Читать книгу "Мешок с костями - Стивен Кинг"

— Этот Потусторонний, о котором ты упоминал. Мне как-то непо себе.

Я промолчал. Потому что и мне было как-то не по себе.

— Ты думаешь, есть шанс, что он может вернуться?

— Такой шанс есть всегда, — ответил я. — Не побоюсьпоказаться высокопарным и скажу, что Потусторонний может прийти к каждому изнас. Потому что все мы — мешки с костями. А Потусторонний… Фрэнк, Потустороннийхочет получить то, что в мешке.

Он обдумал мои слова, заглянул в стакан и допил немногиекапли, что еще оставались на дне.

— У тебя есть еще один вопрос?

— Да, — кивнул он. — Ты начал писать?

* * *

Несколько минут спустя я поднялся наверх, проверил, спит лиКи, почистил зубы и забрался в кровать. Я лежал и смотрел в окно, на снег,поблескивающий под бледной луной.

«Ты начал писать?»

Нет. Если не считать довольно-таки длинного эссе о том, какя провел лето, которое, возможно, я когда-нибудь покажу Кире, я ничего ненаписал. Я знал, что Гарольд нервничает, и полагал, что рано или поздно мнепридется позвонить ему и сказать то, о чем он, должно быть, догадывается:машина, которая так размеренно работала, остановилась. Не сломалась, мемуары-тоя написал на одном дыхании, но тем не менее остановилась. В баке есть бензин,свечи искрят, аккумулятор заряжен, а вот движения нет. Так что я накрыл еетентом. Она очень хорошо служила мне, и я не хочу, чтобы она запылилась.

Одна из причин — смерть Мэтти. Как-то осенью мне пришламысль о том, что в двух моих книгах есть схожие эпизоды, да и вообще впроизведениях масс-культуры очень уж живописуется смерть. Перед тобой возникаетморальная дилемма, которую ты не можешь разрешить? Главный герой испытываетсексуальное влечение к женщине, которая слишком молода для него? Нужно что-томенять? Проще простого. «Когда сюжет начинает буксовать, пригласите человека спистолетом», — говорил Раймонд Чандлер. Часто того же принципа придерживается игосударство.

Убийство — худший вид порнографии, убийство — крайнеесредство, предел. И я уверен, что даже выдуманные убийства следует восприниматьсерьезно. Может, это еще одна идея из тех, что пришли ко мне прошедшим летом.Может, я это осознал, когда Мэтти билась в моих руках, истекая кровью, зовядочь. И меня мутит от мысли о том, что я мог описать такую жуткую смерть вкниге.

А может, я сожалею о том, что мне не удалось побыть подольшес Мэтти.

Я помню, как говорил Кире, что оставлять любовные письма —идея не из лучших. При этом я подумал, но не сказал, почему: чтобы они неявлялись тебе, словно призраки. Но призраки все равно являлись мне… Я больше нехотел плодить новых призраков и по своей воле закрыл свою книгу грез. Думаю, ямог бы полить эти грезы щелоком, но вот тут я удержал свою руку.

Я увидел то, чего не ожидал увидеть, ощущал то, чего неожидал ощутить, — но все это не идет ни в какое сравнение с теми чувствами, чтоя испытываю по отношению к ребенку, который спит сейчас в комнате напротив. Онатеперь моя маленькая птичка, а я — ее большой защитник. А все остальное —ерунда.

Томас Харди[144], который вроде бы сказал, что самыйблестяще выписанный книжный персонаж — не, более чем мешок с костями, пересталписать, закончив роман «Джуд Незаметный», перестал писать прозу, хотя находилсяв расцвете сил и таланта. Еще лет двадцать он писал стихи, а когда кто-тоспросил его, почему он более не пишет романов, Харди ответил, что до сих пор непонимает, почему так долго их писал. В ретроспективе написание романов —глупость, добавил он. Бессмыслица.

Я точно знаю, что он хотел этим сказать. В том временномдиапазоне, что лежит между настоящим и тем отдаленным моментом, когдаПотусторонний вспомнит обо мне и решит, что пора возвращаться, следует уделитьпобольше внимания более серьезным и интересным, в сравнении с погоней затенями, делам. Думаю, я мог бы вновь вслушиваться, как гремят цепями за стеной«Дома призраков», но не испытываю ни малейшего желания. Призраками я сыт погорло. Лучше я постараюсь представить себе, а что бы подумала Мэтти о Бартлебииз рассказа Мелвилла.

Я отложил свое перо. И пока не намерен прикасаться к нему.

Сентер Лоувер, штат Мэн

15 мая 1997 г. — 6 февраля 1998 г.