Читать книгу "Ты - наша - Мария Зайцева"

с него…

Матерится, пытаясь подняться, и так затейливо у него это выходит, что в другое время я бы даже остановилась и послушала, хоть и не люблю грязных слов, у нас дома они под запретом…

Все это я додумываю, уже летя к двери. Дергаю ручку, с ужасом понимая, что Лис прав! Сюда никто не войдет! Дверь-то закрыта!

За моей спиной затихает мат, и я замираю, словно мышь под веником, боясь повернуться. Крепко зажмуриваюсь, вцепившись в ручку двери белеющими от напряжения пальцами.

И спиной ощущаю приближение зверя.

Разъяренного. Бешеного. Дикого.

Я его ударила по самому дорогому.

Оскорбила.

Он меня точно убьет сейчас.

Лис прижимается ко мне сзади так резко, что дыхание перехватывает. Это происходит почему-то внезапно, хотя чего я ждала? Что он не будет продолжать? Что он… Отпустит?

Смешно.

На дверное полотно, прямо на уровне моих глаз, падает жесткая жилистая татуированная рука.

Смотрю на нее, словно в оцепенении, даже не моргаю.

Ощущаю, как он наклоняется, снова, как и недавно, на вечеринке, втягивает мой запах, дышит тяжело. И жмется, так крепко, что каждый изгиб чувствую… Ох… Если это то, о чем я думаю, ко мне так прижалось, то плохо я ударила, выходит… Неточно.

Иначе бы у него нечему было там так сильно… твердеть.

Может, это сотовый?

— Ты — мелкая, нахальная… — шепчет он мне на ухо, обдавая горячим дыханием и запуская миллиарды мурашек по телу, делает паузу, словно пытается собраться с мыслями, найти слова, сглатывает и продолжает, — охуенно пахнущая дрянь. Трогаю тебя — и никакой дури не надо. Сразу в голову торкает. Какого хера ты делаешь?

— Не… понимаю… — его слова бьют в самое сердце, такие грубые, простые и… искренние. Я чувствую всем телом, всем своим существом, что не играет сейчас Лис, не пытается что-то из себя строить, не хочет меня поразить или принудить. Просто признается… в чем? Не понимаю…

— Все ты понимаешь, — рычит Лис и аккуратно, сдержанно прихватывает меня зубами на тонкую кожу у уха. Ох-х-х! Это та-а-ак… Невероятно! Именно это почему-то! Именно так!

У меня глаза сами собой закатываются, а колени слабеют. — Ты какого хера… Что тебе нужно, а? У меня все есть. Все.

И вот тут я прихожу в себя.

Ровно на этом самом моменте.

Все есть.

У него все есть.

И теперь меня хочет. Просто потому, что я “охуенно пахнущая дрянь” и со мной “никакой дури не надо”.

Невероятно круто. Просто офигеть, как круто!

Просто так, сходу, я на него не запрыгнула… Почему-то. Сюрприз случился, как там говорят в психологии, когнитивный диссонанс, да. Значит, надо выяснить причину, почему такое произошло. И устранить ее доступными ему способами. А способов — вагонище. И все они — бабки.

Прекрасно.

Судя по всему, Лис в жизни не имел дела с нормальными девушками, которые не ведутся на его амплуа бешеного сладкого мажора, вот и растерялся. А я… Я — тоже дура. Млею тут стою, пока он ко мне прижимается не до конца отбитым достоинством… Или недостатком, это с какой стороны глянуть…

Так обидно становится за себя, глупую. И страшновато, потому что отчетливо понимаю, если бы он продолжил вот так, про свои эмоции, а не про бабки, я бы… ну, кто его знает, что бы сделала… Поплыла бы. Да я уже поплыла, дура!

Все, Вася, надо выплывать обратно на берег, блин!

— Мне ничего не надо, — глухо говорю я, уткнувшись лбом в дверь и избегая смотреть на жесткую лапу у себя перед лицом, — у меня есть жених. Я его люблю.

Ну, а чего?

Один раз прокатило, может, и второй раз прокатит?

Рука у моего лица сжимается в кулак.

Лис тяжело дышит, вороша мои растрепанные волосы на затылке.

И я боюсь сделать вдох, понимая, что именно сейчас решается ситуация. Да и моя судьба, как бы это пафосно ни звучало. Если он… Если ему плевать, то он продолжит… И из кабинета выйду уже совсем другая “я”…

Думать о таком продолжении страшно и волнительно.

Сердце бьется дико, и мне кажется, что Лис тоже слышит это.

Стыдно. Жарко. Душно.

И дыхание его горячее такое… У меня ноги ватные… Упаду же…

И, ровно в тот момент, когда мне уже кажется, что сознание потеряю от происходящего, раздается щелчок замка, и дверь распахивается.

Я не оглядываюсь назад, боясь встретиться глазами с Лисом.

Просто шагаю вперед, сосредоточившись на том, что не упасть, чтоб правильно переставлять ноги…

И ощущаю на своем затылке то самое жжение, словно от направленного через линзу солнечного луча.

Оно разгорается, грозя поглотить меня всю.

20

Все оставшиеся пары меня потрясывает от напряжения, постоянно валятся из рук канцелярские принадлежности, телефон, сумка и всякие прочие мелочи, а взгляд настолько дурной, что это даже преподаватели замечают. И, как и положено людям науки, тут же возвращают меня на землю, цепляясь по пустякам.

На философии я прослушиваю вопрос преподавателя, поглощенная мыслями о своей внезапной бурной студенческой жизни, и, чтоб не выглядеть совсем уж дурой, глубокомысленно выдаю в пространство:

— Это сложный вопрос…

Ну, а что? Все вопросы в философии сложные!

— Это вы выбрали философию, а не я, — пожимает плечами сухонький Виктор Дмитриевич, профессор, доктор наук и прочее, прочее, прочее.

— Вы тоже ее выбрали! — возмущенно отвечаю я.

— А такую ошибку, милочка, можно совершить только один раз! — философски изрекает профессор, и группа, после двухсекундной паузы на осмысление услышанного, дружно грохает хохотом.

Я тоже смеюсь, прямо до слез, и чувствую, как потихоньку отпускает мне напряжение.

В конце концов, ну что такого произошло?

Ну, поприставал ко мне самый зачетный и мажористый парень универа, ну получил по яйцам… Надеюсь, обиделся все-таки.

Или поверил, что я — практически замужняя девушка, скучная, как гладильная доска.

Беды особой ждать от него не стоит, мы настолько разные и в настолько разных кругах общаемся, что крайне сложно вообще пересечься! Как я так умудрилась, бог его знает.

Ну, ничего, теперь буду осторожней.

Из универа выхожу позже всех, предварительно посидев в библиотеке. Доклад по философии все-таки меня не обошел стороной. Профессор, хоть и посмеялся и повеселил аудиторию, про мое блеяние не забыл и в конце пары осчастливил дополнительной нагрузкой. И пофиг ему, что философия у нас — вообще не профильный предмет! Никто никогда не учит ее всерьез, кроме бедолаг с философского факультета! Нам она вообще в нагрузку упала, потому что в университетском дипломе должна быть