Читать книгу "Странные ангелы - Лилит Сэйнткроу"

Но Грейвс не ушел. Вместо этого он откинулся на спинку стула, пристроив удобнее длиннющие конечности, поднял стакан и спокойно отпил коктейль. При этом его глаза из зеленых стали золотисто-изумрудными. Они сверкали в свете флуоресцентных ламп, и их отблеск, наверное, падал даже на меня.

Грейвс продолжал сидеть, словно в его распоряжении была уйма времени.

Я взяла стаканчик с кофе. Со стороны, пожалуй, это покажется самым естественным поступком. Гадость, именуемая кофе, оказалась ледяной, но на вкус все лучше, чем ощущение запаха разлагающегося зомби во рту. Я сделала большой глоток, поставила стакан на место и скривилась, словно глотнула яду. Даже чуть не выплюнула на стол холодный кофе с гущей, на вкус напоминающей пепел.

Грейвс не сдвинулся с места.

Я прислушалась к нежным умиротворяющим звукам музыки, пытаясь угадать слова. Безнадежное дело! Некоторые поп-гимны в корне задушены богами коммерции.

Слова замерзали в груди. Я никому не могу рассказать, что произошло на самом деле.

Да и кто мне поверит? Вот почему Истинный, ночной, мир останется Истинным, а Нормальный — Нормальным. Люди не желают знать, что творится за гранью тьмы. Впрочем, те, кто закусывает запоздалыми прохожими, покрывается шерстью или предсказывает будущее, не хотят, чтобы люди узнали об их существовании. Идеальный брак, основанный на лжи.

Напряжение в горле нарастало с каждой секундой. Нужно сказать хоть что-нибудь. Я тоже приблизилась к Грейвсу, поставив локти на стол.

— Мне нельзя сегодня возвращаться домой.

Заминка в конце предложения чуть вновь не перешла во всхлип.

Грейвс нахмурил брови. Они у него почти срослись на переносице. Скорей всего, никто не удосужился намекнуть ему или посоветовать время от времени выщипывать заросли, пересекающие лоб. Сережка в ухе вновь заговорщически подмигнула мне.

Грейвс отпил очередной глоток. Его брови снова изогнулись в задумчивости, а потом он отставил стакан в сторону. Я заметила, что кожа на суставах его рук потрескалась от мороза. Наверное, в его пособиях о девичьих предпочтениях сказано, что цыпочки не гуляют с парнями, пользующимися лосьонами.

— Ладно, нельзя так нельзя, — произнес он тихим голосом. — Тебе есть куда идти?

Я удивленно моргнула.

Нет, господи! Парень, не пытайся решить мои проблемы! Ты не представляешь, с чем связываешься!

— На улице не останусь!

Звучит правдоподобно, правда? Действительно, на улице ночевать не собираюсь, ведь всегда можно вернуться домой. От этой мысли по спине пробежали мурашки. А вдруг уже вызвали полицию? Вряд ли. Они б приехали раньше и взяли бы меня еще в ванной, когда я оттиралась от мерзкого гноя. С другой стороны, был снегопад. Возможно, полиция не приехала вовремя из-за заносов на дорогах. Или снег заглушил звуки и никто ничего не услышал из-за обособленности дома.

В голове снова закрутились шарики и колесики. Я отчаянно пытаюсь посмотреть на факты с иного ракурса и — бац! — опять тупик.

Дрю, неплохо справляешься! Ты только что застрелила собственного отца. Интересно, как ты собираешься объяснить это полиции?

Технически, если учитывать скорость, с которой разлагаются зомби, не придется ничего объяснять, кроме сломанной двери и пули, всаженной в стену. Полицейским бы я сказала, что и дверь и след от пули были в доме еще до нашего переезда. Наговорила бы им с три короба про папину ночную работу и, мол, по этой причине им не открыли дверь…

Вырвавшийся из груди всхлип застал врасплох. Я обхватила живот руками и согнулась в три погибели, опираясь лбом о прохладную поверхность стола. Это немного помогает прийти в себя. Почти как холодный фарфор унитаза действует успокаивающе на разгоряченную от дурноты кожу.

На меня опять накатила тошнота.

Только не здесь, Дрю. Не смей выворачивать содержимое желудка прямо у всех на глазах!

Снова в голове эхом отозвался папин голос, напоминая мантры, которые я выслушивала, дубася изо всех сил боксерскую грушу: «Работай, работай, солнышко! Давай же! И еще один удар ради папочки! Бей! Давай! Девочка моя, это еще не все! Еще один удар, ради меня! Еще один!»

— Боже мой! — прошептал Грейвс. Он сейчас больше походил на взрослого мужчину, чем на подростка-старшеклассника. — Неужели все так плохо?

У меня зуб на зуб не попадал, я даже чуть не поперхнулась, горько усмехаясь.

Насколько плохо? Плохо так, что тебе и не снилось! Вот!

— Уходи, — буркнула я, глядя вниз.

Надо же, еще и ботинки зашнуровала! Совершенно не помню, как одевалась. Сижу в торговом центре на людях и даже не представляю, что на мне надето!

Джинсы, слава богу, на мне. Ноги в носках, ботинки зашнурованы. Я потянула за край футболки и увидела, что она красная. Сверху накинута одна из запасных папиных армейских курток. В правом кармане что-то тяжелое — по форме и весу похоже на одну из смертоносных игрушек.

Господь всемогущий, я вышла на люди с пушкой в кармане! Папа меня убил бы на месте за такую оплошность!

— Дрю? — спросил с тревогой в голосе Грейвс. — Правда, все так плохо? Ты действительно не можешь вернуться домой?

Я молчала с отрешенным видом. Вот перчатки на руках, и еще кто-то обращается ко мне с расспросами. Я выпрямилась на стуле. Мир вновь обрел краски и звуки, растаяла окутывавшая мозг серая пелена. Напротив на стене кафетерия красовался логотип известной компании в виде апельсина, и в тот момент он показался самым убедительным символом надежды в целом мире!

В воздухе витали ароматы картофеля-фри, жаренного в горячем масле. Голод дал о себе знать с такой силой, что в желудке громко заурчало. Я втянула живот и согнулась в надежде, что Грейвс не услышит непотребные звуки.

Грейвс обеспокоенно заерзал на стуле, потом пододвинул мне свой стаканчик с фруктовым напитком:

— Выпей-ка. Твой кофе совсем остыл, — сказал он все тем же тихим взрослым голосом, в котором не было ни подростковой дерзости, ни вызова.

Я с благодарностью взяла предложенный стакан и начала пить через трубочку. Вкус земляники с подтаявшим мороженым наполнил рот свежестью, окончательно стирая привкус разлагающейся плоти. Грейвс выпрямился во весь свой нескладный рост, диссонансом проскрипел но полу отодвинутый стул.

— Подожди меня здесь, хорошо? Минутку.

Я нетерпеливо кивнула, отпивая очередной глоток фруктового напитка, а он ушел куда-то, широко шагая на длинных, как у кузнечика, ножках — вот ведь повезло кому!

Я почти допила коктейль, когда Грейвс вернулся с подносом в руках. На подносе лежали чизбургер с ветчиной, порция картофеля-фри и молочный коктейль в стаканчике. Я мигом ухватила чизбургер и проглотила его, наверное, за два приема. Грейвс сидел напротив, откинувшись на спинку стула, и задумчиво постукивал пальцами по краю стола. Он не снял плаща, зато согласился разделить со мной порцию картофеля-фри. Заботливый гот принес даже пакетик кетчупа, однако я не решилась его попробовать: при мысли о красной густой массе к горлу снова подкатилась тошнота.