам, — промычал Леонтьев.

Он хотел добавить, что сравнительно недавно никто не верил, что многотонные самолеты с сотнями пассажиров будут летать через океаны быстрее птицы, что изображение и звук будут без проводов мгновенно передаваться на любое расстояние, что электронная машина обыграет чемпиона мира по шахматам. Да мало ли во что не верили люди, пока не находился гений, который раздвигал границы непознанного! Только вряд ли его слова хоть что-то изменили бы в нынешней ситуации. Перед ним сидел толковый ученый, который со временем станет доктором наук и даже профессором, однако его труды будут цитировать только его подчиненные, чтобы умаслить начальника.

Юрий Михайлович снял ладонь с трубки.

— Извините, господин Сатори, мы не сможем вам помочь.

— Но доктор Шувалов…

— Дело в том, что Шувалов больше не работает в нашем институте. — Леонтьев счел дальнейшее общение излишним и положил трубку.

Последняя фраза явно понравилась Борису Вербицкому. Лишь усилием воли, он сдержал улыбку победителя. Перед тем, как покинуть директорский кабинет, он вежливо попросил:

— Юрий Михайлович, вы не могли бы лично проинформировать лабораторию о моем назначении?

Директор устало кивнул.

Хисато Сатори сидел в пурпурном гостиничном кресле и обескуражено смотрел на стилизованную под начало двадцатого века телефонную трубку, в которой продолжали звучать длинные гудки.

Он пролетел полмира, чтобы встретиться с известным человеком. Он предлагал огромные деньги. Вчера ему любезно обещали, а сегодня грубо отказали. Ну, как можно иметь дело с непредсказуемыми русскими? Сатори начинал понимать раздражение своего правительства, которое седьмой десяток лет ведет безуспешные переговоры о возврате северных островов.

Хисато достал из шкафа драгоценный футляр. Щелкнули зажимы. Глаза ласково смотрели на копию руки Кейджи Танака. Она выглядела лучше живой руки, но продолжала оставаться мертвой. И только один человек в мире, как всесильный Создатель, мог вдохнуть в нее полноценную жизнь.

Пальцы Сатори скользнули в карман куртки. Он вынул блокнот с записанным номером телефона Шувалова.

Субординация — святое правило для японского служащего, но на пути к большой цели не возбраняется обойти даже великую гору Фудзияму, не то, что неповоротливого русского начальника.

18

Из-за плеча раздался вкрадчивый женский голос:

— Антон, тебя подвезти? — Елена Репина с затаенной улыбкой смотрела на Шувалова. Она почти касалась его. От ее одежды исходил вчерашний запах индийских благовоний, который неумолимо напомнил о жарких ночных объятиях.

Уволенный завлаб попытался закрыть переполненную коробку, в которую переложил из рабочего стола самые необходимые вещи. Попытка к успеху не привела. Он старался не смотреть в глаза Елены. Его мучила совесть за вчерашнюю ненужную, по его мнению, близость. Он и раньше ловил на себе особые взгляды нейрохирурга. Для нее высокий интеллект был самым притягательным качеством мужчины. Она это не скрывала. Порой ее дерзкие шуточки и вызывающие намеки переходили границу приличия, прощупывая его реакцию. Он улыбался, шутил в ответ, но никогда не помышлял о чем-то большем, чем легкий обоюдоострый флирт.

Шувалов пролистнул старый блокнот с записями и без сожаления отправил его в мусорную корзину.

— Человек обрастает балластом, как корабль ракушками. И тогда требуется серьезная чистка, чтобы быстрее двигаться вперед.

— Мои руки способны почистить любой корабль, — живо пикировала Елена и незаметно провела ладонью по его предплечью.

— Я уже стряхнул столько балласта, что впору сворачивать паруса. Боюсь сильных порывов ветра.

— Коробка тяжелая, а ты без машины, — уже серьезно заметила Репина.

— Я с Задориным договорился, — громко сказал Антон и вытянул шею. — Сергей, подбросишь меня?

Нейоропрограммист обернулся на зов. Некоторое время в его глазах за большими очками блуждало недоумение, но, заметив выразительный взгляд старшего коллеги, он охотно подтвердил:

— Конечно.

Борис Вербицкий, которого после официального назначения особенно тяготило присутствие в лаборатории бывшего начальника, громко воскликнул:

— Можете ехать сейчас, — и вновь уткнулся в старый отчет, хотя думал совершенно не о нем.

Шувалов накинул куртку, подошел к Вербицкому.

— Прости, если что не так.

Борис не ответил. Роль несправедливо обиженного жизнью человека возвышала его в собственных глазах.

В машине Задорина, когда Сергей занял левый ряд и стал разгоняться, Шувалов поправил его.

— За мостом направо.

— Почему? Там пробки. — Задорин бывал в гостях у Шувалова и знал оптимальный путь к его дому.

— Мне к родителям надо, в Мытищи. — Весь день Антон в тайне надеялся, что Ольга позвонит ему первой. Этого не случилось. Свой звонок он откладывал сначала из-за чувства вины после случайной связи с Репиной, потом из-за нервотрепки на работе, а теперь в дополнении к прочим неприятностям добавилось увольнение из института. «Радовать» жену таким отвратительным «букетом» ему совсем не хотелось.

— С Ольгой поцапались? — угадал настроение коллеги Сергей.

— Есть немного.

— А я с замечательной девушкой познакомился — просто чудо. Алисой зовут. С ней так легко, она готова слушать всё, что я говорю. И вы знаете, вникает. Я ей про наш институт рассказываю, про нейропрограммирование, она понимает, вопросы задает. А в глазах — восхищение. Это так удивительно.

— Привираешь, небось?

— Ну что вы! Ни капли не сочинил. Другие девчонки, как услышат про науку, зевают и злятся, а она… По-моему, я произвел на Алису впечатление… Интеллектом.

— Если тебе только это нужно от девушки, можешь с ней не встречаться. Я тоже в восторге от твоего интеллекта.

— Она еще красива. — Сергей улыбнулся приятным воспоминаниям. — И чертовски сексуальна.

— Тут я пас, — рассмеялся Шувалов.

— Я Алисе и о вас рассказывал.

— В таком случае сегодня я подбросил дров в топку твоего красноречия. Столько событий.

Задорин в сердцах ударил по рулю.

— Черт! Что же мы будем без вас делать?! Разве можно увольнять таких ученых!

— Их еще и сажать можно.