Читать книгу "Мешок с костями - Стивен Кинг"

Бен Меррилл падает на нее, все его сто девяносто фунтов. Ивоздух выходит из ее легких едва слышным выдохом. Бен, который никогда нетанцевал с женщиной, не говоря уже о том, чтобы лежать на ней, мгновенновозбуждается.

Смеясь, начинает тереться о нее, а когда Сара пускает в ходногти, он их не чувствует. Он словно превратился в один сплошной член, длиною сярд. Она пытается выбраться из-под него, и он идет ей навстречу, перекатываетсявместе с ней, так, что она оказывается сверху. А потом, к его полномуизумлению, она бьет лбом по его лбу. Перед глазами вспыхивают звезды, но емутолько восемнадцать лет, он силен как бык, так что сознание он не теряет,никуда не девается и эрекция.

Орен Пиблз, смеясь, рвет на ей платье. «Куча мала!» — кричитон и валится на нее сверху. И начинает тыкаться ей в зад, а Бен точно такжеэнергично тыкается снизу ей в живот. Тыкается и ржет, хотя кровь течет у негопо лицу из рассеченной брови.

И Сара знает, что погибла, если не сможет закричать. Еслиона закричит, если Кито услышит ее, он побежит за помощью и Рег…

Но она не успевает даже открыть рот, потому что старый массаприседает рядом на корточки и показывает ей нож с длиннющим лезвием «Тольковякни, и я отрежу тебе нос», — говорит он, и тут она сдается. Они все-такивзяли над ней верх, потому что она не вовремя засмеялась. Вот уж не повезло,так не повезло. Теперь их не остановить, и главное, чтобы Кито держался от нихподальше. Пусть себе собирает ягоды, собирает и собирает, еще час, а то ибольше. Он любит собирать ягоды, а через час этих мужчин здесь уже не будет.Гарри Остер хватает ее за волосы, тянет вверх, срывает платье с плеча, начинаетцеловать в шею.

Один только старый масса не набрасывается на нее. Старыймасса стоит в шаге от кучи малы, поглядывает вдоль улицы. Его глазапревратились в щелочки. Старый масса похож на старого лиса, который передушилтысячи кур и знает все ловушки и уловки, на которые только способен человек.«Эй, ирландец, умерь свой пыл, — говорит он Гарри, затем оглядывает остальных.— Оттащите ее в кусты, идиоты. В кусты, и подальше». В кусты они неоттаскивают. Не могут. Слишком уж им хочется овладеть ею. Но они оттаскивают ееза серый валун.

Считают, что дальше незачем. Она редко молится, но сейчасничего другого ей не остается. Она молит Господа, чтобы они оставили ее вживых. Она молит, чтобы Кито держался отсюда подальше и не спешил наполнитькорзинку. А если заметит, что тут делается, не подходил бы к ним, а сразу бежалза Регом.

— Открывай рот, сука, — хрипит Джордж Армбрастер. — И невздумай укусить.

Они имеют ее сверху и снизу, сзади и спереди, по двое и троеодновременно. Они имеют ее там, где любой, кто идет по Улице, заметит их, ностарый масса стоит чуть в стороне, поглядывая то на молодых людей, попеременноспускающих штаны и наваливающихся на единственную женщину, то на Улицу, чтобыубедиться, что она по-прежнему пустынна.

Невероятно, но один из них, Фред Дин, говорит: «Извините,мэм». — кончив ей в рот. Словно случайно задел ее, проходя мимо.

И конца этому не видно. Сперма течет ей в горло, спермазалила промежность, кто-то укусил ее в левую грудь, и конца этому не видно. Онимолоды, сильны, и когда кончает последний, первый, о Боже, уже готов занять егоместо. А на том берегу методисты поют «Возрадуемся, Иисус нас любит». Когда жестарый масса подходит к ней, она думает: осталось немного, женщина, онпоследний, держись, еще чуть-чуть и все. Он смотрит на рыжего худенькогопаренька и еще одного, который вертится и дергает головой, и велит им встать настреме.

