Читать книгу "Звездоплаватели - Георгий Мартынов"

Внезапный старт застал экипаж врасплох. Люди упали там, где их застал сигнал тревоги. Ощущение повышенной тяжести показало им, что корабль находится в полёте не как реактивный самолёт, а как ракета. Было ясно, что он покидает Венеру, но, кроме Пайчадзе, никто не понимал причины. Четверо лежали на полу выходной камеры, вернее на боковой стенке, ставшей полом, трое — в обсерватории.

Белопольский, очевидно, находился на пульте. Не ожидая выполнения своей же собственной команды, он начал ускоряющий полёт. Только очень серьёзная причина могла заставить его это сделать.

Люди лежали, стараясь не шевелиться, терпеливо ожидая, когда прекратится работа двигателей и они смогут пройти на пульт и узнать, что случилось.

Тридцать три минуты томились они полной неизвестностью, но никому не пришла в голову правильная догадка. Каждый делал самые невероятные предположения и сам же отвергал их как совершенно нереальные.

А когда появилась невесомость и они поняли, что звездолёт летит в пространстве на полной скорости, раздался одновременно заданный вопрос, обращённый друг к другу:

— А как же Мельников и Второв?

Двое членов экипажа как будто остались на Венере. У Андреева мелькнула мысль, что Белопольский сошёл с ума. Но только он успел это подумать, из репродуктора раздался голос командира звездолёта:

— Арсен, к телескопу! Топорков — к локаторам! Во что бы то ни стало найти корабль!

И тогда все поняли, что означал слышанный ими свист. Звездолёт Фаэтона улетел с Венеры. В нём улетели неизвестно куда Мельников и Второв.

Как это могло случиться?.. Почему заработали двигатели кольцевого корабля?..

И нарушавший все правила молниеносный старт получил объяснение — «СССР-КС3» ринулся в погоню за космическим кораблём фаэтонцев. Если удастся быстро нагнать его, Мельников и Второв могут быть спасены. Но с какой скоростью летит этот корабль? Этого никто не мог знать.

Белопольский сидел в кресле у пульта. Казалось, он внимательно наблюдал за показаниями приборов, как всегда спокойно ведя корабль. Но Зайцев, «войдя» в рубку, в первую секунду не узнал своего командира. Перед ним был дряхлый старик. Не верилось, что это тот самый человек, которого он видел всего полчаса назад.

Белопольский повернул голову и посмотрел на инженера. Слёзы бежали по его щекам, но он даже не пытался скрыть их.

— Что мне делать, Константин Васильевич? — спросил он. — Никто, кроме меня, не сможет довести корабль до Земли. А я… не смею вернуться.

Столько отчаяния было в этом голосе, что Зайцев почувствовал, как у него сжалось сердце от нестерпимой жалости.

— Вас никто ни в чём не упрекнёт, — сказал он как мог мягко.

— Ни в чём?.. О нет, я виноват! Нельзя было пускать их на этот проклятый корабль!

— Если кто-нибудь виноват, то только они сами. Они стали жертвами собственной неосторожности.

— Жертвами? — Белопольский вздрогнул. — Да, вы правы! Они погибли. Где это кольцо?! — вскричал он, протягивая обе руки к экрану. — Куда оно улетело? Что если сейчас мы летим в противоположную сторону?

— Может быть, удастся его обнаружить. Не отчаивайтесь!

Белопольский сжал голову руками:

— Нет! Мы его не найдём. Это невозможно! Не надо было улетать с Венеры. Ещё одна ошибка, последняя. Четыре жертвы! Четыре жертвы в одном рейсе!..

Зайцев видел, что автопилот не включён. Но может ли Константин Евгеньевич вести корабль в таком состоянии? Инженер вышел, чтобы позвать Андреева.

— Белопольский выглядит невменяемым, — сказал он доктору.

— Сильнейшее нервное потрясение, — ответил Андреев. — Ничего удивительного. Я пройду к нему, а вы пока не входите. Жаль, что Арсен Георгиевич не может покинуть обсерваторию.

И три часа, не теряя надежды, искали в просторах звёздного мира исчезнувший звездолёт. Тщетно! Его нигде не было!

Куда улетел он, никем не управляемый, не руководимый разумом человека? Где и когда закончит он свой последний полёт? Куда доставит безжизненные тела двух человек, унесённых им? Может быть, прямо в огненные объятия Солнца!..

«А что если они успели выйти из корабля, — невольно думал каждый член экипажа «СССР-КС3». — Что если наш поспешный отлёт погубил их, вместо того чтобы спасти?»

Но никто не осмелился высказать эту страшную мысль.

Белопольский почти не покидал пульта. Дни, а часто и ночи, он просиживал в кресле, безучастный и равнодушный ко всему.

— Я доведу корабль до ракетодрома, — сказал он как-то Арсену Георгиевичу.

Все были уверены, что эти простые и естественные слова таят в себе зловещий смысл.

Белопольский знал, что не переживёт всего, что случилось, как он думал, по его вине. Разве не он увлёк Баландина к озеру? Разве не он послал на смерть Мельникова и Второва?.. Его надломленные силы поддерживало только сознание долга перед семью людьми, жизнь и смерть которых зависела от него.

— За ним надо внимательно наблюдать, — говорил Пайчадзе. — Особенно в момент финиша. А когда мы сдадим его с рук на руки Камову, всё будет в порядке. Сергей Александрович сумеет вернуть его к жизни.

В ОБЪЯТИЯ СОЛНЦА!

Первое, что бросилось в глаза обоим звездоплавателям, когда уже знакомым путём они проникли в гранёный шар центра звездолёта, была темнота. Голубое пламя в каменной чаше — могиле последнего фаэтонца погасло.

— Очевидно, — сказал Второв, — проникновение наружного воздуха прекратило реакцию. Пламя горело, пока находилось в наглухо запертом помещении.

— Очевидно, — согласился Мельников.

Они отошли от наружного пятиугольника, и он тотчас же затянулся металлом и исчез. Но внутренняя дверь продолжала быть невидимой. Явление, происшедшее в первый их приход, не повторилось.

— Автомат перестал работать, — сказал Борис Николаевич. — Он был настроен на один раз. Теперь мы должны сами открыть дверь.

Оба хорошо помнили указания фаэтонцев, данные ими с помощью «киносеанса», и при свете своих прожекторов легко нашли кнопку.

Хотя они видели «таяние» металла уже несколько раз, всё же оба затаили дыхание, когда непонятное явление снова произошло перед ними. Открылся проход в радиальную трубу.

Но не только двери изменили своё «поведение». Люди поняли, что неизвестная им автоматика стала работать как-то иначе, когда прошли внутрь трубы и её стенки не стали прозрачными, как это случилось в первый раз.

— Досадно, — сказал Второв. — Мне очень хотелось увидеть ещё раз этот фокус.

Едва он произнёс последнее слово, его желание осуществилось: металлическая труба стала прозрачной.

Мельников нахмурился.

— Мне это очень не нравится, — сказал он. — Замедление говорит о том, что механизмы корабля начинают отказывать. Они сработали хорошо только один раз. Может случиться, что они совсем перестанут работать.