Читать книгу "История запорожских казаков. Военные походы запорожцев. 1686–1734. Том 3 - Дмитрий Яворницкий"

В начале апреля граф Вейсбах донес русским резидентам в Константинополе, Неплюеву и Вишнякову, о том, что запорожцы отказались повиноваться крымскому хану и перешли на урочище Базавлук и что для предотвращения прихода со стороны татар к русским границам он распорядился сделать нападение на басурман в тыл от линии.

Русские резиденты, получив такое донесение, сообщили о взятых против татар мерах, умолчав, впрочем, о переходе из Крыма в Россию запорожцев, цесарскому резиденту и послам английскому, «дабы сие под рукою внушить, чтоб Порта не имела никакого резона нарекать нам на разрыв, когда что от татар начнется». Твердая решимость со стороны запорожцев навсегда покинуть владения Крыма вполне совпадала со взглядами Неплюева, и он в новом донесении императрице опять высказывался за принятие их под протекцию России. «Ибо извольте-то в действе увидеть, что Порта будет их оружием себе покорять, когда они впредь на всегдашния времена к высокой вашего императорского величества протекции кредиту иметь не будут, но еще и украинские то с сожалением примут, что так запорожцы обнадежены и оставлены найдутся, возмня ханскую протекцию сильнее; а ежели же у вашего императорского величества с турками до войны не дойдет, а запорожцы до негоциации внутрь вашего величества границ ретируются, то можно их содержать, и Порте нарекать резона не будет, яко в ответ ей много законной правды употребить найдем, а ежели же она Ныне к нам отзовется, то мы до указа вашего императорского величества в генеральных терминах неведением отговариваться будем»[912].

После таких донесений послано было из Петербурга в Константинополь апреля 26-го дня через киевского рейтара поручика Наковальнина обширное наставление о том, что отвечать Порте на случай запроса с ее стороны о переходе запорожских казаков к российским границам. Наставления эти были таковы.

1. Хотя запорожцы, как самой Порте известно, издревле подданные русских царей, единого с ними христианского закона, родились все в Малой России, где их отцы и сродники и поныне живут, но жили они в Сечи, перебегая из Малой России в различное время по своему давнему обыкновению самовольно, и иные, пробыв в Сечи несколько времени, снова в Малую Россию, то есть в свое отечество, возвращались. Несмотря на то, когда они, при учинении последнего вечного мира с Портой, сами добровольно в крымской стороне остались, то русские государи в них никогда не вступались, когда Кош свой они имели за русской границей, где сами иметь хотели, и в то дело русское правительство мешаться считало для себя неприличным.

2. Русские государи к себе их не призывали и не призывают и теперь, хотя запорожцы перешли с своего Коша на новый Кош, но русской государыне до того дела нет, так как новый Кош не в русских границах обретается и, насколько государыня уведомлена о том, запорожцы перешли на то место, где они издревле всегда свое жилище и пребывание имели, а потому чинить им препятствие в том не находится причины никакой.

3. Ввиду того что крымский хан, противно вольности и обыкновению казаков, хотел насильно переселить их из Сечи к самому Крыму с намерением разобрать их по рукам, самого кошевого со всеми знатными куренными атаманами силою к себе в аманаты взять и насильно гетманом над ними явного изменника Орлика поставить, то запорожцы, как народ вольный, не допуская себя до последней погибели, принуждены были, ради своего спасения, на другое место перейти. И за то крымский хан должен подлежать нареканию, потому что такими поступками своими он к отчаянию запорожцев привел, а натурально, что всяк, видя перед собой последнюю погибель свою, старается от оной себя спасти.

4. А что запорожцы, будучи издревле русскими подданными и имея в Малой России своих родственников и свойственников, отказали хану идти войной против русской государыни и против русских войск, то это также вполне натурально: ведь сами же запорожцы легко могут рассудить, что, выступив против русских войной, они выступят против собственных родственников и свойственников, в русской державе обретающихся, и потому если запорожцы не хотят идти войной против своего отечества, то русской императрице пенять на них за то неприлично.

