Читать книгу "Час крысы - Михаил Зайцев"

Подходя к распахнутой двери в свою вотчину, Сергей Сергеич, как и всегда, придирчиво глянул на медную табличку, что притулилась подле аккуратного дверного косяка. Ночью накрапывал дождик, но табличку протерли. Название Фонда читается четко. Красивая табличка с красивым названием: «НАШЕ БУДУЩЕЕ». Правильно обозвал свой Фонд Сергей Сергеич — соотечественники привыкли верить в светлое будущее. Взять хотя бы для примера более известного, чем Сергей Сергеич, лидера политшарашки, которая на кремлевском сленге именуется «Падалицей». Своих сыновей лидер устроил в Лондоне, а сам продолжает героически верить в комфортное будущее чужих детишек на Родине.

Дети — наше будущее. Еще Остап Бендер оценил преимущества борьбы за детские судьбы. Оценил в смехотворно малую сумму. Фонд Сергей Сергеевича оценивал то же самое гораздо дороже, легко переваривая миллиарды бюджетных денег и жалуясь постоянно на финансовый голод.

Сергей Сергеич вошел в свой штаб. Прошел мимо оборудованного по последнему слову техники загончика для секьюрити, мимо череды дверей, толкнул самую престижную дверь и очутился в приемной перед своим кабинетом. Встала, будто школьница-отличница, секретарша Машенька, проворковала:

— Сергей Сергеич, вам звонил... — Машенька сверилась с бумажкой, прочитала по слогам: — Дже-ре-ми Вайс-брук, бизнесмен из Австралии.

— Был звонок из Австралии? — удивился шеф.

— Из Москвы. Бизнесмен звонил из Москвы. Он вчера прилетел поздно вечером, а улетает сегодня. Я его записала на девять тридцать.

— Погоди, ничего не понимаю. Куда «записала»? Ко мне на прием?

— Да, на полдесятого, первым. Остальным записанным я сейчас позвоню, смещу их очередность.

— Ты почему своевольничаешь? Не помню я никакого Вайсбрука! Что ему надо, ты хотя бы спросила?

— Ой, извините! Я совсем забыла вам сказать, что австралиец представился старым знакомым Курта Полянски.

Штатник Полянски, прожженный пройдоха, умный и скользкий, давненько партнерствовал с Фондом, помогал размещать активы в офшорах. У Сергей Сергеевича тут же возникла мыслишка: «А не связаться ли с Куртом? Связаться и спросить про этого австралийца?» Но здравую мысль тут же вытеснила другая, тоже вполне здравая: «Кагэбешное прошлое все еще живо во мне, — улыбнулся Сергей Сергеич. — Привычка всех подозревать здорово смахивает на болезненную манию».

— Чему вы улыбаетесь, шеф?

— Так, пустяки... Ребятишек на входе предупреди, что австралиец придет.

— Обязательно, Сергей Сергеевич.

— Шурка не проявлялся?

— Нет, Сергей Сергеевич.

— Появится — убью гуляку.

Молодой гений Шурка Истомин работал у Сергей Сергеича «правой рукой». Гениальный экономист Шурка, увы, имел склонность к запоям. «К отрыву», — как он сам говорил. Правда, отрывался Шурка не часто. Но, если уж уходил «в отрыв», то хрен его найдешь — имея Шенгенскую визу, Истомин мог сорваться жрать пиво в Германию, или хлестать портвейн в Португалию, или сосать вискарик в Шотландии. И каждый раз Сергей Сергеич обещал его «убить». Однако даже рублем никогда не наказывал, любил гуляку, как родного сына.

— Если он даст о себе знать, я тут же вам сообщу, шеф.

— О'кей, — Сергей Сергеич взглянул на запястье, украшенное золотым «Ролексом». — Будем надеяться, австралиец проявит пунктуальность, хочу успеть кое-что до его прихода...

И Сергей Сергеевич уединился в кабинете. Уселся за огромный стол, который вполне сгодился бы для игры в пинг-понг, включил монитор, просмотрел бегло электронную почту, ответил на пару-тройку важных посланий, а ровно в 9:31 услыхал щелчок в динамике селектора.

— К вам господин Вайсбрук, — сказал динамик голосом Машеньки.

— Милости просим, — ответил шеф, щелкнув тумблером селектора, и поднялся, слегка отодвинув удобное кресло на колесиках.

Выходить из-за стола, встречать иностранца у порога — слишком много чести. Прошли те времена, когда русские подобострастно тянулись к иностранцам, алча дружеского рукопожатия. Достаточно и того, что Сергей Сергеич соизволил оторвать задницу от мягкого и просалютовать посетителю хрустом в коленях. Для неизвестно кого из Австралии — более чем достаточно.

Бесшумно отворилась обитая дорогой кожей, гарантирующая звукоизоляцию дверь. Машенька впустила посетителя, и дверь мягко закрылась. Сергей Сергеич прищурился. И едва заметно поморщился, разглядывая австралийца.

Так себе иностранец — одет в пальто не по моде, под пальто просматривается костюм баксов за пятьсот, в руке саквояж в стиле «ретро», и, самое главное, удалось разглядеть электронные часы на запястье. Подобно ушлым швейцарцам цивилизованной Европы, Сергей Сергеич прежде всего обращал внимание на хронометры незнакомых мужчин. Он привык определять статус незнакомцев по марке и стоимости этого непременного аксессуара. Электроника на запястье — абсолютный моветон, и, следовательно, предлагать гостю снять пальто вовсе не обязательно. Тем паче, предлагать пепельницу и кофе.

Сергей Сергеич жестом предложил посетителю занять гостевое полукресло, что стояло по другую сторону столешницы, и сам опустил потяжелевший с годами зад.

— У вас хорошая охрана, — заговорил по-английски посетитель, расстегивая пальто и усаживаясь. Саквояж он поставил на ковер рядом с полукреслом. — Пришлось предъявить им ключи от гостиничного номера. Пока я не выложил ключи, звенел звонок, как в аэропорту на таможне. Пришлось открывать кофр, показывать водку, которую я покупал сегодня утром. Очень хорошая охрана. Очень ответственная.

— Да, хорошая, — произнес, разумеется, по-английски, Сергей Сергеич, улыбнувшись вежливо, и, убрав улыбку с лица, спросил деловито: — Что привело вас ко мне, мистер Джереми?

— Вы меня не узнали? — ответил посетитель вопросом на вопрос.

Сергей Сергеевич прищурился еще пуще... М-да, что-то знакомое, отдаленно знакомое, есть в лице напротив, но что?...

— Нет, простите, я вас не узнаю. Где мы могли встречаться, подскажите? На ранчо у Курта?... Вспомнил! Три года назад, в Москве, когда Курт широко праздновал свой день рождения, вы были в числе...

— Нет, — перебил посетитель. — В России мы с вами встречаемся впервые. А привел меня к вам язык.

— Как вы сказали?

— Язык, — повторил посетитель уже по-русски, придвинулся вместе с полукреслом, поближе к столу, достал из верхнего кармана пиджака целлофановый пакетик с чем-то мягким и положил его на стол.

Сергей Сергеич машинально нагнулся к столешнице, к странному пакетику, и рассмотрел сквозь целлофан... язык. Человеческий посиневший язык, отрезанный у самого корня.

— Ваш верный Шурик был языкастым малым, — посетитель говорил по-русски без всякого акцента. — Напрасно вы, Сергей Сергеич, на интернет-сайте своего Фонда заявили Александра Истомина как «наиболее компетентного сотрудника». Как будто специально его подставили. Взять «языка» и развязать ему язык — это просто, поверьте мне.