Читать книгу "Фигурное катание. Стальные девочки - Елена Вайцеховская"

– Да. Муж много раз поднимал эту тему. Особенно когда я начала выезжать со своими учениками на соревнования. Переживал. Для мужчины вообще, как мне кажется, очень тяжело, когда жена добивается успеха, когда ее имя постоянно на слуху. Я очень уважаю Сергея за то, что он дал мне возможность заниматься тренерской работой. Не каждый мужчина на это способен. Более того, я же вижу по реакции друзей мужа, что они его не понимают. Я и сама никогда не предположила бы, выходя замуж, что Сергей позволит мне работать. Тем более что сам он вырос в семье, где мама – совершенно замечательная и очень хозяйственная женщина – была образцом того, как все должно быть устроено в доме. Первое время она вообще не понимала, как ее сын со мной живет.

Мы поженились в 1984-м. Зимой была Олимпиада в Сараево, потом все фигуристы на месяц уехали на показательные выступления в Австралию. Вернувшись в Москву, я через два дня вышла замуж. И началась другая жизнь.

Самое смешное, что я вообще ничего не умела. В первый день нашей совместной жизни опрометчиво спросила, что приготовить на завтрак, имея в виду какие-нибудь бутерброды. А Сергей попросил яичницу. Помню, как стояла на кухне, не имея ни малейшего понятия, как это делать и с чего начинать. Муж даже развестись пригрозил. Когда мы стали встречаться, ему было 26, мне – 18, а что такое 18 лет для спортсмена? Вообще детский сад. Вот муж и начал всему учить. А мне понравилось учиться. Сейчас даже не понимаю, каким образом все успевала, когда сын был маленьким. У меня была четко расписана каждая минута. Были задействованы обе бабушки, дедушка. Я приезжала с первой тренировки, готовила обед, ждала сына из школы, потом дедушка вез его на тренировку, я снова уезжала на каток, вечером забирала сына, мчалась готовить ужин для всей семьи. Если из моей тщательно выстроенной цепочки выскакивало хоть одно звено, то мгновенно рушилось все. Когда ко мне в группу попросилась Ольга Маркова, которая тогда была одной из сильнейших фигуристок страны, и я стала ездить с ней на соревнования, снова начались проблемы. Муж был категорически против моих разъездов. Не знаю, как он это пережил. Стоило мне уехать из дома, что-то обязательно происходило. Ребенок тут же заболевал. Но я как-то справлялась. Опять же благодаря спорту – умению все четко организовать. Мне кажется, что в этом отношении для нормального мужчины жена-спортсменка – идеальный вариант. Хотя все решения в нашей семье принимает Сергей. В этом плане я сразу поняла, что такое быть замужем в полном смысле этого слова. За мужем. Сергей – глава. А я – белая и пушистая как ягненок. Только на катке я ужасна. Муж один раз в жизни случайно заехал ко мне на тренировку, увидел, как я работаю, – как раз в этот момент я кого-то ругала, была в гневе, что называется. Эта картина так его потрясла, что он сказал: больше никогда в жизни на каток не приду. Долго потом успокоиться не мог: мол, что это за работа? Пришла, наорала на всех и ушла. А так по жизни я очень домашняя. Думаю, это сыграло большую роль в моей карьере: при всей своей занятости я никогда не жертвовала домом и семьей. Если бы меня поставили перед выбором, выбрала бы семью. Муж всегда это понимал, как мне кажется…

* * *

Когда в группе Буяновой появилась Аделина Сотникова, я порой думала о том, что таким образом, наверное, с человеком иногда расплачивается судьба. Дает ему в руки неограненный драгоценный камень и отстраненно наблюдает откуда-то сверху: справится человек с этим даром или нет. Первое, чему тренер научила свою новую подопечную, что высокие цели – это не подвиг, а самая что ни на есть норма.

Этому она, собственно, учила всех своих учеников. Просто вышло так, что сначала Гедеванишвили, а затем и Тен оказались вынуждены расстаться с тренером.

– Сейчас уже сердце по этому поводу не болит, – призналась мне Буянова спустя год после ухода от нее грузинской спортсменки. – А вот когда она ушла, мне вообще хотелось закончить с работой. После Игр в Турине, когда Элене стали приглашать в Грузию на всякие чествования, я понимала: происходит что-то такое, на что я не могу повлиять. Было горько, больно, обидно. Сейчас у нас хорошие отношения и с Леной, и с ее мамой, но если в моей душе что-то умерло, то навсегда.

– Что же заставило снова прийти на каток?

– Как ни странно, муж. Я думала, что он обрадуется. А он вдруг сказал: «Другие ребята ни в чем перед тобой не виноваты». Большую роль сыграло и то, что и спортсмены, и тренеры, с которыми я работаю в ЦСКА, стали слать мне эсэмэски. Никто не звонил – боялись. Но сообщения, которые сыпались на телефон, пробирали до слез. Тренеры без всяких просьб подхватили всех моих спортсменов, продолжали готовить их к соревнованиям и просто ждали, когда я приму решение. Если бы не эта поддержка, я бы не вернулась на каток уже никогда.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что через некоторое время с любым твоим спортсменом может повториться та же самая ситуация, что и с Гедеванишвили? – спросила я тогда Лену.

– Конечно, – ответила она. – И предпосылки были. Мир фигурного катания в этом отношении очень жесток. Желающих заполучить чужого сильного спортсмена всегда хватает.

В 2011-м, когда до Игр в Сочи оставалось чуть менее двух лет, Сотникова впервые вышла на взрослый лед, будучи уже трехкратной чемпионкой России среди взрослых. Отчасти это была вынужденная мера. Женское катание в стране находилось в столь плачевном состоянии, что в 2008 году руководство Федерации фигурного катания России пошло на небывалый эксперимент: решило допустить 12-летних Аделину Сотникову и Елизавету Туктамышеву на всероссийском уровне во взрослую компанию, чтобы они встряхнули ситуацию, подстегнули более старших. Это получилось. Однако, когда девочки получили уже законное право представлять Россию на международном большом льду, у Аделины начались проблемы роста. Водорезову же стали постоянно за глаза винить в том, что она просто задавила подопечную ответственностью. Из-за этого, мол, и срывы.

На самом деле все было не совсем так. В фигурном катании Аделина стала первопроходцем в очень многих вещах. В сложности программ, которую она сумела сохранить, став взрослой. В завоеванном после семи безмедальных чемпионатов титуле вице-чемпионки Европы – в 2013 году. В ошеломительно высокой планке, которую она для себя ставила. Во многих своих интервью Сотникова признавалась, что фигурное катание для нее отнюдь не увлечение, а работа. И делать эту работу она должна хорошо, поскольку от этого напрямую зависит возможность лечить младшую сестру – Маша родилась с тяжелым врожденным заболеванием. Ей постоянно требовались очень дорогостоящие операции в Германии, причем врачи с самого начала предупредили семью, что не могут сказать, сколько еще раз девочке придется ложиться на операционный стол. Просто об этом знали немногие.

Периодически читая в Интернете рассуждения болельщиков о том, что Сотникова чрезмерно задавлена ответственностью и что у нее слишком слабая нервная система, чтобы добиваться серьезных успехов, я каждый раз мысленно задавала критикам вопрос: «А что чувствовали бы вы сами, ежеминутно думая о том, что от точности выполняемой вами работы напрямую зависит жизнь самого близкого и самого любимого человека в мире?»

Наверное, поэтому, когда Аделина, вопреки всем прогнозам, выиграла в Сочи личную золотую медаль, это воспринималось всеми, кто близко знал фигуристку, как высочайшая спортивная справедливость.