5. Если крымский хан, которому «накрепко и ненарушимо» нужно было соблюдать между обеими державами вечный мир, несмотря на то, «неприятельские и мирнонарушительные свои намерения в действо производить хочет», то и русской императрице, в противность хану, нужно брать надлежащие меры для учинення отпора.

6. Впрочем, русская императрица и до последнего времени к тем запорожцам не имеет никакого отношения; запорожцы сами, ради одного своего спасения, перешли из прежнего своего Коша на новый и поселились в турецких же, а не русских границах, и если крымский хан оставит их «при прежних обыкновениях» и не будет принуждать к войне против России, то они снова могут в крымскую протекцию вернуться, и императрица не станет себе присвоять их.

7. Но если крымский хан не оставит своего намерения всеконечно погублять их и приневоливать к войне против России и оные запорожцы к русской императрице, как к природной своей государыне, прибегать станут, то императрица по закону христианскому тех запорожцев, как христиан и единоверцев, считает отгонять от себя неприличным и натурально не станет принуждать их к тому, чтобы они, совместно с крымским ханом, выступали врагами Русского государства.

8. Если же хан станет жить в покое и мира не нарушит, то все минует, и обе империи, а также и все запорожцы по-прежнему останутся в покое.

9. Русская императрица тех запорожцев до последнего времени не принимала и принять не хотела, и если бы то учинилось и императрица позволила бы им иметь жилище в русских границах, то это «ни в какую противность принято быть не может», потому что самой Порте известно, каким образом русские изменники Дондук Омбо с товарищами, хотя они и идолопоклонники и не единоверцы туркам, приняты крымским ханом в протекцию, доныне в его области находятся и на русские области, без всякого препятствия со стороны Порты, чинили нападения и чинить продолжают. Тем менее станет решимости у русской императрицы отгонять от себя таких людей, которые и по рождению, и по христианскому закону могут называться своими.

«А все то можете заключить тем, что надлежит хана крымского унимать и оного к содержанию покоя принуждать, тогда и все склонно между обоими империями происходить будет. Можете еще Порте о запорожцах и сие объявить, что все они до единого уроженные в нашей империи и перебегая живут там в Сечи из давних лет без жон холостые, и так ежели б повсевремянно туда оных бегущих из нашего подданства не прибавлялось, то они, запорожцы, давно все перевелись, понеже плодиться им в Сече не от кого»[913].

О переходе запорожцев из-под власти Крыма под власть России турецкая Порта узнала по донесению хана. Донося о том падишаху, крымский хан сообщал, что хотя запорожцы и покинули свои прежние займища, но из турецких границ еще не вышли.

На основании этого донесения крымскому хану послан был приказ убедить запорожцев вернуться к прежней протекции Крыма; в случае же с их стороны сопротивления хан должен смирить их оружием, как людей в его земле живущих. В столице султана все были в то время того мнения, что хотя запорожцы и покинули свои жилища при устье речки Каменки, но все-таки сели на землях, принадлежавших Крыму, а следовательно, и Турции. «И ежели, – писал по этому поводу русский резидент Неплюев графу Вейсбаху в Киев, – у нас с Портою дойдет до разрыва, тогда невозможно тех запорожцев в турецкой земле в протекции ея императорского величества содержать: как мне здесь слышно, что Базов луг[914] место туркам принадлежащее, понеже вашему сиятельству известно, что хотя в трактат с Портою глухо стоит, но в инструмент разграничения 1714 года явно и ясно границы описаны и все земли к крымской стороне от тех границ турецкими именованы без изъятия, и ежели они, запорожцы, ретируются внутрь ея императорского величества границ, тогда их и во время мира принять свободно можно и Порте в ответ показанные мне от вашего сиятельства резоны довольны будут»[915].