Читать книгу "Взлет и падение ДОДО - Николь Галланд"

Великая выставка – то самое событие, что роковым образом приблизило конец магии, – внесла в мою жизнь некоторое разнообразие. Теперь, когда наплыв посетителей чуть уменьшился (хотя народу там по-прежнему много), мои благодетели выразили желание ее посетить и сочли, что не будет беды, если взять меня с собой.

Вряд ли в двадцать первом веке люди могли чему-нибудь дивиться так, как здесь дивятся Хрустальному дворцу. Это исполинское стеклянное здание с железным каркасом площадью почти миллион квадратных футов и больше ста футов высотой. Своим великолепием оно затмевает все в Лас-Вегасе. Внутри десятки тысяч экспонатов и экспозиций, за день их посещает больше сорока тысяч человек. По сути, это гигантская оранжерея, внутри оставили старые деревья, поэтому местами возникает странное чувство, будто ты в старом съемочном павильоне. (Только кино еще не изобрели.) Мне разрешили гулять одной, с условием что мы встретимся через два часа в Средневековом дворе (между Садом скульптур и Африкой).

Внутри нас ждали разнообразные чудеса техники, демонстрация сырья для них и готовой продукции. Маятник Фуко, закрепленный на потолке, позволяет убедиться во вращении Земли. Здесь можно увидеть устройства для складывания конвертов, музыкальные инструменты, заграничные изобретения, ткани со всех концов мира, примитивную машинку для голосования, по меньшей мере два огромных алмаза (один розовый), множество фотографий и дагеротипов (их я инстинктивно избегала), консервы, еду, чучело слона, локомотив и за пенни испытать новые ощущения, посетив – только вообразите! – общественный туалет! А также перепробовать еду со всего земного шара или по крайней мере со всей Британской империи, что в 1851 году почти одно и то же.

Я, естественно, заранее изучила план выставки и наметила маршрут. Мы вошли через сводчатый Южный трансепт, миновали товары из Китая, Индии и Туниса. Возле Хрустального фонтана я простилась с моими благодетелями и свернула налево. В воздухе была разлита тяжелая, умиротворяющая оранжерейная влажность. Я поспешила мимо даров Африки и Канады, Цейлона, Джерси и Мальты, мимо приспособлений, облегчающих труд в доме и на производстве, мимо роскошной мебели, предметов из кожи, меха, камня, бумаги, ножниц (не шучу) и – не поверите – волос, затем поднялась по лестнице и продолжила путь на запад, пока не пробилась через завороженную толпу в Западный неф, где, как я знала, среди прочих «натурфилософских инструментов» выставлены телескопы и другие оптические фиговины диковины.

Я пришла сюда в слабой надежде, что ведьмы интересуются астрономией, которая, подобно магии, берет начало в глубине веков. И еще я надеялась, что мое присутствие оставит заметный лишь им МЕРЦАЛ и какая-нибудь ведьма ко мне подойдет. Я понимала, что желаю почти невозможного, однако мной двигало отчаяние (хотя тогда я еще не настолько отчаялась, как теперь).

Итак, я разглядывала женщин в толпе, горюя, что не знаю, по каким признакам отличить ведьму. Подле одного из самых больших телескопов (кажется, фамилия мастера на табличке была Бюрон) рядом с приятной пожилой парой стояла очень красивая девушка лет двадцати, похожая на Эржебет Карпати.

Потому что это и была Эржебет Карпати.

Честно сказать, она выглядела не совсем как Эржебет нашего времени. Да, лицо у нее было серьезное, но в ней ощущались легкость и живость. Пожилой мужчина что-то сказал, и она в ответ улыбнулась милой, непосредственной девичьей улыбкой. На плечах у нее не лежал груз столетий. Она и впрямь была, как говорится, в расцвете юности. В тот первый миг узнавания я осознала, как никогда прежде, чего стоили ей полтора века ожидания. На мгновение я мучительно устыдилась того, что мы сделали, убедив ее замедлить свое старение.

И тут меня поразила внезапная мысль: это происходит сейчас. Вот она, встреча, о которой Эржебет говорила при нашем знакомстве; встреча, когда я убедила ее дожить до двадцать первого века.

И поскольку она действительно дожила до нашего времени, я уже знала, что добьюсь успеха – очевидно, достаточно будет одного раза в этой единственной Нити! А значит, наш разговор пройдет легко, и более того – о счастье! – она может вернуть меня домой. Я спасена! Никогда я не была благодарна ей, как в этот миг, хотя официально мы еще даже не познакомились.

Я торопливо зашагала к ней, прикидывая на ходу, насколько робко мне следует держаться, потом сообразила, что времени робеть у меня нет вообще.

– Мисс Эржебет Карпати? – спросила я, подходя с вежливой, но дружеской улыбкой.

Она и двое старших повернулись ко мне. Теперь, когда Эржебет посерьезнела, она выглядела более знакомой, и это настолько меня ободрило, что я еле сдержалась – так хотелось ее обнять.

– Мисс Карпати, я ваш друг, с которым вы еще не знакомы, – тихо проговорила я. Средь шума толпы мои слова были слышны лишь этим троим; я не знала, известно ли старшим, что она – ведьма, но пришлось рискнуть. – Меня перенесли сюда с очень большой просьбой к вам.

Эржебет растерянно нахмурилась и глянула на мужчину.

– Papa, Ki ó?[2] – спросила она, затем обратилась ко мне на ломаном английском: – Вы знать венгерский? Я очень плохо говорить английский.

– Kicsit[3], – ответила я, жалея, что ее родной язык – не аккадский, не древнееврейский и не какой-нибудь другой из тех, которыми я владею свободно. Учитывая, с каким сильным акцентом Эржебет говорила после ста лет жизни в Америке, я могла бы догадаться, что она еще не знает английского, однако внезапно возникший между нами языковой барьер стал для меня потрясением.

– Я говорю по-английски и буду переводить, – сказал мужчина и, увидев тревогу на моем лице, строго добавил: – Как я понимаю, вы работаете с ведьмой и, вероятно, какими-то могущественными лицами.

– Можем мы поговорить где-нибудь, где нас не услышат? – спросила я.

Мужчина оглядел толпу.

– Мы спрячемся на виду, – сказал он. – Если забиться в угол, мы привлечем больше внимания. Здесь никому до нас нет дела.

У него был вид человека, не привыкшего менять свои решения, и на миг я почувствовала себя в западне.

– Nem, Papa, – возразила очаровательная юная Эржебет. – Én teázni vele. Azt szeretné gyakorolni az angol tudásom[4]. – Она робко улыбнулась мне: – Мы пить чай, да?

С робкой и в то же время стремительной юной грацией она, все так же улыбаясь, подставила мне локоть, а когда я взяла ее под руку, улыбнулась еще радостней.

– Add nekem néhány shillinget, – бросила она через плечо отцу, чья суровость сразу улетучилась. – Én is fizetek vissza, amikor hazaérünk[5].