Читать книгу "Шеломянь - Олег Аксеничев"

Только один человек так и не удостоил поклоном никого. Ступенью выше князя Ярослава – все продумано, а не случайно! – на красном крыльце стоял, горделиво выпятив осанистую седую бороду, черниговский епископ Нифонт, считавший, что служит только Богу и ромейскому басилевсу, а житие в Чернигове воспринимал как Божью кару или испытание веры – в зависимости от настроения. За Нифонтом схоронился от посторонних взглядов его секретарь Маврикий, многому научившийся за несколько лет пребывания в варварской Руси: нескольким местным ругательствам, рыболовству и воровству кур в постные дни.

Как странно было, что Ярослав и Игорь одного рода, настолько они казались разными. Да и только ли казались?

Ярослав Всеволодич старался и обликом, и поведением походить на ромейских басилевсов, как их описывали вернувшиеся из Константинополя купцы и паломники. Только княжеская шапка, отороченная мехом, выдавала в нем русского. Игорь же, казалось, не расставался с доспехами; это был воин, каких много на пограничных заставах, – сухой, крепкий, с ранними морщинами в углах глаз. Дань византийской моде князь Игорь отдал только в прическе, что делала его похожим на иконописного Дмитрия Солунского.

Ярослав плавным, не раз репетированным движением пригласил гостя в княжеский терем – отдохнуть с дороги, сменить или почистить одежду перед вечерним пиром. Как радушный хозяин, князь Ярослав шел впереди, указывая дорогу.

Ох уж эта византийская вежливость! И честь соблюдена, и гость унижен – плетется сзади, среди бояр и челяди. Игорь все понимал, но помалкивал, не желая спорить по пустякам.

* * *

Ах, как жаль, что нам никогда не доведется побывать на великокняжеском пиру! Какое это красивое зрелище! За столом, протянувшимся через всю гридницу, сидели разодетые гости, и ни один наряд не повторял другой. Князь Ярослав сиял золотой вышивкой на одеждах, привезенных в прошлом году послами византийского басилевса Мануила. Великолепная золотая нашейная гривна и червленая корона могли вызвать зависть даже у киевского князя. По левую руку от князя сидела его жена, великая княгиня Ирина, уже увядавшая и от этого старавшаяся возместить ускользающую природную красоту обилием ювелирных украшений. Княгиня куталась в шелковый платок, рассчитывая скрыть так печалившие ее морщины. По правую руку от князя, на почетном месте, сидел князь Игорь, в изумрудном кафтане до колен, зеленых штанах и сафьяновых сапогах под цвет кафтана. Пальцы Игоря были унизаны перстнями, и блеск драгоценных камней странно смотрелся на натруженных руках воина.

Шитьем и драгоценностями блестело черниговское и северское боярство, но не менее ярко отражали свет смоляных факелов начищенная медь и стеклянные украшения скоморохов, развлекавших пирующих. Дрессированный медведь подсаживался на свободное место среди гостей, с благодарственным ревом принимал братину с хмельной медовухой, лихо, в один глоток осушал ее и под приветственные крики утирал лапой залитую пахучей влагой морду.

А что это был за стол! Многие ли из нас видели хоть разок такое изобилие?! Когда четверо слуг с видимым усилием внесли громадный деревянный поднос, на котором лежал зажаренный целиком огромный кабан, гости оживились. Но еще большее оживление возникло, когда хрустнули толстые дубовые плахи, из которых был сколочен пиршественный стол, и кабан с грохотом рухнул на пол. Стол может ломиться от еды, это не всегда просто оборот речи. Кабана разделали там же, на полу, растащив куски по оставшимся в целости частям стола. С не меньшим энтузиазмом накинулись на медвежатину, зато от дичи отмахивались, отодвигая блюда женам и сестрам. Мужчина – хищник, и поедать себе подобного ему не зазорно!

Ах, как хорошо, что нам никогда не доведется побывать на великокняжеском пиру! Наши чуткие носы, хотя и привыкшие к городскому смогу, мгновенно заложило бы от вони, шедшей от пропотевших тел и нестираных одежд. Сочащиеся растопленным жиром куски мяса гости брали руками, а засаленные ладони вытирали о край стола или об одежду снующих рядом слуг. А то, что пели на пиру скоморохи, было разительно далеко от целомудренных былин, читанных нами в детских книжках. Там, на пирах, начинал свое победное шествие русский мат; когда скоморох на мгновение замолкал, не в силах подобрать слово для точного отображения того или иного непотребства, в ход шли слова тюркские, угорские, да какие угодно, лишь бы это укладывалось в скоморошью скороговорку.

Епископ Нифонт сидел за отдельным столом справа от княжеского и с неодобрением глядел на кривляния скоморохов. Содержания их песен он, конечно, не понимал, учить варварский язык было ниже достоинства епископа, но скоморохи сильно шумели, а Нифонт привык к благостности деликатного церковного многоголосия. Но что поделать с варварами?

– Мне кажется, гости перепились достаточно, чтобы мы могли поговорить без помех, – сказал князь Игорь, наклонившись к Ярославу.

– Давай поговорим, – позволил Ярослав, немного склоняя голову в княжеском венце.

– Объясни мне, брат, ради чего гибли мои северцы и новгородцы под Киевом?

– Ради славы и долга, как я понимаю…

– Оставь! Объясни, брат, почему дружина Святослава и твоя дружина не пришли на помощь? Кобяк привел в свои вежи одного из десяти, я с Кончаком – двух из трех. Почему?

– Разве мы знали, что вам нужна помощь?

– Не знали? Вы не видели, как снимаются с места черные клобуки? Или не поняли, куда их мог направить князь Рюрик?

– Мне жаль твоих погибших, Игорь, – печально вздохнул Ярослав. – Мы со Святославом молились за них, заказали заупокойную. Здесь, в Чернигове, служил сам епископ, так все, кто был на службе, не могли сдержать слез… А все-таки фряги вина делать не умеют, кислятина! Ты не находишь?

– Подожди с фрягами, брат, – Игорь старался не раздражаться, понимая, что этого и ждет Ярослав. – Понимает ли Святослав, понимаешь ли ты, что после этого разгрома Ольговичей и близко не подпустят к великому княжению киевскому?

– Мне приятно, как ты заботишься о чести рода, но все не так печально, как представляется. До Новгород-Северского княжества вести идут долго, ты просто еще не успел узнать…

– Что?

– Неделю назад на Бабьем Торжке перед Десятинной церковью киевляне приветствовали законного князя. Святослава Всеволодича.

– А как же Рюрик? Он что, добровольно отказался от власти?

– Разве можно отказаться от власти? Власть можно поделить. Вот мы и договорились: Киев – у Святослава, земли княжества – у Рюрика. Усобица с Мономашичами закончена, радуйся, брат!

Игорь с силой опустил кубок на стол.

– Зачем нам Киев без Киевщины? Святослав там заперт, как медведь в клетке. Вы же отдали всю власть Рюрику!

– Отдали власть, сохранили честь и почет. Что лучше?

Но Мономашичи ничего не отдавали даром, и князь Игорь решил выяснить все, пока хмель развязал язык князю Ярославу.

– На каких условиях получил Святослав киевское княжение?

– Никаких условий. Святослав станет полновластным князем. Конечно, у него будут обязанности, но в этом долг правителя – сбор налогов, поддержка церкви, охрана рубежей…