Читать книгу "Кровавый разлом - Юхан Теорин"

Хозяева были дома. Ей открыла коротко стриженная молодая блондинка в синем комбинезоне. Она вежливо поздоровалась, но особой радости, как и Йон Хагман, не выказала.

Она представилась — Курдин. Мари Курдин.

— Я не помешала? — с нервным смешком спросила Вендела.

— Нет… а я вот занимаюсь стенами.

— Обои клеите?

— Крашу.

Она слушала, как показалась Венделе, не особенно внимательно.

— Хорошо, спасибо, — сказала она тихо. Не то чтобы недружелюбно, но без особой приветливости. — Мы придем — я, Кристер и маленький Пауль. Захватим вино.

— Значит, увидимся.

Вендела повернулась и пошла дальше со странным чувством. Не то чтобы что-то было не так, формально все в порядке, но она ожидала более теплого приема. В такие минуты ей всегда хотелось уйти туда, к камню эльфов.

Но она заставила себя остановиться и направилась к маленькому домику на краю каменоломни. «Сааб» стоял у дома. Вендела, посомневавшись, постучала.

Дверь тут же открылась. Это был тот самый человек, который чуть не избил Макса. Сейчас вид у него был более приветливый.

— Привет, — сказала Вендела.

— Здравствуйте.

Она протянула руку, представилась и узнала, что мужчину зовут Пер, Пер Мернер. Она засмеялась:

— Я должна объясниться… ну, по поводу того, что произошло на парковке… Муж был немного…

— Забыто, — коротко сказал Пер Мернер. — Все были не в себе.

Вендела набрала воздуха:

— Я хожу по всей деревне и знакомлюсь… — Опять нервный смех. — Кто-то же должен начать…

Пер молча кивнул.

— И у меня возникла идея, — продолжила она. — Я подумала, что хорошо бы собрать всех соседей на вечеринку.

— Вечеринку? Замечательно… Когда?

— В среду. Надеюсь, что вы с женой придете.

— Конечно… только никакой жены у меня нет. Двое детей.

— Вот как… А вы будете дома в среду?

— Мне надо съездить на материк, но в течение дня обернусь. Здесь останется мой сын, Йеспер. Это складчина?

Вендела отрицательно покачала головой:

— Мы приглашаем. Но если хотите, приносите вино.

Пер Мернер кивнул. Как показалось Венделе, тоже без особого энтузиазма.

Скорее всего, он-то как раз и не забыл ссору с Максом. Или чем-то озабочен.

Алоизиус уютно устроился в своей корзинке. Вендела мимоходом погладила его и прошла в гостиную — ей хотелось вернуться к записям.

Она выглянула в окно — Макс в нарочито простецком твидовом костюме стоял на краю участка с каким-то мужчиной. Оказывается, из Кальмара приехал фотограф — работать над иллюстрациями к поваренной книге, которая получила рабочее название «Ультимативное питание». Вендела помогла подгримировать мужа и привести в порядок волосы. Окинув его придирчивым взглядом, она вернулась в гостиную.

Не успела Вендела открыть дневник, как в комнату буквально ворвался молодой фотограф и, скользнув по ней взглядом, ринулся в кухню, успев только крикнуть:

— Широкоугольник!

— Какой угольник?

— Макс убил змею!

Она несколько мгновений посидела в кресле, соображая, потом встала. Алоизиус тоже встал в своей корзинке и заскулил, но сейчас было не до него.

Она вышла в сад и поежилась — было довольно холодно.

Макс стоял у старой каменной стены и, казалось, внимательно изучал полотно лопаты.

Вендела медленно подошла. На лопате лежала змея в темно-серую косую полоску — гадюка. Голову она не видела — змея свернулась в бесформенный узел и, похоже, старалась свернуться еще больше.

— Я хотел поставить лопату у стены, смотрю — лежит, — сказал Макс. — Хотела уползти под камни, но я успел…

— Макс, — сказала Вендела, — гадюки довольно мирные существа.

— Вот как? — Он улыбнулся. — А я и не знал. По-моему, и змея не знала, что она такая мирная.

Она не ответила. Отец, когда Вендела была маленькая, всегда предупреждал, чтобы она не трогала гадюк. Они в то время, может быть, и не были такими уж мирными и безопасными, но в них было что-то магическое. Особенно черные гадюки — убивший черную гадюку и сам скоро погибнет мучительной смертью.

Гадюка, убитая Максом, была, по крайней мере, серой.

— Надо ее похоронить, — сказала она.

— Вот уж нет, — возразил Макс, — я ее выброшу. Пусть ей займутся чайки.

Он с поднятой лопатой пошел к обрыву.

— Подождите! Пару снимков, — крикнул фотограф.

Он начал непрерывно щелкать затвором. Макс охотно позировал, широко улыбался и поднимал лопату.

— Потрясающе, — то и дело приговаривал фотограф.

Макс подошел к краю обрыва и взмахнул лопатой. Змея полетела вниз, как рваная велосипедная камера.

— Вот так!

Вендела посмотрела вниз. Змея все еще извивалась в пыли, словно продолжала бороться за свою жизнь… Эта пыль напомнила Венделе отца — когда тот приходил домой в одежде, густо припудренной такой же тонкой пылью. Фотограф тоже подошел к краю, направил камеру вниз и сделал последний снимок.

— Этот снимок тоже будет в поваренной книге? — спросила Вендела, подняв на него глаза.

— Конечно. Зависит от качества.

— А зачем? Змей же не едят?

Вендела решила, что ни за что не будет спускаться в каменоломню. Ее стихия — альвар.

Она вернулась в теплое помещение. Блокнот так и лежал в кресле. Она открыла его и написала следующее.

Мы, люди, всего боимся. Мы считаем природу враждебной. От вида змеи на траве нас бросает в холодный пот от страха, мы вспоминаем про змея в раю, боимся соблазна, словно бы эта несчастная змейка каким-то образом угрожает нашему существованию.

А вот эльфы наоборот — для них все живые существа, и птицы, и животные, и млекопитающие, связаны друг с другом и со всей природой, они не видят в них ни зла, ни добра, только знание, что мы все — часть чего-то большего.

Не бойся природы — это твой дом.

12

Работники социальной службы навещали Герлофа дважды в день. Чаще всего это были Агнес, доставлявшая продукты в половине двенадцатого, и ее коллега Мадлен. Та появлялась около восьми вечера — наверное, чтобы оценить его шансы пережить ближайшую ночь. У Герлофа, во всяком случае, сложилось именно такое впечатление.

Ему нравились эти посещения, хотя они вечно спешили и иногда путали его имя. Но это его не обижало — не так-то легко запомнить всех стариков и старух, которых они объезжали ежедневно, колеся по деревням. Долго они не задерживались. Агнес ставила продукты на кухонный стол и тут же исчезала.