Читать книгу "Петербургские женщины XIX века - Елена Первушина"

«Площадка была рассчитана на сто двадцать пять детей от трех до семи-восьми лет, но их пришло до ста пятидесяти! — писала Ю. И. Фаусек. — Возраст был самый разнообразный: кроме означенного возраста пришли дети и старше — десяти, двенадцати и даже четырнадцати лет; среди этих старших было несколько мальчиков, но большинство девочек-„нянек“, принесших на руках своих годовалых братишек и сестренок. Когда мы пытались им отказывать, аргументируя отказ тем, что площадка назначена для маленьких, девочки настойчиво утверждали, что „на руках у нас ведь маленькие“, а что „сами мы не будем вам и маленьким мешать“. Мальчики же возражали: „Нам надоело по улицам бегать“ или: „Что же, по-вашему, нам лучше на улице собак бить?“ — и не уходили. Пришлось соглашаться с подобного рода аргументами и принимать всех…

Няньки усаживали своих младенцев в уголочек на пол, положив перед ними брусок с цилиндрическими вкладками или кубики, или же, держа на одном колене малыша, хватались за различные предметы материала, орудуя с ними с глубоким интересом. Вначале дети беспорядочно кидались от одного предмета к другому, но, при осторожной помощи руководительниц, скоро каждый углубился в то, что всего более его интересовало.

Когда я показала им ящик с цветными табличками, восторгу не было конца — как со стороны девочек, так и со стороны мальчиков. Ящик был один и в то время уже очень дорогой, и потому я не могла предоставить его в полное распоряжение этих маленьких грязнулей (настоящего умывания мы не могли наладить; дети едва могли ополоснуть руки, часто без мыла). Я давала ящик детям только в своем присутствии. Через две-три недели эти дети сделали поразительные успехи в смысле распознавания цветов, что особенно ярко сказалось на рисовании, когда они стали осмысленно и обдуманно выбирать цветные карандаши для раскрашивания картинок».

На приусадебном участке для детей разбили индивидуальные грядки.

«Дети ухаживали за ними самым тщательным образом; были такие, которые, придя с утра, не входили в класс, а оставались у своих грядок, проводя часами время в немом созерцании. Были случаи, что некоторые приносили где-то выкопанное растеньице и пересаживали его на свою грядку. Один большой уже двенадцатилетний мальчик притащил как-то откуда-то добытый им высокий подсолнечник с корнями и посадил его на своей грядке. Восторгу его не было конца, когда подсолнечник прижился и продолжал расти. Часто можно было видеть его стоящим рядом со своим питомцем и радующимся его быстрому росту. Некоторые мальчики не хотели уходить домой, чтобы остаться на ночь караулить свои грядки. „А то кто-нибудь испортит, мы ж работали!“ — говорили они. У них уже зародилось чувство бережливости и уважения к труду. Дети с такой любовью относились к растениям, жизни которых они способствовали своим трудом и заботами, что, когда у них вырастала редиска или салат, они, сами вечно голодные, не хотели их срывать для еды, им жаль было с ними расставаться».

Площадка продолжала свою работу и после Октябрьской революции. Осенью 1918 года на Петроградской стороне сотрудницы площадки открыли детский дом по системе Монтессори на пятьдесят детей.

* * *

На каникулах «педагогички» (как их называли) ездили с преподавателями на экскурсии в Москву, Великий Новогород, Киев, Псков, Суздаль, Владимир, посещали монастыри, останавливались на жительство в женских обителях. Вместе с педагогом Н. М. Каринским работали в деревнях над записью диалектов и говоров. Во внеурочное время работали кружки русского языка, математический, исторический, литературный, психолого-педагогический. Успешно окончившие институт получали право на преподавание во всех классах женских гимназий. Получившие же по одному из предметов четверку не могли преподавать его в старших классах.

При институте работали касса взаимопомощи, обеспечивающая нуждающихся студенток учебниками, билетами в театр, на концерты, дешевыми комнатами; бюро труда, подыскивавшее для девушек летние «кондиции» — уроки в семьях, которые проводили лето на дачах или в своих имениях; общество вспомоществования, устраивавшее заболевших в лучшие клиники Петербурга. Деньги собирали, устраивая публичные лекции, благотворительные лотереи, ежегодные благотворительные концерты-балы, на которых выступали лучшие артисты Петербурга, певцы, музыканты, чтецы-декламаторы.

Годы существования института пришлись на революционный подъем в России, и будущие педагоги не остались равнодушны к политическим событиям в стране.

В 1905 году студентки, несмотря на противодействие профессуры, присоединились к всероссийской студенческой забастовке, вызванной реакцией на Кровавое воскресенье. После окончания забастовки девушки обратились к администрации института, требуя права на созыв собраний, устройства в институте общественной читальни и воскресной школы для детей и работающих женщин, введения в учебные курсы социальных наук и государственного права. Эти требования были удовлетворены частично: в 1906 году начали работу читальня и воскресная школа. Тем не менее студентки, работавшие в ней, считались неблагонадежными: их предпочитали не оставлять в Петербурге, а отправлять на работу в провинцию; была лишена дипломов группа студенток 4-го курса, отказавшихся во время педагогической практики вести уроки Закона Божьего.

В 1910 году делегация студенток ездила в Ясную Поляну возложить цветы к гробу Л. Н. Толстого. В 1914 году в институте выступали крестьянские поэты Сергей Есенин и Николай Клюев, а в 1916-м — Александр Блок.

В августе-сентябре 1914 года при институте был создан лазарет, принявший за первый год существования 366 раненых солдат. Студентки прошли медицинскую подготовку на краткосрочных сестринских курсах, круглосуточно дежурили в палатах, помогали при перевязках и по уходу за ранеными, изготавливали мази, микстуры, капли, порошки, в аптеке на базе химической лаборатории стерилизовали перевязочные материалы, проводили рентгенологические исследования. Для выздоравливающих было организовано обучение грамоте, беглому чтению, каллиграфии, арифметике, русской истории, иностранным языкам, ручному труду — шитью туфель, приготовлению конвертов, выпиливанию, сапожному мастерству и др. Для чтения солдат были подготовлены более тысячи книг, устраивались лекции в сопровождении «волшебного фонаря», концерты, экскурсии по городу, посещения соборов и Зимнего дворца.

* * *

В 1898 году Прасковья Наумовна Ариян, выпускница физико-математического факультета Бестужевских курсов, выступила во «Взаимном благотворительном обществе» с предложением об устройстве чертежных курсов для женщин. Однако необходимые средства удалось собрать только семь лет спустя.

Весной 1905 года в Санкт-Петербурге возникло «Общество изыскания средств для технического образования женщин», которому было разрешено открыть женские политехнические курсы с инженерно-строительным и электрохимическим отделениями, по программе высших учебных заведений, с 4-летним курсом на каждом отделении. С 1915 года курсы были преобразованы в Женский политехнический институт, состоящий из четырех отделений: архитектурного, инженерно-строительного, химического и электромеханического.

Программа включала в себя элементарную и высшую математику, начертательную геометрию, теоретическую механику, геодезию, физику, неорганическую химию, прикладную механику, сопротивление материалов, статику сооружений, строительные материалы, строительные работы, домовую канализацию и водоснабжение, строительное законодательство, архитектуру общую и специальную, архитектурные формы, ордера, историю изобразительного искусства, эстетику, архитектурное черчение, рисование, акварель, конструктивные чертежи, составление шаблонов, композицию и декоративное искусство, моделирование, лепку, проектирование, гигиену человека и общественную, геологию, политическую экономию, философию, французский, немецкий, английский языки.