Читать книгу "Книги крови. I–III - Клайв Баркер"

– Тебе не разрешали уходить, – рявкнул белый громила, пальцы с обгрызенными ногтями вцепились в предплечье Гэвина.

– Хорошая попытка, – Преториус улыбнулся, направляясь к своим псам и запыхавшемуся зайцу, и едва заметно кивнул второму громиле: – Кристиан.

Кристиан ударил Гэвина по почкам. Тот, изрыгая проклятия, согнулся пополам.

Кристиан буркнул: «Туда», Преториус сказал: «Скорее», и они вдруг потащили Гэвина с освещенной улицы в переулок. Рубашка и куртка порвались, дорогие ботинки загребали грязь. Наконец, его, стонущего, поставили на ноги. В переулке было темно, глаза Преториуса, казалось, висели в воздухе.

– И вот мы снова встретились, – произнес сутенер. – Счастлив, как никогда.

– Я… не трогал его, – выдохнул Гэвин.

Безымянный подручный, тот, который не Кристиан, толкнул Гэвина к стене. Гэвин поскользнулся на грязной земле и попытался устоять, только вот ноги стали ватными. Как и его самолюбие. Не время притворяться храбрецом. Он будет умолять, ползать на коленях и лизать им подошвы, лишь бы они перестали. Что угодно, лишь бы ему лицо не испортили.

А это занятие было у Преториуса любимым, по крайней мере, так говорили на улицах. Он обладал редким даром – мог безнадежно искалечить любого тремя взмахами бритвы, и тогда жертва уносила свои губы в кармане на память.

Гэвин оступился, упал и зашлепал ладонями по мокрой земле. Что-то мягкое и гнилое выскользнуло у него из-под руки.

Не-Кристиан обменялся ухмылкой с Преториусом и спросил:

– Ну, разве он не очаровашка?

Сутенер хрустел орехом:

– Мне кажется, этот парень наконец-то нашел свое место в жизни.

– Я его не трогал, – взмолился Гэвин.

Ему оставалось только отрицать и отрицать. Без конца. Даже когда дело станет совсем безнадежным.

– А, по-моему, ты виновен, – ответил Не-Кристиан.

– Пожалуйста.

– Мне бы очень хотелось поскорее покончить с этим, – сказал Преториус, взглянув на часы. – У меня назначены встречи, людям нужны удовольствия.

Гэвин смотрел на своих мучителей. Освещенная фонарями улица была в двадцати пяти ярдах от него. Если бы он смог прорваться через оцепление из трех фигур…

– Позволь мне поправить твое лицо. Небольшое преступление против моды.

Преториус держал в руке нож. Не-Кристиан достал из кармана мяч на веревке. Мяч суют в рот, веревку обматывают вокруг головы, и вы не закричите, даже если от этого будет зависеть ваша жизнь. Вот он, нужный момент.

Вперед!

Гэвин сорвался с места, как спринтер со старта, но его подошвы заскользили на помоях, и он потерял равновесие. Вместо того чтобы рвануть к свободе и безопасности, он споткнулся и упал на Кристиана, а тот опрокинулся на спину.

Мгновение напряженной схватки, и вот уже Преториус вскочил на ноги и, лично запачкав руки о «белый мусор», поставил его на ноги.

– Не уйдешь, мразь, – выдохнул он, прижимая лезвие к подбородку Гэвина.

Без лишних разговоров сутенер начал резать там, где кость выступала отчетливее. Слишком разгоряченный, чтобы тревожиться о том, заткнули говнюка кляпом или нет, он ножом обводил подбородок по контуру. Кровь хлынула Гэвину на шею, он взвыл, но его крики оборвались, как только чьи-то толстые пальцы крепко сжали ему язык.

Пульс стучал в висках. Перед Гэвином одно за другим распахивались и распахивались окна, а он падал сквозь них в забытье.

Лучше умереть. Лучше умереть. Если ему изуродуют лицо, то лучше смерть.

Затем он как будто снова закричал, правда, не понимая, что звуки застревают в горле. Гэвин попытался сосредоточиться и понял, что слышит не свой вопль, а Преториуса.

Язык отпустили, и на Гэвина накатила тошнота. Он отшатнулся от мешанины дерущихся фигур, его рвало. Какой-то незнакомец – или незнакомцы – вмешался во всю эту историю и не дал его покалечить. На земле валялось тело. Не-Кристиан. С открытыми глазами. Мертвый. Боже, ради него кто-то убил человека. Ради него.

Гэвин осторожно коснулся лица. Глубокий порез шел от середины подбородка до самого уха. Плохо дело, но Преториус по своей привычке оставил «сладкое» напоследок, и его остановили раньше, чем он порвал Гэвину ноздри или отрезал губы. Шрам на челюсти – это не красиво, но и не катастрофа.

Кто-то, пошатываясь, отделился от драки и двинулся к нему. Это был Преториус. Из глаз его лились слезы, огромные, как мячики для гольфа.

Позади к улице ковылял Кристиан с бессильно повисшими вдоль тела руками. Но сутенер не пошел следом за ним. Почему бы?

Рот Преториуса приоткрылся, на нижней губе повисла длинная поблескивающая нитка слюны.

– Помоги, – взмолился он, словно его жизнь принадлежала Гэвину.

Огромная ладонь поднялась, точно пытаясь выжать из воздуха хоть каплю милосердия, но вместо этого из-за его плеча появилась чья-то рука и вонзила какой-то массивный клинок прямо в рот чернокожему сутенеру. Тот заклокотал, горло пыталось приспособиться к ширине лезвия, и тут нападавший рванул клинок вверх и на себя, удерживая Преториуса за шею, чтобы тот не рухнул от силы удара. Испуганное лицо распалось надвое. Наружу вырвалось облако жара и обдало Гэвина.

Оружие с глухим лязгом упало на землю. Это оказался короткий меч с широким лезвием. Гэвин снова взглянул на мертвеца.

Преториус стоял прямо лишь благодаря руке палача. Голова сутенера, истекая кровью, скатилась с плеч, палач принял это за сигнал и аккуратно бросил тело к ногам Гэвина. И, когда преграда между ними исчезла, тот, наконец, встретился лицом к лицу со своим спасителем.

Гэвину понадобилась лишь секунда, чтобы узнать эти грубые черты – распахнутые, безжизненные глаза, кривой рот и уши, похожие на ручки кувшина. Это была статуя Рейнольдса. Она ухмыльнулась, показав зубы. Слишком мелкие для головы такого размера. Молочные. Им еще только предстояло смениться на коренные. Хотя, в целом, истукан стал выглядеть лучше, это было заметно даже в полумраке переулка. Брови как будто сделались гуще, а лицо пропорциональнее. Все еще раскрашенная кукла, но у нее уже появились цели.

Статуя неуклюже поклонилась, ее суставы отчетливо заскрипели, и на Гэвина нахлынуло ощущение нелепости, абсолютной нелепости всей этой ситуации. Оно кланяется, черт подери. Улыбается. Убивает. Но не может же оно быть живым? «Потом я и сам себе не поверю», – подумал Гэвин. Потом он найдет тысячу причин отвергнуть реальность того, что видел собственными глазами. Будет винить мозги, которым не хватало воздуха, растерянность, панику. Так или иначе, он убедит себя в том, это была фантастическая галлюцинация, и все станет как раньше.

Если, конечно, жизнь его продлится дольше нескольких минут.

Галлюцинация протянула руку и легонько коснулась челюсти Гэвина. Грубо вырезанные пальцы провели по краям нанесенной Преториусом раны. На мизинце блеснуло кольцо, точно такое же, какое было у Гэвина.