Читать книгу "Час крысы - Михаил Зайцев"

Сейчас китаец сидел в кресле у оконного простенка прямо напротив дверей в коридор «коммерческого этажа». На коленях у него лежала развернутая газета «Московский комсомолец». Под газетой Крыса спрятал револьвер с цилиндром глушителя.

Китаец сидел спокойно и невозмутимо, а Самсонов метался, мерил шагами смежную комнату, спальню. Дверь в спальню была распахнута, периодически Михалыч замирал в дверном проеме, отпускал эмоциональную реплику и снова метался по комнате, пока китаец, не торопясь, ему отвечал.

— Мать вашу в лоб! — горячился депутат. — Ну почему?! Почему нельзя было предупредить еще хотя бы Сергея?! Почему, я вас спрашиваю?!

Про то, что убит уже и Ситников, Михалыч не знал. Смерть Алексея Ситникова еще не увязали с жутким убийством Сергей Сергеевича компетентные органы, ответственные за следственные мероприятия в Москве. Тем паче не знал и знать не мог депутат о «неприятностях» Евдокимова, ибо Валеру только-только нашли, беспамятного, истекающего кровью. Да и про насильственную гибель Сергей Сергеевича ему сообщили совсем недавно по телефону. С тех пор он и метался, обуреваемый настоящим штормом эмоций.

— Ответьте мне, отчего бы не расставить сразу четыре ловушки?! Ну хотя бы две! Хотя в еще одну, в офисе у Сергея?!

— А зачем? — лениво пожал плечами китаец. — Мы не «Красный Крест», и я не мать Тереза. В соответствии с неписаными правилами нашей организации, мне велено покарать предателя, а не спасать ваших знакомых. Мы выбрали вас, так как я думал, что Павел Лыков выберет именно вас, уважаемый, в качестве первой жертвы. Я ошибся, бывает. И я переживаю по поводу своей ошибки. Ведь устраняя остальных, Павел может столкнуться с целым рядом проблем и отложить визит к вам. Ожидание может затянуться на неопределенные сроки. Странно, что он выбрал не вас для почину. Ведь именно вашу фамилию он называл первой.

— Когда называл? Где? Кому?

— Называл мне. А где и когда — неважно, — китаец поправил газету на коленях. — Обидно. Павел поторопился. Он был не в курсе, что Россия попала в сферу интересов организации, которую я имею честь представлять. Если бы он чуть обождал и не дезертировал из рядов нашей организации, не превратился в предателя, то вскоре с нашей помощью оказался бы в Москве. И, возможно, ему бы позволили и даже помогли осуществить свою личную ЦЕЛЬ. Мы очень высоко ценили Павла.

— И вы мне вот так, запросто, говорите такое... такое... — у Самсонова не нашлось слов, чтобы сформулировать свое глубочайшее возмущение.

— Я говорю вам правду. Человеку, звонок которого нас свел, нашей организации и мне лично вы, уважаемый, неинтересны. А Павлу я отчасти обязан тем, что сейчас с вами разговариваю, и полностью тем, что говорю с вами по-русски. Я вынужден покарать Павла, долг для меня превыше всего, но мое отношение к Павлу убить невозможно. Более того, я... — китаец неожиданно замолчал, выпрямил спину, вытянул шею, повернул голову ухом к двери в коридор. — Спрячьтесь в спальне, Самсонов!

Дверь в спальню за собой закройте. Я слышу шаги в коридоре, они приближаются. Возможно, мы наконец-то дождались...

Зашуршала газета, большим пальцем китаец снял револьвер с предохранителя. Он слышал участившееся дыхание депутата за закрывшейся дверью в смежную комнату и четкие шаги в коридоре.

Шаги приблизились. Крыса услышал скрип стульев — это поднялись личные телохранители депутата, что дежурили в коридоре, охраняли вход в палату. Увидев впервые личных телохранителей Самсонова, китаец едва сдержал смех. Депутат нанял бугаев устрашающего вида с перекачанными мышцами и мордами дебилов. Подобных Франкенштейнов и Павел, и Крыса не раз ломали на тюремном ринге. Дилетанты — и сановные, и урки с бандитами — почему-то верили, что габариты человека прямо пропорциональны его бойцовским качествам.

Китаец напряг слух, расслышал голос депутатского зятя, и дверь в коридор открылась. Крыса увидел Аркадия Семеновича, за его плечом — Павла, а за Павлом виднелись две угрюмые рожи качков из охраны. Крыса нажал на спуск.

Первая пуля, пробив бок Аркадию Семеновичу, застряла в животе у Павла. Раненый заведующий отшатнулся к дверному косяку, и вторая пуля убила Павла Лыкова, попав ему точно в сердце. Следующими тремя беглыми выстрелами китаец прикончил бугаев-телохранителей и добил доктора.

Вот так, без всякой романтики в стиле гонконговских кинобоевиков, Мастер циньна убил пулей своего ученика, сравнявшегося с ним в мастерстве. Один Будда знает, чем бы закончилась их встреча, рискни Крыса наказать дезертира без помощи огнестрельного оружия, согласись и Павел схлестнуться с ним в рукопашной схватке без всяких запретов и компромиссов.

Самсонов, без сомнения, слышал, как падали расстрелянные на пороге его больничных апартаментов, и тишину после их падений, разбавленную скрипом кресла, шелестом газеты, шелестящими, торопливыми шагами Крысы. И Михалыч не выдержал — толкнул дверь, высунулся из спальни.

— Лови! — Крыса швырнул Самсонову свой револьвер с глушителем. Депутат рефлекторно, двумя руками, поймал оружие, неловко его облапив, смазав отпечатки пальцев китайца на рукоятке.

Крыса сидел на корточках подле трупа Павла, прижав ладонь к кулаку застреленного ученика, к кулаку, сжимавшему рукоять «стечкина», пристроив свой палец поверх указательного пальца Павла на спусковом крючке, направив ствол на Самсонова Анатолия Михайловича, некогда старпома с судна «Академик Келдыш».

— Ты!... Ты меня?... — округлил по-детски глаза Михалыч, удивляясь в последний раз, всей душой, подкупающе искренне. — Но почему?...

— В память о Павле Лыкове. Я ему обещал, — ответил Крыса, нажимая пальцем Павла на спуск.

14. Вместо эпилога

Это правда, что за секунду умирания некоторые переживают другую жизнь. Ту, которую должны были прожить, но не получилось, не хватило мужества или веры в Бога...

Павел вновь увидел себя в тюремном дворе, в тени, в отдалении от других заключенных. Он и Крыса сидели на сложенных вчетверо циновках, разговаривали.

— И твоя надежда умрет вскоре. У тебя нет выбора, русский. Ты, нынешний, не сможешь, оставаясь спокойным внутренне, ломать людям кости, рвать им мышцы, пережимать вены. Тебе придется убить себя, продать душу. Найди ЦЕЛЬ, которая стоит души.

— Невозможно. Извини, такую ЦЕЛЬ я не смогу придумать. Что бы ни случилось — не смогу.

— Тогда, считай, ты уже труп.

— Хм-м... — Павел улыбнулся. — Ты же сам сказал только что — чтобы выжить, мне придется убить себя нынешнего. Получается, что я труп в любом случае. Куда ни кинь — всюду клин. Се ля ви...