Читать книгу "Красная точка - Дмитрий Бавильский"

Рыбак рыбака

За всем этим, стоя в дверях, наблюдала Лена, которую происходящее, вообще-то, не слишком устраивало: потаённо она была властной девочкой, просто пока ей не над кем было королить, из-за чего, конечно же, ей нравилась власть над соседом, робким и умным (да ещё отчего-то интересным подруге Тургояк), а тут, значит, влияние её ускользало, переходя под юрисдикцию более высоких инстанций. Впрочем, и она ведь была не промах – непонятно откуда, видимо интуитивно, от рождения, опытна, искушена. Когда они остались вдвоём в девичей, Лена сразу взяла быка за рога.

– Хорошо, я позволю тебе брать у отца книги, но только с одним условием: у тебя же есть заграничные марки. Так вот за каждую книгу их хочу.

– Что именно, Лена?

– Я хочу пару штук про животных или цветы…

– Снегопад-снегопад… Если женщина просит, бабье лето её торопить не спеши…

– Не смеши меня, Васька… Но очень-то уж на Нани Брегвадзе у тебя получается похоже…

– А я и не спешу. Брегвадзе копировать просто. С таким-то акцентом.

– Да ты просто кривляться любишь. Хлебом тебя не корми.

– Ну, и не корми, всё равно не в коня корм.

– Короче, я тебе своё условие выставила. Хочешь налогом это считай, хочешь пошлиной.

Облатка по-советски

Марки Вася собирал с отцом. Коллекция у них была большой, так как отец не скупился на приобретения: и пока папа ещё только выходил на «магистральную тему» собрания, решив, что им с сыном интересны марки про почту и про изобразительное искусство, он успел наменять массу экземпляров с изображениями растений и зверей, яркие, сочные серии из экзотических стран, недоступные ни в киосках, ни даже в единственном филателистическом магазине города.

Как-то Вася хвастался запасным кляссером перед соседками, и, вероятно, тогда Пушкарёва положила глаз на пару таких серий, а теперь, внаглую, вымогала, угрожая перекрыть кислород сладкому чтению почти до утра, всем этим часам, лишённым часовой стрелки, когда время останавливалось, а пространство, раздвинув границы, становилось бескостным. Почти бесконечным. Чтение, словно бы заботливо подтыкавшее одеяло со всех сторон, амортизировало реальность, а также границы запойного погружения в чужой вымысел, накладывающегося на собственное внутреннее кино.

– Хорошо, Лена. Договорились.

Уже в следующий раз Вася принёс Пушкарёвой пару глянцевых лоскутков с обраткой, намазанной клеем, из-за чего, пока мчал на пятый этаж, марки пристали к потной ладони, будто не хотели расставаться. Но Васе их было не жаль, ведь извлекались они из запасного, обменного кляссера и большой роли в судьбе не играли. Да и папа вряд ли заметит исчезновение пары-другой раритетов «из Занзибара» и «из страны Гваделупы», ведь они же не про картины и тем более не про царей (царские марки ценились особенно, примерно так же, как и фашистские с Гитлером в профиль).

Вася понял тогда, что женщины – непостижимые существа, лишённые бескорыстия, и что, общаясь с ними, всегда нужно быть начеку, знать цену не только себе, но и им, поскольку за всё важно платить.

Уроки мiра

Списывая у отличниц и помогая им в том, что умел сам, Вася знал, что отношения между людьми подразумевают какую-то выгоду, однако школа – это одно, одноклассники – по определению случайные человеки, но выходит, что и соседи («друзья») тоже тебе совсем не родные. Они, казалось бы такие близкие, тоже могут относиться к другим со всей очевидной пристрастностью и желанием поживиться, нагреться на невинности чужого существования. Это же нормально, что, стоит пройтись по подъезду, за закрытыми дверьми течёт-проистекает чужая, самодостаточная жизнь. Открытием стало, что можно жить своим, чуждым интересом, у всех на виду, не отгораживаясь закрытой дверью и даже не скрывая низости натуры.

И вот ведь ещё что: оказывается, нет и не может существовать единой для всех шкалы хорошего и плохого – каждый выступает как умеет, как может. Идёт точно сквозь снежные сугробы, наобум. И ничего с этим не поделаешь, приходиться принимать единственной данностью. Для Пушкарёвой кажется естественным всосаться в расклад между отцом и соседом, наложить на их уговор таможенный сбор, откусить ей не принадлежащее. Вася никогда бы так не поступил. Несмотря на это, он не торопится осадить или тем более осудить Лену, относясь к её поведению как к данности. Как к дождю за окном.

То, что, отдавая Лене марки, он нарушает их общее дело с отцом, Вася не думал: до какого-то возраста родители воспринимаются сугубо потребительски, бездонной бочкой или же принципиально возобновляемым ресурсом, черпать из которого, ни о чём таком не задумываясь, можно до бесконечности. Ведь родители всевластны, и если чего-то не хватает, то лишь потому, что им нет никакого дела до фирменных джинсов или до японского двухкассетного магнитофона.

Боттичелли по-чердачински

Вообще-то, ближайшая подруга Лены – Маруся Тургояк со второго этажа, энергичная, пухлая, рыжеволосая. Весёлая, слегка нелепая, смешливая. С большими, лучистыми глазами. Роскошные густые пряди («да-да, как у женщины, которая поёт…») Маруся расчесывает, стараясь их приручить, сделать менее заметными, управляемыми, точно волосы её – непокорная внутренняя хтонь, рвущаяся наружу через все препятствия и барьеры. Став чуть старше, Тургояк будет гордиться своим струящимся, боттичелиевским золотом, делающим её не похожей ни на одну девушку мира, мыть его отваром из ржаного хлеба, не допуская до локонов мыла или дефицитных тогда шампуней, а пока она стыдится яркости и веснушек, рассыпающихся по лужайке лица полевыми цветами.

Однажды, ещё в третьем классе, учительница по-соседски (живёт в близлежащей пятиэтажке) попросит Марусю отнести её сумку домой. Возмущённая таким приказанием школьница не сразу найдёт, что ответить, согласится, но всю дорогу от класса до преподавательской квартиры будет пинать ненавистный баул, выражая протест просьбе, от которой нельзя отказаться. На её огненный темперамент Вася обратит внимание позже, хотя уже сейчас Маруся Тургояк – явный центр их детской компании ребят из первого подъезда, где, вместе с постоянно занятыми на работе родителями, живут одни только девочки[6], прилежные ученицы, послушные дочери и младшие сёстры: она – главный заводила дворовых игр и сокровенных разговоров по углам, в которые Васю попросту не допускают. Он надеется, что это временно и любую ситуацию можно решить как задачку. Найти в неё дверь или придумать отмычку.