Читать книгу "Сладкий сон - Кейт Уолкер"

«Пьетро… Пожалуйста», – шептал внутренний голос, но Марина никак не могла повторить эти слова вслух. Вот уже показался поворот налево и дорога, ведущая к дворцу. Марина напряглась… Но Пьетро даже головы не повернул и спокойно проехал мимо поворота.

Марина не сдержала облегченного вздоха и откинулась на спинку сиденья, дрожа всем телом.

Значит, он везет ее не во дворец. Но тогда куда?

Она получила ответ чуть позже, когда Пьетро выехал на вершину скалы, обрывавшейся в море, чуть притормозил и показал вперед, а потом покатил дальше по дороге, зигзагами сбегающей со скалы.

Марина поняла, куда Пьетро везет ее, и этот вариант был намного, намного хуже, чем дворец.

Глава 6

Коттедж нисколько не изменился с тех пор, как Марина видела его в последний раз. Маленький, одноэтажный, он затерялся среди виноградников, диковинных кактусов, смоковниц и оливковых деревьев. С трех сторон его окружали террасы, объединенные общей крышей. С крыльца открывался чудесный вид на долину реки Сан-Катальдо и большой арочный мост, перекинутый через нее недалеко от истока. Сам дом был выкрашен в такой яркий розовый цвет, что Марина расхохоталась, впервые увидев его. Это было в их с Пьетро медовый месяц.

– Зачем мы приехали сюда?

Марину разрывали настолько противоположные чувства, что голос предательски дрогнул, заставив ее пожалеть, что она вообще открыла рот. Однако Пьетро даже не взглянул на нее, плавно останавливая машину в небольшом дворике.

Как он мог привезти ее сюда, в этот крошечный домик, где они провели семь волшебных дней? Как он может быть таким бессердечным?

Целую неделю, пролетевшую как один миг, Марина была безоблачно счастлива. Жизнь казалась ей прекрасной, идеальной, как мечта. Она все сильнее влюблялась в своего новоиспеченного мужа и верила, что его чувства к ней так же сильны; ей даже в голову не приходило, что может быть иначе. Лишь переехав во дворец Пьетро и узнав, какой образ жизни привычен для него, Марина поняла, какой глупой и наивной была.

– Я же сказал: я хочу поговорить с тобой в каком-нибудь тихом месте.

Что ж, здесь даже слишком тихо, подумала Марина. Почти три года назад ей только тишины и уединения в компании Пьетро и хотелось. Все ее желания свелись к тому, чтобы просто быть рядом с Пьетро, не отводить от него глаз, разговаривать с ним, заниматься с ним любовью. Теперь же тишина и компания Пьетро наводили на Марину ужас, внушая предчувствие беды.

– Ты идешь? – спросил Пьетро, поднимаясь по ступенькам крыльца.

Он был так спокоен, словно мучившие Марину воспоминания ничего не значили для него, словно он не делил с ней те прекрасные дни. Впрочем, скорее всего, так и было. Ведь ничто не разрушало, жестоко и грубо, его иллюзий и надежд, потому что никаких иллюзий он не строил и никаких надежд не питал. Ему не казалось, что все его мечты осуществились, и, честно говоря, Марина сомневалась, умеет ли он мечтать вообще.

Хотя… Пожалуй, Пьетро мечтал о ребенке, который так и не родился. Когда он привез Марину сюда в тот раз, их ребенок был еще жив.

Как ни пыталась Марина сдержаться, она всхлипнула. Она просто не могла войти в этот дом, только не вслед за Пьетро, только не сейчас, когда вся боль, что она вынесла по его вине, проснулась в ней и вонзила когти в ее бедное сердце. Однако разве ей предоставили выбор? Марина замерла на пороге, глядя на машину, на ключ в замке зажигания. Она могла бы запрыгнуть в машину и уехать отсюда, мгновенно оказаться за много километров от этого дома и его хозяина, а потом…

В отчаянии Марина покачала головой. Что потом? Куда ей идти? Что делать? От одной мысли об улицах Палермо, кишащих людьми и автомобилями, она чувствовала дурноту. Даже если ей удастся целой и невредимой добраться до отеля, она угодит прямо в лапы к папарацци – из огня да в полымя. Марина не знала, чего боится больше: Пьетро и грядущего разговора или воплей репортеров, вспышек камер и микрофонов, бесцеремонно тычущихся ей в лицо.

Марина сделала глубокий вдох, резко выдохнула и вступила под своды дома, борясь с болью, душащей ее, и все новыми воспоминаниями, с каждым шагом обрушивавшимися на ее плечи.

Домик действительно был очень мал: большая гостиная, кухонька, спальня и ванная. Обстановка ничуть не изменилась за три года: деревянные двери, расписная мебель, красная бархатная обивка… Память ожила так резко, что Марина пошатнулась.

– Ты в порядке? – спросил Пьетро, заметив это и резко повернувшись к ней.

– В полном.

Наверняка улыбка, которую Марина смогла выдавить из себя, была слишком широкой, слишком радостной, слишком фальшивой, поэтому она торопливо добавила:

– На улице очень яркое солнце, а тут темно; глаза еще не привыкли.

Даже если бы Пьетро не посмотрел скептически в окно, за которым солнце с трудом пробивалось сквозь толстую завесу туч, Марина поняла бы, что он ей не поверил.

Дверь в спальню была приоткрыта, и в щелку виднелся край огромной кровати – удивительно огромной для такого маленького домика. Сделав над собой усилие, Марина отогнала воспоминания о том, что происходило на этой кровати.

– Почему ты привез меня сюда? – спросила Марина.

Пьетро раздраженно выдохнул сквозь стиснутые зубы:

– Ты знаешь почему. Из-за папарацци.

– Я не о том.

– А о чем?

Теперь его внимание сосредоточилось на ней, но никакой радости от этого Марина не испытала; наоборот, она почувствовала себя еще неуютнее. Гостиная словно стала намного меньше, широкие плечи Пьетро словно заслонили дневной свет, а его светлые глаза прожигали в Марине дыры пристальным, пронизывающим взглядом.

– Почему ты привез меня сюда три года назад, в наш медовый месяц? Почему решил провести его здесь, в этом маленьком домике, когда в нескольких километрах отсюда стоит огромный дворец, идеально подходящий для подобного времяпрепровождения?

Действительно, почему? – спросил себя Пьетро. Уже в который раз с тех пор, как Марина вошла в кабинет юриста, он задавал себе вопрос, начинающийся с «почему». Почему он женился на Марине? Почему решил развестись с ней именно сейчас? Почему привез свою молодую жену именно сюда, а не в роскошный дворец?

– Я подумал, что тебе будет интересно, что собой представляет настоящая Сицилия. Хотел показать тебе место, где зреют лимоны, а неподвижность природы нарушается только пастухами и их стадами, утром поднимающимися в горы и возвращающимися домой на закате.

Это была только часть правды, но Пьетро не смог заставить себя сказать Марине все. Даже тогда, в первые дни их совместной жизни как мужа и жены, его мучили сомнения. Жизнь, полная тяжелых испытаний, научила его осторожности, научила всегда всех подозревать. По горькому опыту он знал, как часто женщин интересуют только его деньги, его громкое имя, а не он сам. Они с Мариной поженились внезапно; Пьетро понимал, что страсть затуманила его разум. И он привез Марину сюда, потому что хотел испытать ее, хотел увидеть ее реакцию на простую, ничем не примечательную жизнь с ним, а не на несметные богатства его семьи. Одно неосторожное слово, одна недовольная гримаса – и ему все стало бы ясно.