Читать книгу "Дар богов - Алина Егорова"

«А может, Соболева тоже, как и Хрякин, научилась подавать себя, а на самом деле – она такая же, как все?» – задался вопросом следователь. Даже если и так, даже если все это величие наигранно, все равно Зинаида его заинтриговала. Есть в ней нечто, что заставляет обращать на нее внимание, и это – не только ее привлекательная внешность. В ней чувствуется какая-то загадка, которую хочется разгадать, но – она так и не разгадывается. А ее возраст! Судя по паспорту, ей тридцать один, а внешне – двадцать три от силы. Хоть режь его, он не дал бы ей больше двадцати пяти! И ведь это не искусственная моложавость, достигнутая косметическими ухищрениями, когда на лицо наносится слой тонального крема и превращает его в маску. В красивую, но маску. А у Зинаиды лицо свежее, как у юной девушки. И как ей это удается? Может, она знает секрет вечной молодости? Хотел бы он с ней пообщаться подольше и в другой обстановке! Нет, не по этому делу, он не кобель какой-нибудь и любит свою жену. Но просто пообщаться с интересным человеком – можно же! Но это все мечты, мечты. Не сегодня завтра Соболева уедет в свою Прибалтику, и их светская беседа в милом ресторанчике не состоится. Что же поделать, такова его незавидная следовательская участь – общаться с людьми в казенных кабинетах, в основном со всяким сбродом, или с отъявленными негодяями, или с потерпевшими, которые обычно погружены в печаль. А чтобы с утонченной, приятной глазу натурой – почти никогда.

Зина. 80-е годы. Прибалтика

Зина всегда выглядела моложе своих лет и стеснялась своего возраста уже с первого класса. В детском саду для нее места не нашлось, поэтому ее воспитывали по очереди то бабушка, то ее подруга, тетя Регина. До своих неполных семи лет Зиночка лепила куличики в песочнице. Девочка играла с дворовой ребятней, ничуть не задумываясь о том, что она может быть чем-то хуже других детей. Разве что она не живет с родителями, как все, но зато у нее есть самая лучшая в мире бабушка, Алевтина Наумовна. Они с бабушкой хоть и не ездят, как другие, летом в Крым или в Москву, но зато часто бывают в городском парке, катаются на каруселях, и у тети Регины, в Гируляе, а иногда, в хорошую погоду, выезжают на залив. А еще ее бабушка шьет из старых вещей и лоскутов обновки. При этом такие юбочки и платьица у нее получаются, каких ни у кого в их дворе нет.

И вот подошло к концу ее седьмое лето, и бабушка повела ее в магазин, чтобы купить коричневое платье, белые гольфы, банты, альбом, краски и тетради. Это называлось – подготовиться к школе.

Школьная форма Зине оказалась велика, ее размера не нашлось ни в одном магазине.

– Куда уж меньше? – удивленно заметила продавщица. – Это и так самый маленький. Школьная форма рассчитана на нормально развитых детей семи лет. Вашей сколько?

– Моя девочка развивается нормально! – отрезала Алевтина Наумовна. – Давайте вот это, раз меньше нет. Ну-ка, Зинаида, встань прямо, – приложила она коричневое платьице к узкой Зининой спинке. – Ну, ничего. Немного подошьем, и в самый раз будет.

Бабушка была скора на руку, она проворно подогнула подол и сделала складку на рукавах, чтобы платье получилось на вырост, и уже вечером Зина стояла в подогнанной по ее тщедушной фигурке школьной форме.

– Ну что, нравится? – самодовольно спросила бабушка, любуясь своей работой.

Зина засмущалась. Она впервые посмотрела на себя в зеркало – не как раньше, поверхностно, – а по-другому, внимательно, даже оценивающе. Из зеркала на нее смотрела тощая, как щепка, девчушка с толстыми рыжими косами, крупным ртом и удивленно распахнутыми глазищами цвета осенней травы. Зина раньше никогда не замечала ни рыжины своих волос, ни пронзительности глаз, ни яркости губ. Раньше она смотрелась в зеркало только для того, чтобы убедиться, что лицо у нее чистое и банты не развязались. Вернее, она делала вид, что смотрит, когда бабушка, всплеснув руками, говорила: «На кого ты похожа, чудо в перьях?! Да взгляни на себя в зеркало!»

Поступление в школу означало новую ступеньку в жизни Зины, и школьная форма обязывала соответствовать этому статусу, ее строгий темно-коричневый цвет с белыми, в два ряда, пуговицами, белым атласным воротником и манжетами организовывал и словно говорил: все, детство закончилось, теперь ты – ученица. От понимания этого ей становилось радостно, волнующе и чуточку страшно. Зина с нетерпением ждала первого сентября, до которого оставалось меньше недели.

Банты, шары, цветы, нарядные мамы, немного растерянные папы, бабушки, дедушки, тети, дяди… В школьном дворе звучала задорная «детская» музыка, под которую шло построение на линейку. Первоклашек поставили в центре, напротив трибуны со школьным руководством. Зина из-за своего маленького роста оказалась в первом ряду, за ней стояли ребята из ее класса, те, что были повыше. Она смотрела по сторонам, хлопая сияющими глазенками, – все было необычным и новым: толпа детей и взрослых, море цветов, с их умопомрачительным запахом праздника, напутственные речи… Зина, как она потом вспоминала, ничью торжественную речь впоследствии в своей жизни так внимательно не слушала, как речь директрисы, во многом непонятную, но – до замирания сердца! – проникновенную. Наибольшее впечатление на нее произвел первый школьный звонок, а точнее, большой красивый колокольчик с синей ленточкой, в который бойко звонила нарядная девочка Зининого возраста. Зина смотрела на колокольчик, и ей очень хотелось самой взять его в руки и так же, как эта девочка, пройтись с ним по школьному двору. «Почему в него звоню не я?» – с досадой думала Зина. Это стало ее первым школьным разочарованием. Второе разочарование последовало незамедлительно – кто-то сзади дернул ее за бант и развязал его.

– Ну, вообще! – возмутилась Зина, оглянувшись. За ее спиной стоял Димка – задиристый белобрысый мальчишка из ее двора. Она думала, что Димка старше ее минимум года на два. Неужели они будут учиться вместе?

Не прошло и минуты, как второй Зинин бант тоже был развязан.

Девочка чуть не заплакала – ей так нравились ее огромные банты, которые утром красиво завязала бабушка, а этот Димка взял и все испортил! И вдобавок еще и дразнится! Тогда она еще не могла представить масштаба беды, свалившейся на нее в образе соседа по двору.

– Малявка, малявка! Она, как ясельная, в дочки-матери играет! На лужайку с покрывалом выходит и кукол нянчит. Позор! – сообщил Димка своим новым приятелям-одноклассникам.

– Малявка! – повторил за ним писклявый мальчик в очках и загоготал.

Зина и в самом деле оказалась ростом ниже всех. Когда начались занятия, на первом же уроке, увидев ее, учительница умиленно ахнула:

– Какая маленькая девочка к нам пришла! – и посадила Зину за первую парту вместе с тем самым очкариком, который вместе с Димкой дразнил ее на линейке, – Темой Коржиным. А ей хотелось забраться за последнюю или хотя бы за третью, чтобы видеть класс, а не только доску перед своим носом.

И, конечно же, в шеренге на физкультуре Зина стояла замыкающей. И не только на физкультуре. Оказалось, что любимое занятие учителей – постоянно их строить: если куда-нибудь предстояло идти – в столовую ли или в актовый зал, – раздавалась команда: «Строимся!»