Читать книгу "Черный верблюд - Эрл Дерр Биггерс"

— Она работает в Голливуде уже шесть лет, — ответил Тарневеро. — Мне об этом известно с ее слов. Мисс Диана — одна из моих клиенток.

— Полагаю, что этот список можно дополнить еще мисс Юлией… Так вот, у двоих из них, Джессупа и ван Горна, безукоризненное алиби… Странно, что Аллан Джейнс во что бы то ни стало хочет сегодня уехать. Кстати, он пребывает в очень возбужденном состоянии. Не забудьте, очень возможно, что убийца Денни Майо вообще никакого отношения не имеет к смерти мисс Фен.

— Я полагаю, Аллан очень ревнив. Возможно, он увидел орхидеи в руках у любимой женщины, поинтересовался, кто их прислал…

— Но ведь и у него алиби.

Некоторое время собеседники молчали. Потом Тарневеро спросил:

— Вы внимательно осмотрели браслет с часами?

Чан поспешно встал и направился к телу Шейлы.

— Вы обратили мое внимание на то, что мне давно следовало сделать.

Тарневеро тоже встал и наклонился над трупом.

— Нет, я сам сниму браслет и осмотрю часы, — запротестовал инспектор, — хотя мне совершенно непонятно, почему вы мне об этом напомнили.

Расстегнув браслет, он положил его на платок.

— Да, часы показывают две минуты девятого.

— Позвольте, — Тарневеро через ткань платка коснулся кнопки часов. При первом же прикосновении минутная стрелка сдвинулась с места. — Вот, — торжествующе сказал он. — Я не смел рассчитывать на такой результат. Преступник допустил оплошность. Он выдвинул кнопку завода, чтобы перевести стрелки, и в спешке забыл вернуть ее в прежнее положение. Думаю, вам ясно, какое значение имеет это обстоятельство.

Чан бросил на Тарневеро восторженный взгляд.

— Еще раз убеждаюсь в том, что вы первоклассный детектив. Разумеется, теперь многое становится ясным.

Тарневеро положил часы на стекло туалетного столика.

— Полагаю, — заметил он, — что одно совершенно очевидно. Убийство совершено не в две минуты девятого. Преступник, убив Шейлу Фен, перевел стрелки часов — вперед или назад — и затем разбил их, чтобы создать видимость борьбы. Что же касается трещин на стекле, то их происхождение тоже ясно. Убийца несколько раз ударил по нему браслетом, когда разбивал часы.

Чан посмотрел на пол.

— В таком случае здесь должны быть осколки.

— Разумеется, осколкам надлежит находиться на полу. Но преступник сделал то же самое, что и вы, — он завернул часы в платок. Благодаря этому осколки остались на платке и он смог высыпать их там, где считал нужным.

Чан казался обескураженным.

— Я в отчаянии, что оказался таким недогадливым, и готов подать в отставку.

В глазах Тарневеро мелькнуло сомнение, но он продолжал:

— Мне показалось странным, что все с такой легкостью смогли доказать свое алиби, и тогда я подумал о том, что убийца перевел стрелки часов. Так и оказалось. Но он был настолько взволнован, что допустил маленькую оплошность.

Чан вздохнул.

— И в результате рухнуло алиби ван Горна, Мартино, Джейнса и, наконец, ваше, Тарневеро. Ну что же, придется начинать все сначала. Но прежде я должен дождаться машины, которая заберет тело покойной в морг, и запереть павильон до прибытия специалиста по дактилоскопии.

Когда они вернулись в дом, большинство гостей, кроме Юлии и Джима, по-прежнему томились на террасе, в шезлонгах. У девушки были заплаканные глаза, и Джим, по-видимому, окончательно примирился с ролью утешителя. Чан, передав Юлии ключ от павильона, с задумчивым видом расхаживал по гостиной.

— Скажите, вы не собираетесь осмотреть спальню мисс Фен? — спросил его Тарневеро.

— Нет еще, у меня более важное дело.

Он несколько раз провел ногой по ковру, нагнулся и откинул угол. Под ковром лежал конверт, недавно вырванный из рук инспектора.

— Кажется, на этот раз наш противник не смог проявить свойственного ему ума и находчивости, но тому виной поспешность, с которой ему приходилось действовать.

— Честное слово, это письмо Шейлы! И оно адресовано мне, — прошептал Тарневеро.

— Вынужден напомнить вам, что преимущество принадлежит полиции.

— Это преимущество вы однажды уже потеряли, — колко заметил Тарневеро.

— Этого больше не повторится, — невозмутимо ответил Чан и достал из конверта письмо.

— На этот раз я был прав, — сказал он, пробежав его глазами, и протянул листок Тарневеро.

Тот взглянул на круглые размашистые буквы: «Дорогой Тарневеро! Прошу вас забыть о том, что я сказала вам сегодня утром. Я сошла с ума… Как это ни тяжело, я откажу бедному Аллану. Я останусь одна, быть может, мне суждено будет обрести когда-нибудь немного счастья. Я так тоскую о нем. Вечно ваша Шейла Фен».

— Бедная Шейла! — Тарневеро задумчиво взглянул на письмо. — Пожалуй, мне не следовало настаивать. Убийца Денни Майо был в безопасности, ему незачем было ее убивать. Ах, бедняжка!

Инспектор не успел ответить. В гостиную вошел Кашимо.

— Вы что-нибудь обнаружили? — с надеждой спросил его Чан.

— Вот, — гордо ответил японец, — это я нашел в вазе.

Чан протянул руку и вместо фотографии, к своему удивлению, получил пригоршню обрывков бумаги и зеленого картона.

— Так, так… — задумчиво произнес он. — Преступник разорвал фотографию человека, из-за которого плакала мисс Фен. Почему? Уж не была ли это фотография убийцы Денни Майо?

— Очень возможно, — кивнул Тарневеро.

— По крайней мере, я теперь знаю, что предпринять. Придется запастись терпением и попытаться составить из этих обрывков единое целое.

— Я еще раз осмотрю все возле дома, — сказал Кашимо.

Чан в знак согласия кивнул головой и японец исчез.

Инспектор снял со стола скатерть и приступил к работе. Он знал, что ему предстоит долгий и утомительный труд.

— Я никогда не отличался умением складывать головоломки, — сказал он. — Моя жена в этом отношении — предмет гордости всей семьи. Как жаль, что ее в данную минуту здесь нет.

Чан достиг очень незначительных результатов, но довести свою работу до конца ему не удалось. Отворилась дверь на террасу и в комнату вошли Рита и Вильки Баллоу, ван Горн, Мартино и Джейнс. Последней, держась особняком от остальных, появилась Диана Диксон. Вошедшие производили впечатление официальной делегации.

И действительно, они явились переговорить с Чаном. Вести переговоры было поручено Баллоу, и он заговорил в несколько более резком и повелительном тоне, чем следовало.

— Мы обдумали создавшееся положение и пришли к выводу, что нет никаких оснований задерживать нас дольше, — сказал он. — Вы допросили всех нас, мы сообщили вам все, что нам было известно, и полагаем, что теперь вправе удалиться.