А сам намеревается вкусить ее плоти. Теперь-то сопротивленияждать не приходится. Он расстегивает пояс, расстегивает пуговицы ширинки,спускает подштанники, черные на коленях, грязно-желтые в мотне, опускается наколени, она видит, что маленький масса старого масса похож на змею со сломаннымхребтом, и не может удержаться от смеха.

Залитая горячей спермой насильников, она смеется, смеется,смеется.

— Заткнись! — рычит Дивоур и бьет ее ребром ладони, едва несломав скулу и нос. — Прекрати ржать!

— Наверное, у тебя встал бы, сладенький, если б на моемместе лежал один из твоих мальчиков, подняв к небу розовый зад? — спрашиваетона и вновь смеется, в последний раз.

Дивоур поднимает руку, чтобы опять ударить ее, их обнаженныечресла соприкасаются, но его пенис так и не встает. Но прежде чем рукаопускается на ее лицо, звенит детский голосок: «Ма! Что они делают с тобой, ма?Отпустите мою ма, сволочи!»

Она садится, сбрасывая с себя Дивоура, смех замирает, онаищет и находит глазами Кито, мальчика лет восьми, стоящего на Улице в аккуратномкомбинезоне, соломенной шляпе и новеньких парусиновых башмаках, с корзинкой вруке. Губы его посинели от черники. В широко раскрытых глазах застылинедоумение и испуг.

— Беги, Кито! — кричит она. — Беги… Красное пламя вспыхиваету нее в голове, она падает на спину, слышит доносящийся издалека голос старогомасса: «Поймайте его! Нельзя его отпускать».

А потом она катится по длинному темному склону, а потом,заблудившись, уходит все дальше и дальше по коридору «Дома призраков», но дажеоттуда она слышит его, она слышит своего маленького, она слышит, как он кричит.И я слышал его крик, опускаясь на колени у серого валуна, с пакетом в руке. Яне помнил, как добрался сюда, не помнил, как шел по Улице, если и шел. Яплакал, ужас, жалость, печаль переполняли меня. Она сошла с ума? Скорее всего.А чему тут удивляться? Дождь еще лил, но небесные шлюзы уже началиприкрываться. Несколько секунд я смотрел на свои руки, мертвенно-белые на фонесерого валуна, потом огляделся. Дивоур и его прихвостни ушли.

* * *

В нос бил крепкий запах разложения, от которого я едва нетерял сознание. Но я порылся в пакете, достал стеномаску, шутки ради подареннуюмне Ромми и Джорджем, натянул ее на рот и нос. Осторожно вдохнул. Полегчало.Запах не пропал, но уже не валил с ног, как ей того хотелось.

— Нет! — закричала она, когда я схватил лопату и началкопать. Но я не останавливался, отбрасывая и отбрасывая землю, размягшую отдождя, податливую.

— Нет! Не смей!

Я не оглядывался, чтобы не дать ей шанса оттолкнуть меня.Внизу, на Улице, сил у нее куда больше, может, потому, что произошло все именноздесь. Возможно ли такое? Я этого не знал и не хотел знать. Думал я только ободном: закончить начатое. Когда попадались корни потолще, я перерезал ихпрививочным ножом.

— Оставь меня в покое!

Вот тут я оглянулся, позволил себе один короткий взгляд.Причина тому — странное потрескивание, которым сопровождался ее голос. ЗеленаяДама исчезла. Береза каким-то образом превратилась в Сару Тидуэлл. В зеленойкроне я видел лицо Сары. Под дождем и ветром лицо это колебалось, расплывалось,пропадало, появлялось вновь. И мне открылась разгадка происходящего. Я всеувидел в ее глазах. Почти что человеческих глазах, которые смотрели на меня излиствы. И глаза эти переполняли ненависть и мольба.