Читать книгу "Свет. Испытание добром? - Юлия Федотова"

У чувствительного к колдовству Йоргена от таких звуков по спине поползли мурашки и странно закружилась голова, пришлось уцепиться за край телеги. Остальным тоже стало не по себе при виде того, что дальше произошло.

Мертвая плоть обрубка вдруг стала выпускать из себя отвратительные выросты, похожие на корни растения, только черные. Они стремительно врастали в плоть живую, как бы сшивая оба края раны. Очень скоро от нее ни осталось даже следа, рука вновь представляла собой единое целое.

Перестав шипеть, Легивар устало вздохнул и похлопал бесчувственного колесника по белой небритой щеке:

– Эй! Принимай работу!

Тот рывком сел, поднес руку к глазам, несколько минут, еще не веря своему счастью, изучал, как шевелятся пальцы, а потом рассыпался в униженных благодарностях.

«Ему повезло, что не видел, как это происходило! – подумал Кальпурций Тиилл. – Безобразное зрелище омрачило бы его радость».

– Ну все, поехали отсюда! – скомандовал бакалавр и взгромоздился в седло.

– Потрясающе! – высказал общую мысль Йорген, когда опасное село осталось далеко позади и можно было сделать очередной привал, призванный дать отдых тем частям тела, что успели за год отвыкнуть от седла. – Не знал, что ты так умеешь. Ты не говорил.

– А я и не умел раньше, – хмыкнул маг. – Первый раз в жизни попробовал – получилось. Зря я, что ли, целый семестр ночей не спал, штудировал «Фийрский Некрономикон»?

Он был очень горд собой. Такую манипуляцию провернуть с его-то жалкой третьей ступенью мастерства! Знай наших! А то всё «теоретик, теоретик»… Жаль, не видел никто из коллег (студиозус-первогодок Йорген не в счет).

– О! Так ты увлекся некромантией? – неприятно поразился силониец. – Друг мой, но известно ли тебе, что это большой грех?!

– Известно, известно, – успокоил Легивар. – И некромантией я не увлекся, просто изучал старинный научный труд по поручению руководства, хотел писать диссертацию, через полгода получил бы степень магистра… А теперь ни диссертации, ни степени, ни руководства того… А! – Он с досадой махнул рукой. – Столько работы гифте под хвост! Хорошо, хоть какие-то практические навыки приобрел. Иначе было бы совсем обидно.

Кальпурций Тиилл с сомнением покачал головой:

– Да, это, конечно, хорошо. Но ты некромантией все-таки не злоупотребляй, не стоит. Она тебя не доведет до добра.

– Да я вообще ее употреблять не собираюсь. Ну, попробовал один раз, забавы ради, подумаешь! Больше не буду никогда. Хочешь, поклянусь? – На самом деле он больше чем кто-либо другой понимал, что с такими «забавами» шутки плохи.

– Хочу, – подтвердил Кальпурций.

Но тут вдруг раздался обиженный до слез голосок Лизхен:

– Ой! А как же я?!

– В смысле?! Что – ты?

Так уж устроена была бедная вдовушка, что не всегда умела с первого раза четко выразить мысль, требовались дополнительные вопросы.

Лизхен взглянула на своего кавалера с осуждением, типа такой ученый, а самых простых вещей не понимает.

– Милый, ну разве не ясно? Сам подумай: мало ли какая беда может случиться в дороге? Вот нападут вдруг злые разбойники с ножиками, чик – и отрубят мне пальчик, а то и всю руку целиком… – Она зажмурилась, представив этакий ужас. – И что же мне, век калекой ходить из-за того, что ты клятву дал? Чужому дядьке помог, а мне откажешь? Я ведь тоже без пальцев шить не смогу, что ж мне, по миру идти? – Вдовушка усвоила, чем можно разжалобить «милого».

– Ах ты, дурочка моя! – Печально вздохнув, маг чмокнул белошвейку в теплый затылок. – Ну не стану клясться, не стану. Не плачь.

– А я знаете, о чем думаю? – вымолвил Йорген, задумчиво теребя рыжий локон, крашенный вольтурнейской хной. – Как бы не вышла тому дядьке наша помощь боком, не спалили бы его соплеменники за то, что позволил свершить над собой колдовство.

Но начинающий некромант не собирался переживать из-за такой малости.

– Не бери в голову. Отговорится как-нибудь. Распознать факт колдовства способен только колдун, а их в селе явно не осталось.

– Да, но все видели, что рука у него была отрублена, а теперь на своем месте сидит. Как такое возможно без вмешательства тайных сил?.. Хотя… Я бы на его месте сослался на Дев Небесных. Дескать, молился усердно и страстно, и те снизошли, явили чудо. И пусть бы кто посмел возразить. Я бы сразу его на место поставил: «Ага! Не веруешь в целительную силу Небес? На костер тебя, грешник, в огонь!» Надеюсь, нашему болвану хватит ума так поступить.

Кальпурций Тиилл подавил вздох. Он был абсолютно убежден, что не хватит, и поспешил сменить тему, чтобы друга Йоргена не расстраивать:

– Скажи нам, Легивар, откуда же ты узнал, что жители села сожгли ведьму, что была она стара, что занималась знахарством и принимала роды? Неужели ты столь глубоко продвинулся в постижении тайных наук, что и в чужой разум научился заглядывать?

Маг на это руками развел:

– Увы! В отличие от супруги твоей и этого юного несносного субъекта, – он кивнул на растянувшегося на травке Йоргена, – я хитрого искусства мыслечтения пока не постиг даже в самой малой мере, чужой разум от меня полностью сокрыт…

Тут Легивар хихикнул. Маг давно заметил, что, пообщавшись какое-то время с уроженцем Силонии, большим любителем красивого слова, они и сами невольно начинают изъясняться излишне цветисто. Он обещал себе больше не попадаться на эту удочку и все-таки снова попался.

– Все много проще. Без своего колдуна и повитухи не может обойтись ни одно село, но те, что победнее, предпочитают нанять знахарку. Чтобы умела всего понемногу: и роды принять, и темную тварь отвадить, и порчу навести. Кое-как, зато дешево, только за стол. Их же, чародеев сельских, содержат всем селом – кормят по очереди, как пастухов. Разве молодая, образованная ведьма согласится на такие условия в наше трудное время? Старухи только, что всю жизнь в этом селе прожили и колдовству у собственных бабок учились… Так что никаких тайных способностей, друг мой Кальпурций, всего лишь знание жизни. Что село бедное, я заметил издали: нет ни одного каменного дома, все крыши крыты тростником – не черепицей, сараи покосились. Вот и сделал верный вывод, и прямо в точку попал! Эффектно вышло, да? – Легивар никогда не стеснялся самого себя похвалить, ложная скромность была ему чужда… и не только ложная, пожалуй.

К счастью, в тот день ему больше не пришлось демонстрировать чудеса прозорливости. Йорген обращался со своей юбкой осторожно, и неурядиц больше не возникало до самого вечера.

Но вечер имеет обыкновение сменяться ночью. А ночь не сулит ничего доброго путнику, особенно если застигает его в землях, изобилующих человеческими поселениями и человеческими же кладбищами. Такую ночь лучше проводить под крышей. Но над уровнем уютных черепичных крыш каждого из трех последних сел возвышался, резко вырисовываясь на фоне малинового заката, обвитый спиралью шпиль.