Читать книгу "Романы Круглого Стола. Бретонский цикл - Полен Парис"

быть сомнений. Стиль напоминает Historia Britonum, насколько проза может напоминать стихотворный текст; а Гальфрид уже доказал, что он любил слагать стихи, уснащая ими свою историю без малейшей на то надобности. В обоих произведениях он одинаково напыщенно восхваляет своих покровителей; и если в первом он взывает к великодушию прелата, а во втором обвиняет его в неблагодарности, то, вероятно оттого, что не ощутил результатов этого великодушия. Его наняли задаром, как и нашего французского стихотворца Васа, который вначале превозносил щедрость короля Генриха II Английского, а заканчивает свою поэму о Роллоне[65], печально сетуя, что государь этот его позабыл:

Li Reis jadis maint bien me fst,

Mult me dona, plus me pramist.

Et se il tot doné m’éust

Ce qu’il me pramist, miels me fust.

Nel pois avoir, nel plut al Rei…

[Король когда-то меня облагодетельствовал,

Много мне дал, еще больше обещал.

И если бы он отдал мне все,

Что обещал, мне было бы лучше.

Не пришлось мне иметь, не угодил королю… (ст. – фр.)]

Несомненно, в его жалобах сквозил бы еще более явный упрек, если бы король тогда скончался, подобно епископу Александру. Александр умер в 1147 году, а преемником его стал Роберт Чесни; и именно этому епископу Гальфрид посвятил Vita Merlini, словно бы для того, чтобы побудить его выполнить обязательство своего предшественника.

В этой поэме о Мерлине все идет в полном соответствии с тем, что Гальфрид изложил в своей истории. Мы находим здесь основной свод пророчеств Мерлина, к которым добавляется пророчество его сестры Ганеиды, давая предлог для намеков на текущие события. В истории, а вовсе не в романе, Мерлин оказывается сыном принцессы Деметии; а в поэме, и нигде больше, Мерлин в старости правит этой частью Уэльса:

Ergo peragratis sub multus regibus annis,

Clarus habebatur Merlinus in orbe Britannus;

Rex erat et vates: Demaetarumque superbis

Jura dabat populis…

[В царствие многих владык измерив долгие годы,

Славным британец Мерлин прослыл по целому свету.

Был он король и пророк: народом гордым деметов

Правил… (лат.)]

В обоих произведениях Вортигерн – это герцог гевиссеев, или западных саксонцев (ныне Хатт, Дорсет и остров Уайт); Будиций – король Малой Бретани, где нашли убежище двое сыновей Константа; Артур без всякого противостояния наследует своему отцу Утер-Пендрагону, а королева Геневера упоминается лишь по причине ее преступной связи с Мордредом.

Illicitam venerum cum conjuge Regis habebat.

[Он с королевой вступил в любовный союз незаконный (лат.)].

Наконец, в обоих произведениях разделяется мнение Апулея о существовании духов, витающих между небом и землей, которые могут вступать в любовные связи с женщинами. Правда, только в поэме у Мерлина есть жена Гвендолоена и сестра Ганеида, супруга валлийского короля Родарха. В этом автор, очевидно, следовал преданию, распространенному в Уэльсе, преданию, еще ожидавшему пера романистов Круглого Стола для своей метаморфозы. Но, поскольку в поэме о Мерлине мы не находим никаких черт, навеянных романами Круглого Стола; поскольку и Гвиневра, и Артур, и фея Моргана еще не те, какими они стали в этих романах, неизбежно приходится заключить, что поэма была написана раньше романов, то есть раньше 1140–1150 годов. После создания Артура и Ланселота уже непозволительно было видеть в Моргане только фею, в Гвиневре – только супругу Артура, отнятую Мордредом, а в Мерлине – мужа покинутой женщины. Так что все сходится к тому, чтобы оставить за Гальфридом Монмутским честь написания поэмы Vita Merlini в середине двенадцатого века, после Historia Britonum, которая видится продолжением поэмы в том, что касается Мерлина, и раньше французского романа Мерлин, в котором из этой поэмы будет почерпнуто довольно многое.

Однако мне бесконечно жаль, что здесь мое мнение противоположно мнению моих высокочтимых друзей, гг. Томаса Райта и Фр. Мишеля, которым мы, впрочем обязаны превосходным изданием Vita Merlini[66]. Да, поэма определенно была создана раньше романов Круглого Стола. Намеки на ирландские войны, якобы выявленные в ней и чрезвычайно смутные сами по себе, взяты из прозаического текста пророчеств, дата создания которого хорошо известна. Должен добавить, что при всем моем внимании я не смог обнаружить там ни малейшего признака, который мог бы указывать на правление Генриха II. Правда, поэт расточает похвалы мудрости епископа Роберта Чесни, коей последующая история не нашла ни опровержений, ни подтверждений; но в устах автора Historia Britonum эти похвалы не выходят за банальные рамки обязательных комплиментов. Впрочем, я бы сделал исключение для той строфы, где говорится об участии, которое жители Линкольна приняли в избрании прелата:

Sic etenim mores, sic vita probate genusque

Utilitasque loci clerus populusque petebant,

Unde modo felix Lincolnia fertur ad astra

[Все тут сошлось; твой род, и нравы, и жизнь без упрека,

Польза места сего и воля народа и клира:

Вот почему вознеслась до звезд Линкольния счастьем (лат.)].

Действительно, можно отнести эти строки к тому усердию, которое выказывал Роберт Чесни, по словам Гиральда Уэльского, чтобы развивать в городе Линкольне ярмарки и рынки.

Добавлю, что нет никакой серьезной причины полагать, будто Vita Merlini была посвящена Роберту Гроссетесту, епископу Линкольнскому первой половины тринадцатого века. Этот Роберт был, вне сомнения, весьма ученым и весьма достойным прелатом; он оставил немало трудов, давно снискавших известность; но происхождения он был невысокого, а наш поэт среди похвал, расточаемых своему покровителю, превозносит его знатность; это вполне подходит Роберту Чесни, чей род был в Англии в числе виднейших.

И еще, по-моему, совершенно напрасны были попытки убрать из поэмы четыре последних стиха, в которых автор предлагает свой опус вниманию бретонской нации. Напомнив об известности Historia Britonum, Гальфрид ничего не преувеличил, а ставя себя столь высоко в общественном мнении, он всего лишь следовал обычаю, довольно распространенному в то время, да и во все времена. Точно так же Готье де Шатильон[67] завершил свою поэму об Александре, посулив Гильому, архиепископу Реймсскому, равную с ним долю бессмертия:

Vivemus partier, vivet cum vate superstes

Gloria Guillelmi, nullum moritura per aevum.

[Вместе останемся живы, с пережившим века поэтом

Переживет их слава Гильома, никто из нас не умрет (лат.)].

Последние стихи Vita