Читать книгу "Бухгалтер Его Величества - Ольга Иконникова"

– Да кто вы такой, сударь?

Но ответить он не успевает – к лавке подъезжает карета графа, а сам месье Амбуаз распахивает дверцу, приглашая меня внутрь.

Мой собеседник смущается, отвешивает мне еще один поклон и быстро говорит:

– Вам потребуется секретарь, ваша светлость, а мои услуги стоят недорого. Поверьте – во всей Тодории вы не сыщете более полезного для себя человека.

Я забираюсь в карету и вижу недовольный взгляд графа.

– Что от вас хотел этот пройдоха, сударыня? Надеюсь, он вас не напугал?

– Нет-нет, всё в порядке. Меня немного удивила его осведомленность. Кроме того, я так и не поняла, кто он такой.

Месье Амбуаз хмыкает:

– Он аферист – причем, довольно ловкий. Он успел поработать в нескольких министерствах – в том числе, и в моем. И отовсюду его выгоняли – да-да, за мошенничество. А что касается осведомленности... Понятия не имею, как он это делает, но он обычно знает всё и обо всём. Но связываться с ним я не советую – он из тех, кто продаст родную сестру, если за нее предложат хорошую цену.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я смотрю в окошко кареты, и всё еще стоящий на тротуаре месье Дюбуа слегка приподнимает шляпу.

18. Государственный совет

На ознакомление с документами мне не дают и пары дней. Приглашение на государственный совет приходит так неожиданно, что у меня опускаются руки.

– Я не прочитала и половины того, что мне прислали из министерства финансов, – мы с графом сидим в его кабинете, и я рассеянно перебираю разложенные на столе бумаги. – Может быть, можно отложить мой доклад хотя бы до следующей недели?

Месье Амбуаз и сам выглядит обескураженным. Но, тем не менее, решительно качает головой:

– Вы с ума сошли, ваша светлость! Государственный совет собирается слишком редко, чтобы можно было перенести ваше выступление на другое заседание. Конечно, вы можете отказаться – но другого шанса вам не дадут.

– Но не кажется ли вам, ваше сиятельство, что это заседание было назначено столь поспешно именно для того, чтобы не дать мне времени к нему подготовиться?

Граф делает глоток из стоящего перед ним бокала с вином:

– Думаю, сударыня, так оно и есть. Но это ничего не меняет.

Он прав. Если я откажусь, они только порадуются. Наверняка у самих членов государственного совета рыльца в пушку – не зря же они так подсуетились. Отказ от доклада – это признание поражения. И по сути – отказ от работы. А это значит, что даже на выплаченный Вересовым аванс я не смогу претендовать. Ну, разве что, действительно, устроюсь поработать фавориткой.

– Советую вам хорошенько выспаться, сударыня, – граф подносит ладонь к губам, с трудом подавляя зевоту. – Примете решение утром, на свежую голову. И поверьте – никто не удивится, если вы откажетесь от доклада. Его величество не будет сердиться. Работа с цифрами – не женское дело.

Я стискиваю зубы, чтобы не ввязаться в дискуссию. У нас по статистике девяносто процентов бухгалтеров – женщины. Но они тут вряд ли это поймут.

Я не сплю почти всю ночь. Делаю выписки, считаю (а без компьютера и калькулятора делать это ох как непросто!), формулирую вопросы. Вопросов у меня много. А вот толковых предложений нет.

На некоторые вопросы утром за завтраком отвечает месье Амбуаз. Сюзанна, слушая нас, только хмыкает, давая понять, как она относится к моему желанию работать.

– Вас засмеют, милочка! – заявляет она без тени сомнения. – И будут правы. Женский ум не предназначен для сложных материй.

Я не хочу с ней спорить. Наверняка всё так и будет.

– Кто входит в состав государственного совета?

Граф промокает губы салфеткой.

– Все министры Тодории и дядя его величества – принц Этьен. Иногда собирается расширенный состав совета – тогда к нам присоединяются представители торгового и крестьянского сословий. Но это – в исключительных случаях.

Для поездки на заседание я выбирают элегантное фиолетовое платье, отороченное по вороту и рукавам тонким золотистым кружевом. Когда я появляюсь у кареты, месье Амбуаз одобрительно кивает.

– Будьте смелее, ваша светлость! – подбадривает он по дороге. – Покритикуйте что-нибудь – да хоть ту же работу приюта.

Я усмехаюсь:

– Боюсь, это отразится и вас, ваше сиятельство. Вас обвинят в отсутствии контроля за расходованием средств в вашем министерстве.

Он не очень весел, но всё же машет рукой:

– Ничего. В попечительском совете приюта состоят немало важных особ – я разделю ответственность с ними. Да, ваша светлость, – не забудьте сказать, что у вас не было времени для более серьезных выводов.

Не думаю, что мои оправдания будут услышаны. Боюсь, что большинству министров мои выводы не нужны.

Заседание совета начинается без меня. Я дожидаюсь приглашения в небольшой комнате. Сначала присаживаюсь на оттоманку у окна, но почти сразу вскакиваю – когда я нервничаю, я не могу сидеть на месте. И голос пришедшего за мной клерка заставляет меня вздрогнуть.

В зал заседаний я вхожу с неожиданной робостью. Я держу в руках несколько листов бумаги, исписанных с обеих сторон.

Члены совета сидят за большим овальным столом. При моем появлении они приподнимаются (этикет, как ни крути!), но во взглядах их я не замечаю приязни. Снисхождение, некоторый интерес (не к бухгалтеру – к женщине), а по большей части – недовольство. Им не хочется меня слушать. Я для них – надоедливая американка, которая отвлекает их от важных государственных дел.

Только граф Помпиду бросает мне робкую улыбку.

Я прохожу к месту, на которое мне указывают, заглядываю в свои бумаги. Но мне не дают произнести ни слова.

– Благодарим вас, ваша светлость, – холодно говорит маркиз Жаккар, – что вы нашли возможность нас посетить. Но чтобы между нами не возникло недоразумений, я хотел бы сразу сказать – мы считаем нецелесообразным заслушивать ваш доклад. Мы признательны за ваше желание помочь Тодории, но полагаем, что человек, приехавший со стороны, вряд ли может проникнуться нашими чаяниями. Я слышал, что в Америке вы управляли большим поместьем, но, думаю, вы понимаете разницу между управлением поместьем страной.