Читать книгу "История как проблема логики. Часть 1. Материалы - Густав Шпет"

Вместе с оживлением интереса во вторую половину XVIII века к философии Лейбница вольфианство теряет свой по преимуществу школьный характер, идеи лейбнице-вольфовской философии выступают в более подвижных и живых формах, и благотворное влияние их на осознание исторической методологии начинает сказываться все яснее. Появляется целый ряд опытов, начиная с Изелина, философской истории с разных «точек зрения», и методологические проблемы все более приковывают к себе внимание историков и философов. Интересен в особенности Вегелин с его размышлениями по поводу философии истории, где новые методологические идеи находят более осязательные и конкретные применения. Но исключительное значение не только для философии истории, но и для методологии должно признать за «Идеями» Гердера.

Зачисление Гердера в ряды противников рационализма и сторонников так называемой «философии чувства», хотя и оправдывает некоторые историко-философские схемы, но само не оправдывается существом дела. В существенном Гердер скорее продолжатель дела рационалистов, последователь не только Лейбница, но и Спинозы. Методологически наиболее ценным у Гердера является стремление видеть в истории закономерность того же порядка и значения, что и в природе; для него исторический процесс прежде всего есть «продолжение» природного процесса. Ratio рационалистов приобретает здесь конкретную форму разумности как «гуманности», истинным носителем которой является коллективный предмет, человеческий род. Настаивая на причинной определяемости исторического процесса и отводя, следовательно, причинному объяснению первенствующее значение, Гердер не отрицает целесообразности в историческом развитии, и следовательно, методологического значения телеологии. Но он решительный противник понимания цели как извне предложенного к осуществлению «плана», который будто бы выполняется человечеством в его историческом развитии. В этом смысле Гердер прежде всего горячо восстает против Канта с его пониманием исторического процесса, как политического процесса, выполняющего космополитические задачи «вечного мира». Методологически кантовская позиция не может быть оправдана, так как его отнесение истории к области «практического разума» не только тем самым наперед лишает историю теоретического основания, но и вносит в нее методологически недопустимые, посторонние для логической конструкции науки этические и прагматические оценки. Здесь Кант – не шаг вперед в методологии истории, а шаг назад – к прагматической истории. Теоретический же идеал науки, по Канту, как идеал математического естествознания, грозит новым отрицанием научности истории с ее единичным и конкретным предметом, как впоследствии это и обнаружилось, например, у Шопенгауэра. В целом одним из главных источников как вообще философских, так и методологических неудач Канта, является полная утеря им лейбнице-вольфовского ratio, и искажение, таким образом, самого рационализма путем низведения его на степень отвлеченно-рассудочных и формально-логических схоластических построений; кантовское понимание рационализма после Канта становится под его авторитетом господствующим и в высшей степени затрудняющим правильное понимание отношений в сфере философской мысли.

Новый шаг вперед делает Шеллинг, которого нужно рассматривать как философа, преодолевающего кантовский критицизм, но и как продолжателя Гердера и рационалистов. Его статья «Возможна ли философия истории?» показательна своим отрицательным ответом на этот вопрос, так как по смыслу аргументации Шеллинга тем самым утверждается возможность эмпирической научной истории со специфическим предметом и со специфическими логическими задачами его изображения. Шеллинг – новая эпоха в осознании исторической методологии, так как он открыл новую задачу логической обработки предмета истории, показав, что «человеческий род» как предмет не «высшая ступень», как думала философская история и как думал еще Гердер, и не предмет «практического разума» с его оценками и чисто регулятивными функциями, но и не предмет «механизма», а совершенно sui generis предмет «прогресса», определяемого не по его «ценности», а по конститутивно-разумным принципам; т. е., следовательно, как и у Гердера, по своей сущности природа и история выступают все-таки в своем внутреннем единстве, но в силу новых более углубленных методологических мотивов.

Комментарий

Текст печатается по личному экземпляру Г. Г. Шпета первого издания (1916), хранящемуся в личном архиве его дочери М. Г. Шторх. В настоящем издании авторские рукописные дополнения, исправления и заметки на полях включены в текст в качестве подстрочных постраничных примечаний (под звездочками), кроме пометок и дополнений Шпета к примечаниям, которые даны как их продолжение в фигурных скобках.

Авторская пунктуация, орфография (в том числе написание иностранных фамилий) и оформление библиографических ссылок приближены к современным; сохранено авторское написание слова «тожество» «построяемый» и др., а также авторское употребление интонационных тире и тире в значении абзаца, также сохранены пунктуационные знаки перед цифрами «1», «2», «3» и т. д., употребляемыми в значении «во-первых», «во-вторых», «в-третьих» и т. д. Все скобки, кроме угловых, принадлежат Шпету. Сокращения в тексте и в библиографических ссылках, а также в заметках на полях раскрыты без специальных указаний.

Цитаты, приведенные в тексте Шпета, сверены по источникам и атрибутированы. Несмысловые (технические) ошибки цитирования, неточности в указании страниц источников и прочие технические неточности исправлены без специальных указаний.

Особенность книги Шпета в том, что ее текст имеет в определенном смысле структуру исторического и методологического комментария. Шпет приводит пространные цитаты из работ философов XVIII века, фиксирует годы жизни, поэтому перед комментатором стояла задача создать своего рода комментарий комментария, т. е. выявить взаимосвязи идейного фундамента «Истории как проблемы логики» с интеллектуальными пассажами других работ и эпистолярного наследия Шпета, вписывая, таким образом, «Историю как проблему логики» в общую систему уже вышедших в данном издании десяти томов. Поэтому комментарий содержит много перекрестных отсылок к предыдущим томам.

Комментарий – это текст особого рода. Он никогда не может быть закончен, он требует постоянного расширения и углубления. Я пыталась как можно более отчетливо реконструировать контекст, в котором формировались «мысль и слово» Густава Шпета. Поэтому комментарий содержит не только ссылки на старинные издания, но, что для реконструкции интеллектуального контекста принципиально, обширные цитаты. Работа может быть продолжена.

Выражаю сердечную благодарность за неоценимую помощь в работе над комментарием и переводом с немецкого – Виталию Львовичу Махлину; за перевод с французского – Наталии Сергеевне Автономовой; за переводы с греческого и латыни – Надежде Николаевне Трубниковой, Вячеславу Ивановичу Коцюбе и Марии Анатольевне Солоповой.

Татьяна Щедрина

* * *

Впервые опубликовано: Шпет Г. Г. История как проблема логики. Критические и методологические исследования. Ч. I. Материалы. М.: Т-во типографии А. И. Мамонтова, 1916. Главы вторая и третья впервые опубликованы отдельно: Шпет Г. Г. К истории рационализма XVIII века (отрывок) // ВФП. № 126. М., 1915. С. 1–61; Шпет Г. Г. Первый опыт логики исторических наук (К истории рационализма XVIII века) // ВФП. № 128. М., 1915. С. 378–438.