Читать книгу "Лес Мифаго. Лавондисс - Роберт Холдсток"

Такой нежный, когда любил ее.

Даже когда его сломанное тело последовало за душой в ночной лес, он пытался сражаться: его пальцы согнулись, как если бы он пытался подать ей знак; лицо перекосилось, как если бы он пытался посмотреть на женщину у костра; и искры в глазах – мертвых глазах – слезы, которые молча говорили: я страстно хочу остаться.

Таллис посмотрела вверх, в глаза Скатаха.

– Да, – сказала она. – У меня есть образ.

Она выровняла обломок тотема и сделала из него круг; обтесала так, чтобы стал виден естественный поток линий; проковыряла глаза и рот; раскрасила, подчеркивая женщину в земле; и вот мертвое дерево начало жить и дышать.

Скатах, присев на корточки, зачарованно смотрел на саму Таллис, а не на быстрые пальцы, творившие волшебство.

– Ты действительно одержимая.

– Да.

Красный цвет для щек и крови ребенка, зеленый для тонких линий, белая глина для луны. Все из красок и охры, используемых тутханахами.

– Она уже говорит тебе?

– Она говорит со мной всю жизнь…

И вот она, призрак, женщина в земле. И снег. И память. Белая память, грязная, позорная…

Земля помнит. Снег хранит старые воспоминания.

Нежное прикосновение для нежной смерти.

Я тебя не забуду.

Она закончила. Она держала ее перед собой, глядела в ее глаза, целовала ее губы, дышала через ее рот в неведомый край, лежащий за лесом. Потом повернулась и приложила к лицу.

– Не смотри на меня ее глазами…

Таллис села, слова Скатаха испугали ее. Она посмотрела через маску на Уин-райятука, старого сломанного человека, завороженно глядевшего на создание маски. Сузив глаза, он посмотрел на сына-из-плоти-и-леса, потом обратно на Таллис.

– Не смотри на него.

– Почему?

– Не смотри на него.

– Что я увижу?

– Не смотри на него!

Она опустила маску. Внезапно налетел ветер, и маленький огонь в хижине шамана задрожал. Камни и раковины, подвешенные на веревках, затрещали. Заколыхались листы пергамента, на которых Уин вел дневник. На короткое мгновение в теплый дом ворвался зимний холод.

Скатах исчез. Таллис услышала, как он выходит из хижины. Заменявшие дверь тяжелые шкуры опять успокоились, огонь запылал спокойнее.

Она посмотрела на маску и нежно прикоснулась к мокрому дереву, как любовник прикасается к сырой коже возлюбленной.

– Я не понимаю.

– Он уходит от тебя, – тихо сказал Уин. Он коснулся жидкой белой бороды, потом потуже натянул на покатые плечи темный плащ. Он выглядел очень больным и испуганным. Таллис знала, что он беспокоится о мальчике: где его сын? Где прячется Тиг?

Однако при этих словах она пронзительно посмотрела на него. Скатах уходит от нее? Уин приложил палец к губам и сказал:

– Мне кажется, что тот самый призрак, который забрал Дженвала и его друзей, преследует его самого, зовет в Бавдуин. Он не хочет, чтобы ты увидела его; быть может потому, что еще не хочет узнать правду.

Таллис озадаченно тряхнула головой. Она знала, что путь Скатаха лежит в Бавдуин, но он же не Джагутин; он просто присоединился к отряду. Почему его зовут, как и других?

– Он стал одним из Джагутин, когда его жизнь в лесу стала неотделима от их судеб, – сказал старик. Он взял дневник, полистал его и нашел лист, который молча прочитал. Какое-то мгновение он смотрел на него, как если бы хотел дать Таллис, но потом передумал. Подбросив дерево в огонь, он выудил из-за спины мешочек из тонкой кожи, в котором лежали обожженные кости. Он тряхнул мешочком, кости загремели.

– Узнаешь?

Таллис кивнула. Уин-райятук еще раз встряхнул мешочек, стукнул им по земле и по каждому плечу и негромко запел, ритмически раскачиваясь; его слова не имели смысла.

Таллис мгновенно поняла, что он делает, что пытается рассказать ей. Воображение унесло ее обратно в Теневой Холм, к танцорам и тем бессмысленным словам, которые они часто пели во время танца.

Риггери, джиггери, хоггери, хаггери.

– Воспоминания земли, – прошептала она. – Люди поют и танцуют, сражаются палками, скачут на лошадках, дерутся пузырями, наполненными камнями… мы не забыли…

– Но забыли почему, – согласился Уинн-Джонс. – Танцоры пляшут на фестивалях, проходящих в Оксфорде, Гримли и других местах; в этом нет никакой магии, если не знать, что фестиваль показывает, как открывать ворота в первый лес…

Опять это выражение. Первый лес.

– …и сколько раз я стоял и смеялся, глядя, как человек на деревянной лошадке, дурак, чужой, прыгает вокруг танцоров? Дьявол. Джокер. Коварный злодей. Сам Старый Койот. Трикстер. В наше время превратившийся в дурака на лошадке с палкой в руке, машущий символом забытого шаманизма. Мы всегда видим это зрелище, но забываем, что вначале он тоже был воином. Он вне отряда, но все равно часть его. Как охотник, который умрет в лесу и станет воином. Как воин, который умрет в битве и возродится мудрецом. Три части короля. Помнишь твои истории об Артуре и его рыцарях? Артур сам был всеми тремя частями: охотник, воин, потом король. – Уин улыбнулся, возможно, вспомнив эти рассказы или какую-то связь их с тем, что он видел в лесу. – Конечно, мой сын призван, – прошептал он. – Он был охотником. Оказавшись в Англии, он умер, в определенном смысле. Сейчас он воин. Смерть и воскрешение в виде шамана – вот его будущее. Через много лет его ожидает полет на крыльях песни и сна.

– К тому времени меня уже не будет, – сказала Таллис. Она наклонилась вперед и провела рукой через пламя маленького костра, разрешив теплу и сиянию пробудить в ней память о прошлом.

Первый лес… где же первый лес?

– Во мне сражаются два убеждения, – нерешительно начала она, не зная, как выразить мысль. – Я верю, что смогу найти дорогу домой. И мне снилась смерть в большом дереве… в пламени костра… это первый лес?

– Ты стоишь на краю первого леса, – сказал ей Уин-райятук. Выражение его раненого лица изменилось, в здоровом глазу появилась легкая раздражительность; Таллис заподозрила, что он что-то скрывает, но предпочла промолчать. – Всю жизнь ты шла по его краю. Ты переходила порог за порогом и подходила все ближе и ближе к сердцу мира, к сердцу леса – к Лавондиссу. Но тебе предстоит еще одно путешествие – ужасное путешествие. Да, оно приведет тебя домой, но одновременно ты окажешься намного дальше от дома, чем себе представляешь. Ты поедешь в двух направлениях сразу. И скорее всего, умрешь. Ты войдешь в первый лес, но не для приключений и удовольствия. И, войдя, больше из него не выйдешь.

– Там Гарри. В неведомом краю. Я обещала, что освобожу его.

– Ты никогда не освободишь его. Во всяком случае, тем способом, который ты имеешь в виду. Из неведомого края не возвращаются.