Читать книгу "Деньги для киллера - Татьяна Полякова"

— Слушай, племянница гиббона, для существа, чьимозговые функции не превышают нулевой отметки, ты слишком разошлась. Если этотРахматулин чего-то стоит, он из тебя махом все выжмет, и что тогда?

— Что?

— Как ты, убогая, ему объяснишь, зачем затеяла весьэтот обман?

— А в самом деле, зачем?

— Я и сама не знаю. Но в любом случае, не стоит всевыкладывать. Сонька сосредоточилась, а я, чтобы окончательно ее озадачить,процитировала:

— Знание — это ад, по которому гонят тех, кто позволилсебе открыться.

— Да, умного-то человека и послушать приятно, —запечалилась Сонька. Только ведь я ничего не поняла.

— Может, оно я неплохо? — пожала я плечами. —Зачем тебе лишняя мудрость, еще скорбеть начнешь. А покойника про запасоставим, кое-кто совсем не уверен, что он покойник.

По лицу моей подружки промелькнула тень вдохновения.

— Голова у тебя… Может, ты скромничаешь, может, у тебяв предках большие люди ходили? Вот один, на мартышку похожий, очень любил такиефокусы.

— Господи, тебе-то откуда знать?

— Телевизор смотрю, окно в мир. Ладно.

Я все поняла: давай тренироваться, ты поспрашиваешь, япоотвечаю. Но все равно, ты не должна была меня оскорблять, высказываться омоем уме подобным образом и говорить, что я обезьяна.

— Гиббон. Как только встречусь с ним, извинюсь.

— Свинья, — равнодушно ответила Сонька, и мызанялись вопросами-ответами. Подружка потрясала разумностью ответов, я бы дажесказала, виртуозностью.

— Порядок, — сказала я, — можешь претендоватьна работу в МОССАЦ.

— А что это?

— Еврейская разведка.

— Путевая или так себе?

— Лучшая в мире.

— Смотри, могем, — лучезарно улыбнулась Сонька, имы разом взглянули на часы. — Пора? — спросила она.

— Пора, — кивнула я. На пару минут мы замерливозле зеркала. Сонька победно усмехнулась:

— Его песенка спета. Против нас он не потянет.

Вообще-то я была с ней согласна.

Мы вошли в бар. Посетителей было немного, в основноммужчины.

— Его здесь нет, — сообщила Сонька.

Я прошла к стойке и спросила бармена:

— Извините, Виктор Рахматулин здесь?

— А зачем он вам? — сурово спросил бармен и кашлянул.Благодаря моей открытой внешности мужчины, как правило, стесняются мне грубить.

— У меня к нему дело. Он здесь?

— Нет, — покачал он головой, — но скороприедет. Налить вам что-нибудь?

— Тоник, если можно.

— И рюмку водки, — добавила Сонька, плюхаясь рядом,и пояснила:

— Для храбрости… Вот мы с тобой все обдумали, —вдруг запечалилась она, — а о достойной биографии для меня непозаботились. Поинтересуется Витька, где, кто я. И что отвечу?

— Скажешь, что ты кактусовод.

— Ууу, отродье фашистское, — озлобилась Сонька,хотя действительно была кактусоводом, в том смысле, что последним местом ееработы являлся Дворец пионеров, где она вела кружок любителей кактусов.

Однако упоминать об этом Сонька почему-то не любила, видимо,считая, что данное занятие не является достаточно блестящим для такойартистической и одаренной натуры. Тут надо пояснить, что в своей жизни Сонькаработала от случая к случаю и весьма неохотно, зато много училась, в смысле, вомногих местах. Как правило, хватало ее на первый семестр, после чего она снегодованием узнавала, что просто отсидеться не удастся, и в гневе отправляласьдальше. Несмотря на свою несокрушимую дремучесть, Сонька умудрилась поступатьво многие учебные заведения среднего звена, на высшие она не замахивалась.Думаю, такому успеху способствовала хорошая память и умение собрать все крохисвоих знаний воедино в нужный момент — черта похвальная и, безусловно,вызывающая уважение. Еще одним Сонькиным козырем была внешность, которая как-топодразумевала большое внутреннее содержание. Сама себя она искренне считаласамородком.

— Ну и что я ему скажу? — вернула меня Сонька вреальность бара. Я пожала плечами.

— Скажи, что ты домохозяйка, это сейчас модно.

— А муж?

— Погиб в автомобильной катастрофе на «Боинге».

— Путевая тачка?

— Высший класс.

— Ладно, — успокоилась моя подружка, —что-нибудь соображу.

Тем временем мы стали объектом мужского внимания, и это намне очень нравилось, так как собрались здесь мужчины совершенно особого склада.

— Может, лучше на улице подождем? — шепнула яСоньке, и мы покинули бар.

На улице мы тоже обращали на себя внимание.

— Вот черт! — злилась Сонька. — Чегоцепляются? Может, мы на съемном месте торчим?

— Откуда мне знать?

— Да уж.

— Давай отойдем подальше от входа.

— Отойдем и Витьку провороним.

— Можно снова зайти в бар и спросить.

— Стой уж… Смотри, бельмы-то вылупил. Под ноги гляди,чучело, а то рожу расшибешь! — Слава Богу, шипела она тихо, но этоненадолго, выйти из себя Соньке ничего не стоило. — Ну ты подумай, чего имнеймется?

— Конечно, вырядились, как идиотки, и торчим у самыхдверей. Как хочешь, а я в сторонку отойду, он ведь на машине подъедет, увидим.

Сонька согласно кивнула, и мы покинули свой пост.

— Может, прогуляемся немного? — предложилая. — Надо было поскромнее одеться и вообще.

— Правильно мы оделись. Видела, ни один мужик мимо непрошел, чтоб не споткнуться. Я знаю, что делаю, а ты в этих делах ничегошенькине соображаешь, так что слушай меня.

— Так уж и не соображаю? — поддразнила я.

— Не соображаешь. Витаешь все в этих… в ампирах.

— В чем я витаю?

— Ну, ты знаешь…

— Понятия не имею.

— Знаешь, знаешь.

— Я тебе сколько раз говорила, не засоряй свою головунезнакомыми словами, береги извилины.