Читать книгу "Апостолы игры - Тарас Шакнуров"

И не надо мне рассказывать про юношеский максимализм, Андрей. Я тебя с детского сада знаю. Максимализм – часть тебя: он у тебя был младенческим, детским, подростковым, да и старческим будет – если доживешь. Другое дело, что если ты собираешься доживать до старости так – то он у тебя будет выражаться в третировании тех, кто рядом с тобой. Ибо – всё плохо и должен же в этом быть кто-то виноват. Правда? Бедные, в таком случае, твои дети… Бедная твоя жена… Кстати, привет Неринге. Рад, что вы решили поменять ей фамилию. В нашем мире, когда разница между сожительством и браком (во всяком случае, светским) становится всё более номинальной, смена фамилии – серьезный и правильный шаг. Но всё-таки – подумайте о венчании. Ибо даже союз сильных людей крепче в разы, когда его охраняет Бог…

Но вернемся к нашим баранам. То есть, к барану. В смысле – к тебе, Заяц. Если бы наша беседа происходила вживую, то как раз сейчас ты бы, скорее всего, припомнил мне мой выбор. Да? Я тоже долгое время сомневался в том, куда мне идти, и очень может быть, что пошел не туда… Не может. Знаешь почему? Потому что мой путь, так как он видится мне, заключается даже не в служении Господу, а в посредничестве между ним и людьми. И в этом смысле не было большой разницы кем я стану: верующим физиком или изучающим физику священником. И в том, и в другом случае я по мере своих сил занимаюсь тем, что пытаюсь помочь миру понять божественное, просто нужно было решить на каком из этих путей я смогу продвинуться дальше в этом служении. Если бы Господь дал мне чуть больше таланта в Игре, то и она была бы возможным третьим путем, потому что по моей глубокой вере, во всяком случае для нашего народа, баскетбол является наиболее очевидным и наиболее эффективным инструментом благодати Божьей. Эффективнее самой Церкви, да не сочтутся эти мои мысли богохульством.

Это напомнило мне, как однажды – в прошлом году – я водил Вику на трансляцию матча «Литва – Германия». Одиннадцатого сентября, в десятилетие трагедии, которая, что бы там ни говорили о ее политической подоплеке, все-таки сильно поколебала веру нашего мира в светлое, в подвальном баре в центре Вильнюса волна эмпатии, энтузиазма, воодушевления объединила совершенно разных людей – разных возрастов, социального положения, национальностей… Они все просто собрались посмотреть баскетбол в этом баре. Они вышли из этого бара с чувством веры в светлое будущее, с чувством единения… Друг с другом? С народом? По-моему, с Богом. Вика, конечно, с этим не согласилась – у нее были свои философские объяснения, ну да ладно. Посидели все равно хорошо.

Ты, кстати, с ней не списываешься? Если нет – зря. У вас много общего. Она тоже, будучи магистром современной философии, решила в конце концов «в народ» податься. Ну, хотя бы не так приземленно как ты – буквально не так приземленно. Она теперь стюардесса. С прошлого ноября. EasyJet, знаешь таких? Они английские, она сейчас где-то рядом с Лондоном живет и жить будет… Так что вы соседи – вот тебе еще одна общая черта. Плюс – я вас обоих люблю, конечно…

У меня, в целом, всё в порядке. Последние серии «Большого Взрыва» разочаровывают, впрочем, как и весь пятый, да и четвертый сезон. Жалко. Первые сезоны казались очень даже удачными.

Ладно, Зайчик, как бы там ни было – держись и не держи на меня зла за резкость. В конце концов – кто тебе ещё мозги прочистит, если не друг-священник?:) Я понимаю – всем нужны привалы и периоды спокойной жизни. Ты только сам помни: если привал слишком затягивается – на месте военного лагеря вырастает город, а бывшие солдаты превращаются в бюргеров. А оно тебе надо? Благослови тебя Б ог, Андрей. Пиши ещё!

Твой Уж!»

* * *

Впервые они встретились на перемене. Если это можно считать полноценной встречей – хрупкая тоненькая девочка-спичка с выразительными глазами, волевым лицом и короткими черными волосами прошла в сопровождении их классухи мимо них в кабинет директора. С кожаного мальчикового рюкзака у неё за спиной улыбалась наклейка «доброго привидения» Каспера.

– Какая… – на выдохе, с нескрываемым восхищением произнес десятиклассник Уж. – Как ты думаешь, к нам?

Его друг, одноклассник и вечный сосед по парте Заяц сосредоточенно думал. Родители Зайца, будучи хоть и литовцами, но ссыльными – родившимися и прожившими всю молодость где-то в холодных регионах России и переехавшими в Литву только в начале девяностых – отдали сына в литовскую школу, но старались привить ему если не любовь, то неплохое знание русской культуры. Мама его вообще была литовской только номинально – по отцу, который, по её словам, литовского в себе имел только фамилию. Сейчас Андрей вспоминал стихи одного из русских классиков – что-то про «мгновение» и «чистую красоту». Строфа целиком не складывалась, и Андрей сдался. Тем более все равно поделиться к месту вспомнившейся цитатой было бы особо не с кем – ценителей и знатоков русской поэзии вокруг него на данный момент не наблюдалось. По правде говоря,рядом с ним не наблюдалось никого кроме Ужа. Андрей повернулся к нему.

– Вообще, логично предположить, что да. Иначе зачем бы её Лайма сопровождала? Пойдём, а то чаю попить не успеем.

Следующим уроком был английский, время на котором друзья традиционно проводили за игрой в «точки». Начальная стадия игры проходила с переменным успехом и, к моменту, когда в класс зашли классная и новая ученица их класса, стороннему наблюдателю даже могло казаться, что шансы на успех в партии обоих противников все еще равны, но на самом деле – и это одинаково хорошо понимали оба – победа уже была за Ужом. Самого Жильвинаса, традиционно выигрывающего у Андрея три игры из пяти, это сейчас мало интересовало.

– Это что, она её к нему?..

Перегруженный местоимениями вопрос друга был понятен Андрею. Единственное свободное место в классе было за партой Лабанаускаса – местного представителя той породы одноклассников, вместе с которыми обычно никто не хочет сидеть, да и они сами прекрасно обходятся без компании. Лайма заканчивала представлять классу Викторию – так звали новую ученицу. Широким крестом Заяц перечеркнул поле боя и, шепнув другу: «Боевая ничья», встал с места:

– Знаешь, Жильвинас, от кого-от кого, но от тебя я таких националистских взглядов не ожидал! Ну и пусть он играет за Россию, он не становится от этого предателем Литвы. Не его вина, что в Литве нет хоккейной сборной! В конце концов, Хомка и компания тоже за Союз играли – и что? – чувствуя, как взгляды всех находящихся в классе обратились к нему, Андрей завершил свою тираду коротким выводом. – Не буду я с тобой сидеть после этого.

Красивым броском он отправил свой рюкзак через весь класс точно на парту Лабанаускаса и сам полным достоинства шагом проследовал туда же. – Лучше уж с Лабасом сидеть, честное слово…

Устроившись на новом месте, решил вспомнить о так и застывших, наблюдая за разыгрывающейся сценой, учительницах и новенькой.

– Простите, что прервал. Просто с некоторыми вещами мириться нельзя. Виктория, от лица всего класса – добро пожаловать в наш коллектив!

Андрей сел. Классная выдохнула и обратилась к девочке: