Читать книгу "Охотники за курганами - Владимир Николаевич Дегтярев"

да еще сотня стоит за посадами, на берегу Тобола. Вот те уже не воры. Конная джунгарская сотня. Они грабежам от Чингисхана научены. Проворят набеги от Зайсана до Оби. Тем и кормятся. Так что, княже, есть тебе самый резон знамя поднять, но самому от него в сторонку отойти. И по причине важности твоей жизни, и по причине заступничества за наши души. Когда мы тех варнаков порежем да повяжем, ты один сможешь нас от гнева Императрицы заслонить. В том тебе вера.

В сем месте резкой беседы Артем Владимирыч, горя гневом, все же отметил слова Никодима о джунгарской сотне.

— Повтори, старче, о джунгарах.

— Повторю. Тому лет двадцать назад джунгарские татары к нам последний раз добралась. В тот раз мы молодого их вождя — Акмурзу — сильно обидели. Долго они на Тобольск не ходили. Забылись и нами их обиды. А ныне, видать, их кто-то осознанно направил в наши края. Ищут они нашего добра или важного для непонятного торга человека. Всегда так подлые кощии проворят свои делишки. Опять пора им кровя пустить. Для уроку.

— Так. Понял. А что, бояре в крепости не ведают о сей сотне барымтачей?

— Знают. Ведают. Вот и загородились в кремлине к ночи. Наши купчишки к сумеркам стаскали туда свои прибытки. Жен да стариков с детьми за кремлевскую стену спровадили. А сами возвернулись. При пищалях. Твоего слова ждут. Так есть твое слово, княже?

Смутная догадка о вооруженных кочевниках, запросто ходящих от Китая до обских пределов, не давала князю Артему направить мысли на предстоящую резню. Да еще полезли совершенно черные думки.

— Егер! — резко спросил князь. — А как же нас о том черном деле не предупредил сосед наш, кержак? Калистрат Хлынов? Поди, тайно съехал двоеперстец?

Егер замялся. Переступил ножищами в старых ботфортах князя. Оглянулся на старосту Никодима. Потом прогундел вымученно:

— Так точно, барин! Съехал!

Никодим выпучил глаза, поняв, что есть тайное намерение у князя в делах с кержаками. Попятился в сени.

— Никодим! — крикнул вслед Артем Владимирыч, — передай людям мое слово! Но заместо меня в ряды встанет Егер. С моей саблей да в моей же шапке! Знаком встанет! А я же порублюсь простым воином!

Благостно крякнув, Никодим убежал во тьму, хрустя ломаным тыном.

Князь Артем потер загривок. Походил, не глядя на Егера. Тот поджал подбородок, но глаза долу не правил. Смотрел как бы усмешливо.

— Чего пялишься? — не сдержал гнева князь Артем. — Смеешься, что князь поверил раскольнику, честь ему преподнес на ладонях? Так за то, знаешь?..

Егер несуетно нашарил на спице богатую волчью шапку князя, надел. Из припечной щели достал княжескую саблю. Провел рукавом по лезвию, тусклому от крепости стали. Только потом буркнул:

— Не изрос ты еще, барин. Больно горячишься по своим годам. Калистрат Хлынов со товарищи уже отжимают тех джунгар от речной поймы. В городе сполох загудит, тогда и они начнут нехристей меж дерев распинать.

Услышав сей выговор себе от слуги, князь Артем опять ругнулся. Но на свой счет. Достал из щели под матицей полосу бумаги с тайным паролем к нему Императрицы Екатерины. Махнул Егеру рукой, сунул в проемы душегрейки два пистоля.

Егер матерился нешуточным лаем в дверях, подгоняя князя. Артем Владимирыч даже не огрызался. Быстро перекинулся в чистую рубаху, старую бросил на пол. Сдернул с пальца обручальное кольцо древнего, зеленого золота, бросил его в кованый из оружейной стали древний же ларец. Туда же бросил письма от отца и от Лизы — все свое богатство. Захлопнул ларец на потайную защелку и понесся за Егером из избы в огород.

Далеко, верстах в пяти от окраины города, порывами шумел людской гомон. Иногда ржали кони. В ограде Хлынова мелькнуло бесстрастное лицо бабки Старой. Она отвязала коня и толкнула его в открытые ворота.

Раскланиваться времени не имелось. Князь Артем на бегу сунул Настасье Старой драгоценную шкатулку, закинул ногу в стремя и татарским ходом, на одном стремени, вылетел на приречный тракт.

Воровская сотня брала город старым приемом — «опенками». Три, пять, много — десять варнаков — вдруг, по свисту, явились из тени в разных частях города. Немедля вознесся к безлунному небу матерный вой. Затрещало.

Тупые удары злых топоров в приворотные заплоты подняли заждавшихся резни жителей. В трех местах нижних кварталов заплясали языки пламени. Томно, без охоты, наливался звуком набатный колокол нового, каменного Вознесенского храма. С колоколен Троицкого и Николаевского храмов стекал в низ города неуверенный отголосок малых колоколов.

Егер, проводив князя, понесся по улицам на своем русском коне в сторону огня. Огромную волчью шапку князя Артема, что сидела на голове Егера, люди узнали. Из темных оград резво посыпались тонкие бревна. Старики тащили вязаные лыком сучковатые козлы. Бревна падали на погорбки козел, и квартал вмиг оказывался загороженным рогатками. Воровской наряд «опенками» оказался неудачным. Поняв, что попались, «опенки» стали пробиваться кровью в большую стаю.

Егер посверкал княжеской сабелькой лишь для знака. Потом приладил ее к седлу в походные петли и выдернул кистень. На него бежали трое темных мужиков. Один, передний, копьем держал дрын. На конце дрына точеным краем сверкнул кованый топор. Отбив кистенем саморобный бердыш, Егер махом опустил шипастое ядро кистеня на шапку вора. Голова татя звучно треснула.

Второй топорник повернул и побежал вдоль забора, а третий, пьяный, сопя матерности, колол лошадь Егера перекованной в пику косой. Егер дал петле кистеня скользнуть с руки. Полупудовый снаряд, отпущенный лететь, ударил варнака в грудь. Тот грохнулся в снег, подняв валенки. Егер, нагнувшись с седла, вернул кистень в руку. Огляделся.

— Князь Артем! — пронесся по-над улицей условный крик бьющихся с ворами горожан.

— Князь! Князь! — донеслось из других концов.

В огороженные рогатками кварталы из домов летели факелы. Стало светло. Воры свирепо визжали. Горожане зычно перекликались уличными прозвищами, ведая новости о живых и убитых соседях.

На легких санках, с тремя молодцами, подкатил к Егеру староста Никодим.

— Половину варнаков уже положили! — крикнул он. — Другие успели пробиться во двор купчины Бредова! Залом из бревен валят! До утра их не возьмем — станем повытчиками!

Егер завернул коня вслед саням. Если воры раскатают в залом огромный купеческий дом, их оттуда придется доставать только пушечным боем! А откель у народа пушки? Придется людишкам самим притворяться ядрами и гибнуть скопом. Худо!

***

Купеческое подворье стояло «покоем» на целый городской квартал. Три стороны занимали кирпичные постройки. Дом купца, до первого этажа, тоже был