Читать книгу "Я найду тебя - Лиз Лоулер"

Находка браслета не давала ей покоя. Она знала: сегодняшнее дежурство дастся ей с трудом, поскольку придется скрывать тревогу. Меньше всего хотелось добавлять к своему имени новый медицинский ярлык. Депрессия, тревожное расстройство, длительное переживание по поводу утраты, посттравматический стресс – эти «милые» ярлычки уже висели на ней. Именно их обсуждал с ней психотерапевт в течение последнего года, и постепенно Эмили согласилась с тем, что, вероятно, в той или иной степени все это у нее есть. Для этого даже не нужно быть психологом. Хотя, если честно, эти ярлыки уже начинали ее раздражать.

Ее лечение заключалось в том, чтобы озвучить их. Считалось, что это поможет ей бороться с негативными мыслями и вызовет позитивные изменения. Эмили, в свою очередь, прилагала усилия, чтобы доказать, что это работает. Она больше не стояла часами на углах улиц, глядя на каждую проходящую женщину в надежде на то, что это Зои. Она больше не ходила по пятам за незнакомыми людьми, думая, что это кто-то из приятелей Зои, и пугая их своим поведением. Она вела себя нормально. Вставала, умывалась, одевалась, ходила по магазинам, навещала своих родителей, психотерапевта, держала себя в руках и проводила каждый новый день, никого не пугая. А теперь еще вернулась на работу, сделав важный шаг вперед, чтобы доказать, что она способна держать себя в руках. Тогда зачем она все еще посещает эти сеансы, причем уже не первый раз за месяц? Наверняка у Эрика Хадсона имелись другие пациенты, которые куда больше нуждались в его помощи, чем она. Консультации психотерапевта по государственной медицинской страховке обычно длились от шести до двенадцати недель. Кто из этих двоих – ее лечащий врач или Эрик – настоял на том, чтобы она продолжила их сверх обычной квоты? Эмили чувствовала себя виноватой за то, что ее злит такая забота.

Человек сердечный и добрый, Эрик помог ей преодолеть самый тяжелый период в ее жизни. Когда Эмили впервые увидела его, ей меньше всего хотелось разговаривать с кем-то, кто будет анализировать каждое ее слово, пытаясь понять, что не так с ее головой. Она воспринимала его исключительно как врача, квалифицированного психотерапевта.

Лишь посмотрев на визитную карточку с его контактным телефоном, которую он ей дал, Эмили увидела после его имени буквы «д.п.» и поняла, что на самом деле он доктор психологии. Уже в первый час общения с Эриком, услышав, как тот открыто говорит о Зои, о разрушительном эффекте ее исчезновения, Эмили поняла: ей нечего бояться. Его задача состояла в том, чтобы исцелить ее, но, поскольку ее душевные муки были велики, быстрого выздоровления он не ожидал.

Худой, ростом чуть выше самой Эмили, сегодня Эрик выглядел моложе. Наверное, из-за того, подумала она, что он без халата и без галстука. А все потому, что в кабинете слишком жарко. Сегодняшнее пекло превратило его кабинет в раскаленную духовку. Жалюзи были частично опущены, чтобы не впускать солнце, в углу гудел вентилятор. Эмили знала, что ему сорок лет, – единственная информация личного характера, которой она располагала. Месяц назад, в свой сороковой день рождения, когда Эрик сказал, что прошел веху, она пошутила, сказав, что ему, наверное, тридцать. Он рассмеялся в ответ и посоветовал добавить еще десяток лет. Она считала его едва ли не другом, но о его личной жизни ничего не знала. Он же знал о ней все.

– Готовы ли вы поговорить о том, чего не могли сказать по телефону на прошлой неделе? – спросил Эрик, в упор глядя на нее своими спокойными голубыми глазами.

Эмили с опаской посмотрела на него. Это было совсем не то, что она ожидала услышать.

Она села в кресло напротив него – в удобное синее кресло с широкими подлокотниками, – аккуратно поставила на пол рюкзак и дала себе время подумать.

– Если вы не готовы, это нормально; но я здесь, чтобы выслушать вас.

Тяжело сглотнув, Эмили заставила себя заговорить:

– Что-то случилось, когда я была в больнице. В смысле, была как пациентка. На соседней кровати лежала молодая женщина. Невысокая, темноволосая, похоже, иностранка. Я заговорила с ней, пытаясь ее успокоить. Она не отвечала и казалась напуганной.

Эрик медленно кивнул:

– Безусловно, вам может быть страшно, когда вы лежите в больнице и не знаете врачебный жаргон…

– Да, я тоже так сначала подумала. Но ночью меня разбудил звук дефибриллятора. Характерный треск. Я отодвинула занавеску. Возле ее кровати стояли сотрудники больницы и пытались ее реанимировать. Внезапно, напугав меня, рядом со мной появилась медсестра или врач – кто именно, я не смогла разглядеть, потому что мне в лицо направили луч фонарика. Последнее, что я помню, – мне сделали внутривенную инъекцию, и я отключилась.

– Бедная женщина, – прокомментировал Эрик.

Эмили сцепила пальцы. Как жаль, что ей нечего повертеть в руках… В прошлый раз, когда она была здесь, на кресле была подушка, но сегодня ее нет. Не иначе как отдали в чистку от слез, пролитых на нее другими пациентами.

– На следующее утро кровать рядом со мной была пуста. Медсестра предположила, что ночью ее перевели в другую палату, и я решила, что ее спасли. – Поерзав в кресле, Эмили сложила на груди руки, словно попыталась сжаться, сделаться меньше, затем закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Эрик не торопил ее. Обычно он давал ей собраться с мыслями, не перебивал и не подсказывал. Нередко они сидели в тишине несколько минут подряд.

Медленно выдохнув, Эмили открыла глаза и с благодарностью посмотрела на него:

– Когда ко мне пришли хирург и медсестра, чтобы сказать, что все прошло хорошо и я могу пойти домой, я спросила у них о той женщине. На что они ответили мне, что я была единственной пациенткой в этой двухместной палате.

Эрик удивленно моргнул:

– В самом деле? Они так и сказали? Что вы там были одни?

Эмили кивнула:

– Хирург порекомендовал мне поговорить с анестезиологом.

– Я так понимаю, он подумал, что это реакция на обезболивание. С вами такое бывало раньше?

– До этого у меня не было никаких операций.

– И что вы думаете по этому поводу, Эмили? – На его лице читалось неподдельное любопытство.

– Если честно, не знаю. Может, это галлюцинация? – Она горько усмехнулась. – Мне очень хочется в это поверить. До прошлой ночи я почти убедила себя, что мне все примерещилось… – Потянулась к рюкзаку и вытащила сложенный белый лоскуток. Положив его на подлокотник кресла, осторожно развернула его. – На девушке был этот браслет. Я видела его на ней. Еще подумала тогда, что он слишком большой и может легко соскользнуть с ее запястья. Я не знаю, что, черт возьми, происходит и кому я могу доверять. – Она растерянно посмотрела на него. – Неужели все это могло мне померещиться?

Эрик сочувственно улыбнулся:

– Все может быть. Вы всё еще активно искали – да и сейчас ищете – Зои, так что поиск сходства вполне понятен. Вы и раньше принимали за нее других пациенток. Обе женщины были похожи на вашу сестру…

Эмили закрыла глаза, пытаясь заблокировать память о тех последних днях на старой работе, когда она едва могла выполнять свои обязанности.