Читать книгу "Пропущенные материалы: В поисках Сэма - Питтакус Лор"

― Да, похоже на то.

И тут срабатывает сирена.

Из коридора доносится топот тяжелых ботинок: солдаты из штаба управления бегут разделаться со мной.

― Теперь ты за все ответишь, ― шипит Серкова, брызжа слюной.

И тогда я бегу.

Выбегаю из северо-западного туннеля и вижу движущихся мне навстречу солдат, во главе которых ― Генерал. Физиономии у всех злые.

Если уж помирать, так с музыкой! Бегу прямо в направлении марширующей охраны… и резко торможу у дверей лаборатории Закоса.

― Слышь, батя, ― дразню я Генерала. ― Разве я что-то не так сделал?

― А то ты сам не знаешь, ― презрительно бросает он и жестом приказывает охране схватить меня.

Нет уж, бешено машу руками, вопя во все горло. Могадорцы не знают, как им реагировать на столь недостойное сопротивление. Я буквально ощущаю досаду и замешательство Генерала.

Охране удается заткнуть мне рот, но шум нашей потасовки привлекает внимание доктора Закоса. Он выходит в коридор, когда охрана начинает волочить меня прочь, вероятно, чтобы скормить какому-нибудь особо голодному пайкену.

На миг меня охватывает страх, что мой план провалился, но затем я слышу голос Закоса, зовущий с другого конца коридора:

― Генерал! Постойте!

Отец приостанавливает наше шествие, чтобы послушать дока.

― Если позволите… я бы мог использовать жизнь вашего сына с большей пользой.

Глава 11

Итак, я снова в кресле.

Закос убедил Генерала позволить ему провести ускоренную передачу памяти между мной и Первой. Процедура обещает быть столь интенсивной, что попросту убьет меня, в буквальном смысле «поджарив» мой мозг. Однако Закос заверил Генерала, что сможет «скачать» весь объем памяти Первой из моей головы даже после моей смерти.

― Раз уж ваш сын был таким разочарованием при жизни, то пусть хотя бы в смерти послужит во благо.

Закос также заверил Генерала, что даже если извлеченная из моего мозга информация не будет представлять особой ценности, то, по крайней мере, этот эксперимент будет огромным шагом в развитии могадорских технологий.

― Закос, да не распинайтесь вы так, ― влез я, все еще находясь в лапах охраны, и повернулся к отцу с дерзкой ухмылкой. ― Я же прав, папаша? Признайся, ты только рад будешь взять дока в команду «Убьем Адамуса».

Генерал даже не удостоил меня взглядом, просто кивнул охране, и они меня отпустили. Отец повернулся к доктору:

― Чтоб к завтрашнему утру результаты были на моем столе, ― отчеканил он.

И вот с тех пор я томлюсь тут, в лаборатории.

Меня не связали, не приставили охрану ― здесь только Закос, а охрана стережет за дверью. Будто бы мне есть куда бежать? Да разве мне это под силу? Хоть мой маленький спектакль в коридоре и удался, но могадорским солдатам мне все равно противопоставить нечего.

Ни отец, ни сестра не сочли нужным навестить меня в мои последние часы. А вот мама спустилась вниз, чтобы принести мне последний обед. Несколько часов назад она вошла сюда, держа в руках пластиковый контейнер с супом и пару кусков свежеиспеченного хлеба, завернутых в салфетку. На какой-то миг она растерялась, не зная, куда поставить еду. Но затем, поняв, что подходящего места не имеется, молча положила хлеб и суп на лабораторный стол, а затем повернулась ко мне, придерживая рукою дверь.

― Это правда? ― спросила она.

― Правда что? ― уточнил я с вызовом. Хотелось, чтобы она сама это произнесла.

― Что ты предал дело могадорцев?

Выходит, отец решил, что больше нет смысла скрывать правду и все рассказал матери.

― Да, ― ответил я.

Не проронив ни слова, она ушла.

Минутой позже, держа в руках все еще теплый хлеб, я осознал, что эта последняя домашняя трапеза будет и последним добрым родительским поступком с маминой стороны.

Я отправил все в мусорку.

И теперь Закос готовит меня к своей процедуре. Набирает в шприц какое-то вещество для наркоза, попутно объясняя, что на этот раз перед началом процедуры погрузит меня в сон, мол, это даст ему возможность точнее картировать неврологические зоны мозга. Еще немного и я буду в отключке, а затем присоединюсь к Первой в ее воспоминаниях, после чего отправлюсь на тот свет.

Закос открывает ячейку Первой, чтобы сделать кое-какие настройки перед началом передачи. Мои мысли обращаются ко всем тем Встречающим, что заточены в своих ячейках.

― Больно будет? ― спрашиваю я.

― Что-что? ― Закос с головой ушел в приготовления.

― То, что вы делаете со всеми Встречающими: держите их в заморозке, роетесь в их мозгах.

― Ах, это. Ну, вообще-то, я об этом никогда не задумывался, ― говорит он. ― Но, да. Полагаю, это довольно неприятно.

Сразу вслед за этим я слышу ее голос:

― Ты же не пустишь все на самотек, правда? ― Поворачиваю голову и вижу Первую, мерцающую возле моего кресла. А я все гадал: увидимся мы с ней до того, как мне сделают наркоз, или она уже свое отмерцала и исчезла навсегда?

«Как ни крути ― выбора у меня нет. Мне отсюда не выбраться», ― мысленно отвечаю я.

Первая облокачивается на лабораторный стол.

― У тебя всегда был выбор. Ты мог сегодня не срывать работу, мог не манипулировать отцом, чтобы он приговорил тебя к смерти прямо под дверьми Закоса, чтобы ты мог окончить свой путь здесь…

«Я боялся, что ты уже исчезла навсегда. Ни о чем другом думать не мог. Я уже отчаялся, решил, что все равно тебя потеряю, а так мы хотя бы сможем…»

― Увидеться в самый последний раз? ― с кокетливой ухмылочкой заканчивает Первая мою мысль.

― Как мило, ― говорит она. ― Но ведь тебе вовсе не поэтому сегодня крышу на работе сорвало?

Первая права. Не это было первопричиной. Тогда, сидя у компа, я понял, что не могу заставить себя сдать этих людей. Мне впервые представился случай действительно послужить на пользу могам и навредить другим ― и я не смог. Всю прошлую неделю я только и делал, что безумно рисковал, импровизируя на ходу, но в этот раз я впервые действовал абсолютно без всякого плана, даже без малейшего представления о последствиях.

«Первая», ― говорю я мысленно. ― «Если честно, я даже не понимаю, зачем вообще все это затеял».

Вместо ответа Первая отворачивается к стене с ячейками и скрещивает руки на груди с таким видом, будто что-то замышляет. Потом она снова поворачивается ко мне, оглядывая критическим взглядом.