Читать книгу "Вуаль темнее ночи - Ольга Баскова"

Киселев поглядел на нее с восхищением.

– Лариса, вы очень наблюдательный человек, – сказал он. – Не составите ли вы мне список знакомых вам женщин, которые имели с этим Бучумовым отношения?

Гример не смутилась:

– А что же, и напишу. Кстати, если вы говорите обо мне с иронией, то зря. У нас все знают о его шашнях. Просто я хочу вам помочь и время сэкономить. Вам срочно нужно?

Скворцов покачал головой:

– Не срочно. К тому же вы сейчас кого-то обязательно пропустите. Лучше мы пообщаемся с вами через пару часов или завтра. Хорошо?

Женщина с готовностью кивнула:

– Хорошо. Приходите через пару часов.

Они тепло попрощались с гримершей и вышли в фойе.

– На служебной Петька Веру повез, – сказал Павел. – Придется нам такси брать. Не возражаешь?

– Нет, – отозвался Скворцов. – И что ты думаешь по всему этому?

Киселев замялся:

– Это одно из таких дел, которые я не люблю. У Бучумова имелась куча недоброжелателей среди женщин. Судя по рассказам этой Ларисы, на него точили зубы чуть ли не все бабы нашего города. Представляешь, сколько работы?

Константин развел руками:

– Я бы особо не заморачивался по поводу всех. Все не прошли бы в комнату, где лежала бутафория, незамеченными. Видишь, по театру постоянно снуют работники. Впрочем, если убийцей окажется не член театрального коллектива, нам, считай, даже повезло. Тогда его наверняка кто-то видел, и у нас появятся свидетели.

Киселев сдвинул брови:

– А ты прав, – он посмотрел на часы. – Слушай, времени еще до вечера много. Не смотаться ли нам с тобой к Лавровскому? А потом отправимся обедать.

– Давай, – кивнул Константин. – Только Кате позвоню.

Он уже хотел набрать телефон жены, как вдруг его аппарат разразился музыкой. Скворцов бросил взгляд на дисплей:

– Слушай, Михалыч звонит.

– Черт, у меня, похоже, разрядился, – чертыхнулся Киселев. – Отвечай.

– Слушаем, Михалыч, – отозвался Костя.

– В общем, провел я экспертизу по кинжалу, – начал Заболотный. – Отпечатки пальцев одного Руденко. Думаю, убийца был в перчатках. Теперь все шибко грамотные.

– Понятно, спасибо, наш добрый друг, – поблагодарил его Скворцов. – А мы с Павлом хотим навестить Лавровского.

– Желаю удачи, – Станислав Михайлович отключился.

– Я все слышал, – бросил Киселев. – И какие у тебя мысли?

– Можно сказать, никаких, – признался Константин. – Это что касается нашей брошенной дамы Веры. Знаешь, если бы на кинжале остались ее отпечатки, я бы больше порадовался. Мол, кто-то всерьез хотел подставить нашу даму. А тут такое. Возможно, Вера подбросила фото для отвода глаз, а основной план заключался в убийстве на сцене.

Павел вздохнул:

– Это верно. Однако к Лавровскому тоже не мешало бы заехать, – он поднял руку, и мини-кроссовер «Сузуки» остановился перед ними.

– На Залесскую, – сказал Киселев водителю, залезая на переднее сиденье.

Скворцов устроился сзади.

Глава 8

Дом Виктора Лавровского не был построен недавно. Внешний вид здания говорил: хозяин просто переделал старый, надстроил этаж, который смотрелся, честно говоря, как на корове седло, но, видимо, для артиста главным было то, что он живет в двухэтажном коттедже. Денег на нормальную облицовку тоже не водилось. И строительный материал первого этажа разнился со вторым. Киселев нажал на кнопку звонка в заборе из острых кольев, позволявших рассмотреть участок с двумя чахлыми яблонями, и вздрогнул от звучного голоса:

– Кто там?

– Полиция, – ответил майор.

– Но я никого не вызывал, – пробурчал Лавровский.

– Не вызывали, и поэтому мы пришли сами, – вставил Константин.

– Секунду, – раздалось после некоторого раздумья, и на пороге дома показался высокий мужчина в полосатом халате. Он торопливо зашагал к забору, открыл калитку и впустил непрошеных гостей.

– Удивляюсь, чем обязан вашему визиту, – царственным жестом актер пригласил полицейских в дом. У него было смуглое, очень морщинистое лицо, и черные волосы, явно крашенные, не вязались с ним. В общем, он смотрелся, как и его дом, – довольно несуразно. – Извините, я не предлагаю чаю. Моя горничная уже ушла, жена еще не пришла, а сам я не люблю возиться со всем этим.

– Мы пришли не распивать чаи, – пояснил Константин. – Мы пришли поговорить о Бучумове.

Лавровский дернулся. Видимо, это имя вызывало у него неприязнь:

– А что о нем говорить? Наглый парень. Таланта ни на грош. Вот поработал бы с мое…

– Разве талант измеряется временем? – удивился Костя. – Другие вон долго работают, а результата никакого. Если в человеке нет таланта, то не помогут и годы выступлений.

Виктор смягчился:

– Вы правы. Но тогда скажу по-другому: у Бучумова нет никакого таланта, а он лезет в ведущие.

Полицейские переглянулись. Лавровский говорил о Бучумове в настоящем времени, словно не знал о его гибели.

– Но его любят зрители, – парировал Павел.

Виктор развел руками:

– Какие зрители? Эти молодые вертихвостки? На меня ходят те, кто умеет ценить настоящее искусство, – он вдруг замолчал и уставился на гостей. – А зачем, собственно, о нем говорить? Не за этим же вы приехали, чтобы я дал вам оценку его таланту.

– Бучумов погиб вчера вечером во время спектакля, – пояснил Костя. – Точнее, был убит.

Морщинистое лицо актера побагровело.

– Бучумов убит? Вы не шутите? А что произошло? Несчастный случай?

– Странно, что вы об этом не знаете, – посетовал Киселев.

Лавровский щелкнул длинными пальцами с утолщенными суставами:

– Видите ли, может быть, мне и звонили, однако мы с женой давно уже выключаем телефоны. Когда мы в загородном доме, то только отдыхаем и наслаждаемся природой. Возможно, мне звонила и моя жена, но я еще не включил мобильный, – он подошел к книжному шкафу и взял с полки телефон. – Точно, мне звонила Аня, моя жена. Странно, что она это сделала. Она ведь знает… – он остановил сам себя. – Но как это произошло? Клянусь вам, я действительно ничего не знаю.

– Руденко заколол его на сцене кинжалом, которым заменили бутафорский, – сказал Константин. – И сейчас мы проверяем всех на причастность к этому преступлению.

Лавровский откинулся на стуле:

– А при чем тут я?

– Мы знаем, вы завидовали Бучумову и несколько раз даже угрожали ему и другим, – бросил Киселев.

Виктор не смутился: