Читать книгу "Анизотропное шоссе. Путеводитель по дорогам, которые выбирают - Михаил Савеличев"

— Мы копаемся тут второй месяц, — сказал Максим, — и даже намека на результат не получили. Песок да камни. Ты сам не понимаешь! На экспедиции пора ставить крест. Нет здесь никаких следов Великой Марсианской Цивилизации. Нет! Ни единого! — голос Максима стал громче, дрожь из него исчезла. — И то, что наш любимый учитель академик Ефимов писал о ней, сидя в Ленинграде, не соизволив разок слетать на Марс, всего лишь игра досужего ума… если не сказать хуже… — лицо и уши Максима пылали, по всему было видно — он высказал наболевшее.

— Тебе напомнить историю археологии? — поинтересовался Андрей, еле сдерживаясь. — Говоришь — два месяца? А два года? Два десятилетия? Как тебе такие сроки? И это не на Марсе! На Земле, напоминаю тебе. Сколько лет Фролов искал Атлантиду? Ну-ка, напомни мне? И это при том, что Атлантида в академических кругах считалась мифом, сказкой, выдумкой Платона! А сибирские мегалиты? Аглая, подскажи этому любителю гренок — какую часть своей короткой жизни Гриневский убил, чтобы выйти на след гиперборейских поселений? Может, скажешь, у него были идеальные условия для раскопок? За полярным кругом, на дне океана?

— А сколько этих самых модулей в баристе? — вдруг спросила Аглая, разглядывая замершего в углу тектотона. — Ну, капэдвауфэтри? Только честно!

— Какое это имеет значение? — Андрей пожал плечами. — Это тектотон, а не какая-то стиральная кибермашина или тостер.

— Сколько? — Аглая требовала ответ. — Не желаешь отвечать? Отлично. Спросим у него. Эй, тектотон! Отвечай!

— Четыре модуля указанной вами маркировки, — прогудел тектотон. В кухне запахло свежесваренным кофе. — Однако изъятие даже одного модуля выведет меня из строя.

— Ничего страшного, — сказал Максим. — Без кофе обойдемся. Будем пить растворимый. Или чай заваривать.

— Зато белье сможем каждый день стирать, — подхватила Аглая, — и ходить во всем чистом, а не как поросята. Ну, начальник, что важнее? Гигиена или кофе? Которое, кстати, потребляешь в основном ты и в количествах, не рекомендованных космической медициной.

Андрей скрестил руки на груди и хмурился. Потом нехотя сказал:

— Хорошо, сегодня в поле не работаем. Приводите в порядок записи, полевые дневники, отчеты. Я постараюсь ускорить доставку запчастей.

Глава восьмая. Бездействие и отчаяние

Андрей снял наушники и с раздражением бросил их на стол, заваленный бумагами и залепленный многочисленными листочками, на которых отражалась история звонков по станциям и весям Солнечной системы. Наверняка в узле связи Теплого Сырта девушки-телефонистки его проклинали. Весь день, который следовало провести на раскопках, он убил на поиски посылки с этими проклятыми модулями КП2УФ3, будь они трижды неладны!

Луноградский зип-коллектор информировал: модули отгружены, номер отправления такой-то, но в неразберихе космических грузопотоков следы посылки то прерывались, то возникали в самых неожиданных местах. Андрею казалось, посылка живет собственной весьма насыщенной жизнью, решив посвятить изрядную ее часть облету внеземных поселений, при этом забираясь в столь отдаленные уголки, где и людей-то не наблюдалось, а функционировали полностью автоматизированные станции-тектотоны.

Впрочем, учитывая фантастическую скорость передвижения указанного отправления, которая на некоторых участках превышала скорость фотонных прямоточников, Андрей сообразил: никаких эволюций в межпланетном пространстве посылка, скорее всего, и не совершает, а покоится в каком-то коллекторе, и лишь ее цифровое альтер эго скачет из базы данных в базу. В лучшем случае модули уже доставлены в Теплый Сырт и дожидаются очереди на отправку археологической экспедиции.

О худшем Андрей старался не задумываться.

А вот о завтрашнем дне подумать следовало. Если судьба модулей не прояснится, придется извлечь их либо из стиральной кибермашины и тостера, либо… либо из тектотона. Который стоял тут же, в его закутке, услужливо подливая в чашку кофе. Пить кофе Андрей больше не мог, но упрямо продолжал отхлебывать, словно пытаясь насытиться перед неизбежным расставанием с любимым напитком. А ведь есть еще кофейные деревья в оранжерее! Которые споро подрастали в условиях пониженной гравитации, но до получения первого урожая еще ох как много времени. Им требовался тщательный уход, который обеспечивал тектотон. Но если его не будет…

Андрей скрипнул зубами и вновь напялил наушники. До завтра еще уйма времени. И он сделает все, чтобы разобраться в посылочном хаосе, творящемся на просторах Солнечной системы.

— Я могу чем-то помочь? — спросил тектотон, держа на вытянутых манипуляторах хромированный кофейник и фарфоровую чашечку.

Андрей ощутил укол раздражения, а затем раскаяния. В чем машина виновата? Лишь в том, что в ее внутренностях находятся крошечные детали, которые позарез нужны археологическим киберам и которые он, Андрей, всего лишь некоторое время назад не задумываясь извлек бы из тектотона, приведя того в негодность. Но сейчас… сейчас это казалось чудовищным поступком, словно ради общего спасения от смертельной опасности предстояло пожертвовать даже не собой, а товарищем. Который, к тому же, ничего не подозревает, ибо у него, Андрея, язык не поворачивается ему об этом сказать.

Да и что он может объяснить тектотону? И что тектотон должен понять? Он наверняка не раз и не два оказывался в ситуации, когда приходилось встречать опасность своим стальным телом, тем самым оберегая отважных первопроходцев. Но то были героические времена. А что сейчас?

Кончиками пальцев помассировав веки Андрей сказал:

— Завтра… то есть, уже сегодня мне придется тебя… остановить.

Тектотон ничего не ответил. И это было… это было как-то очень по-человечески… Члену команды сообщают: придется пожертвовать жизнью, а он в ответ не делает шаг вперед, как сплошь и рядом происходит в героических фильмах про космических первопроходцев, не салютует безмолвному строю товарищей, произнося мужественным с хрипотцой голосом: «Служу человечеству!», в общем, ведет себя не как киногерой, а как и должен вести себя обычный человек, который боится смерти, но пересиливает липкий страх, дрожь в коленях, путаницу мыслей: «Как же так?! Где справедливость?! Почему именно я?!» И потому молчит, собирая силы и волю в кулак.

— Понимаешь… это не надолго… не навсегда, — заторопился объяснить Андрей. — В тебе есть детали, которые позарез необходимы… без них наша работа остановилась… важная работа, результаты которой очень ждут… — Андрей резко прервал сам себя, поняв что начинает лгать.

Кто ждет?! Академик Ефимов? Единственный в Институте космической археологии, кто верит — так называемая Обсерватория, нагромождение странного вида камней, обнаруженная в далекие времена первых высадок на Марс, на самом деле — зримый след Великой Марсианской Цивилизации. И лишь громадный авторитет Ивана Антиповича поддерживает мандат археологической экспедиции на Марсе, народный комиссар которого уже косо посматривает на археологов при каждом их посещении Теплого Сырта и намекает на разбазаривание необходимых фалангистам ресурсов на второ- и третьестепенные дела.