Читать книгу "Девочка и сигарета - Бенуа Дютертр"

— Обалдеть!

— Что он делает?

— Вроде что-то ищет…

— Да нет, цветы собирает!

На фоне луга с ползающим Джонсоном появляется голова Миши. От волнения ведущий забыл о необходимости соблюдать беспристрастность:

«— Мы являемся свидетелями фантастического события. За несколько минут до казни человек, обвиняемый в убийстве полицейского, собирает полевые цветы! Что это значит?

— Да уж, Миша. Те, кто считал Джонсона чудовищем, такого не ожидали…

— Вот он поднимается и идет к столу. Посмотрите, в его руках букет цветов…

— Последний взгляд на эту землю перед вечной разлукой? Полагаю, теперь он закурит.

— Какое нелепое сочетание! Токсические смолы сигареты и свежесть полевых цветов. Думаю, зрители заинтригованы поведением Джонсона».

Приговоренный стоит у стола. Он сдвигает сигареты и пепельницу на самый край и высыпает на белую пластмассовую столешницу ворох маргариток, одуванчиков и фиалок. Что он намерен делать? Внезапно изображение исчезает; другая камера принимает эстафету и показывает охранника в антитабачной маске. За кадром раздается голос Миши:

«— Невероятно, Джек, происходит нечто невообразимое…

— Рассказывайте, Миша! У нас пропала картинка. Наверное, режиссер немного растерялся.

— Неудивительно, ведь приговоренный к смерти Дезире Джонсон пытается передать нам послание.

— Послание?»

Наконец камера возвращается к склонившемуся над столом Джонсону. Зрители видят его только со спины, но Миша благодаря камерам наблюдения может точно описать действия осужденного:

«— Мне кажется, он выкладывает буквы из цветов; он словно хочет нам что-то сказать…

— Это было бы головокружительной сенсацией, Миша. Как вы знаете, Джонсон не имеет права на публичные высказывания во время исполнения своего последнего желания! Иначе трансляция будет прекращена.

— Джонсон действительно идет на риск. Поэтому режиссер временно и прервал съемку. Но судебные власти позволили продолжить передачу. Я думаю, что Джонсон хочет воспользоваться случаем и заявить о своей невиновности… Можно уже прочитать слова… Постойте… Это… это… невероятно!»

Джонсон наконец распрямляет могучую спину и растроганно улыбается в объектив. Потом он отходит в сторону, и все видят выложенную цветами на белом столе короткую надпись; всего лишь три слова, обращенные к миллионам телезрителей:

ДА БУДЕТ ЖИЗНЬ

После минутной паузы раздается голос Миши:

«— Вы видите эту фразу, как и мы. Джонсон неподражаем! Он опять всех удивил, но уже не заявлением о своей невиновности, нет, смысл его послания гораздо шире.

— Вы правы, Миша. Хвала жизни, написанная цветами. Убийца на такое не способен.

— Хотелось бы поверить в его невиновность, но он неоднократно повторял, что мог бы убить полицейского!

— Но он сказал также: „Я никогда бы не причинил зла ни старику, ни женщине, ни ребенку…“

— И он еще раз выразил любовь к слабым и беззащитным. Знаете, о чем я подумал, Джек?

— Нет.

— А что, если вся история с сигаретой для этого и была затеяна? Вдруг это стратегический ход для того, чтобы передать предсмертное послание?»

И словно подтверждая это предположение, Джонсон наконец уселся на стул.

Он вынимает из пачки сигарету, подносит ее к губам и щелкает зажигалкой. Сел он так, чтобы не заслонять надпись «Да будет жизнь».

«Но зачем этот странный человек даже в последнюю минуту жизни сеет вокруг себя недоумение? Зачем он взывает к нашей совести, вместо того чтобы попытаться спасти свою шкуру?»

На глазах у всей страны Дезире Джонсон смакует каждую затяжку. Миллионы телезрителей по-своему интерпретируют его послание. Собравшиеся в конференц-зале на проспекте Президента Буша руководители Табачной компании думают, что при поддержке такого актера они могли бы вывести предприятие из кризиса. Адвокат Марен Патаки, провалившая прошение о помиловании, понимает, что с подобным клиентом отчаиваться рано. Сам Президент Республики ошарашенно застыл перед телевизором. Он думает о смысле жизни и о скандале, который последует за казнью Джонсона. Но это лишь наши догадки, а факты таковы: Дезире сажают в фургон и везут в тюрьму для введения смертельной инъекции. Когда машина въезжает на территорию пенитенциарного центра, на экране появляется взбудораженный Миша с микрофоном в руке и, задыхаясь, говорит:

«Сегодня сенсации следуют одна за другой. Мы узнали, что президент Республики вынес решение о помиловании приговоренного к смерти Дезире Джонсона».

VII

Я шел по тупику Гортензий, а в ушах моих все еще раздавались слова комиссара: «Лично я считаю вас виновным и не собираюсь отпускать…» Сады на нашей улочке благоухали весенними цветами, но мне казалось, что нависшая надо мною опасность угрожала разрушить их красоту. Меня душили рыдания. Навстречу мне радостно выбежал Сарко. Я гладил его и думал, как рассказать Латифе о страшном обвинении? Она сама все поняла по моей бледности и нерешительности, однако же настояла, чтобы я во всех подробностях изложил содержание беседы в полицейском участке. По окончании рассказа Латифа со свойственной ей энергией и верой в цивилизованные формы решения проблем повторила давешнее:

— Мы будем бороться!

На сей раз ее воинственный настрой меня приободрил. Разве красота, здоровье и жизнерадостность Латифы не свидетельствовали в мою пользу? Любовник этой богини не может быть извращенцем. Латифа была живым доказательством моей невиновности. С трудом вырвавшись из когтей страха, я решил последовать ее призыву — действовать и прежде всего найти адвоката.

Безусловно, Латифа из благих побуждений посоветовала мне нанять знаменитую спасительницу Дезире Джонсона Марен Патаки. Сравнение двух столь непохожих дел не обнадеживало, но Латифа не привыкла мелочиться. Она хотела лучшего и любой ценой. Естественно, она заинтересовалась женщиной, которая под шквалом недоброжелательных публикаций спасла от смертной казни чернокожего преступника. Я тогда не знал, что адвокат Патаки была совершенно непричастна к спасению Джонсона, а ее неуклюжая защита лишь способствовала скорому оглашению обвинительного приговора. Джонсон сам придумал трюк с последней сигаретой. Он сам спас свою жизнь, используя безграничные возможности телевидения. Обо всем этом я узнал позже, а пока Латифа рассудила иначе: спасшая Джонсона с помощью последней сигареты Марен Патаки стала духовным лидером сторонников курения. Если она смогла добиться помилования для убийцы, ей ничего не будет стоить оправдать простого курильщика, по недоразумению обвиненного в преступлении против детства. Кроме того, она пользовалась поддержкой могущественной Табачной компании, которая наверняка увидит в моем деле дополнительную возможность призвать курильщиков к борьбе.