Читать книгу "И снова Оливия - Элизабет Страут"

* * *

Наступил июнь. Через две недели начинались каникулы.

В зале конгрегационалистской церкви, где проводились всякие мероприятия, Кайли сидела за пианино, наряженная в подвенечное платье миссис Рингроуз. День выдался не по сезону жарким, и рядом с пианино тихонько повизгивал напольный вентилятор, приводя в движение воздух. В зале рядами стояли складные стулья, посередине – проход, старый деревянный пол скрипел под ногами женщин, рассаживающихся по местам. В окнах виднелись ярко-синее небо и кусок парковки. Каждую неделю (общим счетом девять недель) Кайли снимала блузку перед мистером Рингроузом – лишь однажды он не появился, и Кайли почувствовала себя обделенной, – а конвертов с наличными, которые она засовывала в ящик комода под трусы и носки, накопилось так много, что она перепрятала их в стенной шкаф. Причем содержимое конвертов было не одинаковым, иногда шестьдесят долларов, а порою стопка десяток и несколько бумажек в один доллар либо две двадцатки.

Сидя на табурете перед пианино, Кайли смотрела, как миссис Рингроуз расхаживает по залу, и думала: «Твой муж видел мою грудь, и спорим, твоей он не видывал много-много лет!» Эта мысль доставляла ей невероятное удовольствие. Наконец миссис Рингроуз кивнула Кайли, она заиграла «Марш выпускников», и первая участница показа мод «Серебряных квадратов» зашагала по проходу между складными стульями в длинном платье и белом чепце на седой голове.

– Первые пилигримы, 1620 год, – объявила миссис Рингроуз.

Из пятидесяти расставленных стульев занято было не более пятнадцати, и миссис Рингроуз, стоя сбоку от «подиума», представляла по имени каждую участницу и называла период времени, когда носили то, во что она была сейчас одета.

Последней вышла Берта Бэбкок – в оранжевом брючном костюме.

– Современная эпоха, – сказала миссис Рингроуз, и все нескладно захлопали.

По завершении показа женщины ели печенье, положив на колени тонкие бумажные салфетки. С Кайли никто не разговаривал, и вскоре она вышла, переоделась, оставив подвенечное платье на столе в углу зала, и покатила на велике домой.

* * *

Кристина Лабе вытаращила подведенные синим глаза и расхохоталась.

– Меня сейчас вырвет, – простонала она, захлебываясь смехом, задыхаясь, сгибаясь пополам.

– Неудивительно, – сказала Кайли. – Они выглядели законченными дурами.

– Да ну? – Кристина опять зашлась в смехе. – Блин, поверить не могу, какие же гребаные дуры. Ладно, в этом году она выходит на пенсию, ты ведь в курсе.

Кайли не была в курсе. Она разглядывала грузовик, припаркованный неподалеку, на его бампере прилепили стикер с надписью: «Требуются чернорабочие. Веснушки не возбраняются!»

– О-ой, школьный совет чуть не обрыдался, они хотят подарить ей куст сирени на прощанье. – Кристина закатила глаза.

– Кого это волнует. Меня точно не волнует, – ответила Кайли.

* * *

Дома по вечерам Кайли играла на пианино; играла и играла, и у нее опять стало хорошо получаться. Пальцы порхали по клавиатуре, и ничто им больше не мешало.

* * *

В лечебнице для престарелых мисс Минни сидела, навалившись на откидной столик, голову она положила на руки, глаза были закрыты.

– Мисс Минни? – шепнула Кайли, наклоняясь к старушке. – Мисс Минни?

Но старушка не ответила, не изменила позы и не открыла глаза. Точно в такой же позе Кайли заставала ее уже дважды. Вошла все та же сиделка в синей униформе и, уперев ладони в бока, воззрилась на мисс Минни.

– Ох, детка, – произнесла она наконец. – Просто твоя знакомая очень, очень старая, и у нее очень тяжелая депрессия.

Кайли нагнулась пониже, к уху мисс Минни, и тихо заговорила, тонкие старушечьи волосы щекотали ей губы:

– Мисс Минни, это я, Кайли. Вы меня слышите, мисс Минни? – И добавила после паузы: – Я люблю вас.

Старушка не шелохнулась.

Когда Кайли явилась в лечебницу в следующий раз, палата мисс Минни была пуста – совершенно пуста, ни кровати, ни стула – и две женщины мыли пол.

– Погодите! – крикнула Кайли, но уборщицы продолжали орудовать швабрами. Тогда Кайли отправилась в регистратуру.

– Мне очень жаль, – сказала дежурная медсестра. – Но у нас не было номера вашего телефона, иначе мы позвонили бы.

Дома мать только пожала плечами:

– Ну, этого следовало ожидать.

– Но куда подевались фотография ее брата и фиалки?

– Наверное, выбросили, – ответила мать.

Кайли выжидала достаточно долго, чтобы мать не догадалась, что дочери не хочется оставаться с ней наедине этим вечером; спустя некоторое время Кайли встала:

– Пойду покатаюсь на велике. По вечерам теперь светло.

Кайли мчалась что было мочи – вверх по Драйер-роуд, вниз по Элм-стрит, потом мимо школы, и ей казалось, что едет она медленнее, чем хотелось бы.

* * *

Когда на следующей неделе в гостиной возник мистер Рингроуз, бесшумно, как водится, Кайли смахивала пыль с ножек кушетки; она обернулась и страшно ему обрадовалась.

– Здравствуйте, – прошептала она, выпрямляясь.

Заговорила она с ним впервые. Он кивнул, мягко улыбнулся, глаза под очками были устремлены на Кайли. Не мешкая, она расстегнула рубашку и подумала, что взгляд у него сегодня даже добрее, чем обычно. Она пристально наблюдала за ним, слюнявя пальцы и трогая свою грудь; соски отвердели почти мгновенно, и если бы миссис Рингроуз вошла сюда сейчас, Кайли и бровью не повела бы! Вот в каком она была настроении в тот день, чуть-чуть поворачиваясь то в одну сторону, то в другую перед безмолвным мистером Рингроузом.

Конверт с деньгами она сунула в свой ящик для нижнего белья, в последующие три недели складывала деньги там же и была потрясена, обнаружив в одном из конвертов сотенную бумажку.

* * *

В каникулы утром по субботам и средам Кайли работала в пончиковой. Наливала кофе клиентам, приносила пончики из кухни и упаковывала их в белые бумажные пакеты. Однажды она увидела проходившего мимо мистера Рингроуза – он смотрел себе под ноги, не поднимая головы, и немного сутулился. Кайли с трудом его узнала, седые волосы мистера Рингроуза торчали во все стороны. Кайли выполняла заказ, но замерла, чтобы разглядеть его получше. «Это не он», – решила она. Но забеспокоилась. «Нет, это не может быть он».

Когда на следующей неделе она убирала у Рингроузов, он не появился, и Кайли почувствовала себя жутко несчастной, и тревога не отпускала ее.

В субботу, когда вся пончиковая была залита солнечным светом, спасибо большому окну, на пороге возникла миссис Киттеридж.

– Ой, миссис Киттеридж! – воскликнула Кайли, удивляясь тому, как она рада этой женщине.

Но миссис Киттеридж глянула на нее и спросила: