Читать книгу "Русь Домосковская. История Российская во всей ее полноте - Василий Татищев"

486е. Здесь апостольское правило откуда взял, неизвестно, ибо мы никаких их несомненных правил, кроме показанных в Деяниях, не видим. Но во оных ничего о середе и пятнице не упомянуто.

486ж. Прежде рассудить слова Христовы к апостолам: «Идите, научите все народы уча их соблюдать всё, что Я повелел вам»; и Павла святого: «Даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» и пр., а не просто всего у патриарха слушать и повиноваться.

487. Первая княгиня Юриева была половецкая, а о ее кончине и о втором браке великого князя не показано. По сему видится, что вторая супруга греческая принцесса была и, по изгнании от пасынка, с детьми в Грецию поехала и, скорее всего, там скончалась, ибо детей только возвращение указано.

488. Великий град не есть настоящее имя, но из их языка переведенное Боогард, т. е. главный град, и от того их болгары именовали, сами же звались билиры, Карпеин, гл. 4. Рубрик, в гл. 7, в Великой Болгарии счисляет народы: монселы, ныне мокшане, мордвасы, паскатиры, керсисы, может, у русских киргизы; в гл. 16 мордву именует мердасы, мерквасы, мердвасы и мардесы, иногда сарацины, но оное имеет в виду их веру сарацинскую или магометанскую; гл. 22, паскатиров или баскатиров и болгар волжских сказывает языка одного с венграми, и славян дунайских болгар от сих же произошедшими; гл. 23, почитает их бывшими гораздо сильнее татар, но сие, может, разумеет о народах сарматских гунах, кимбрах и готах, а также славянских народов времен нашествия и победы до самой Франции. И что все оные из сих мест исходили, есть без сомнения, ныне же за настоящие остатки болгар чуваша, черемиса, мордва и мокшане счесться могут. Что же касается болгар дунайских, то довольно доказательно, что они с казарами вместе были. Славяне же в древности жили около Каспийского моря, оттуда перешла некая часть к сим болгарам, с ними вместе обитая, сами болгары именовались. И тем именем в совокуплении снова с казарами к Днепру и на Дунай перешли, где до сих пор знаемы. И сие тем более вероятно, что по обычаю своему, и города строя, прежними своими жилищами именовали, как здесь на Волге был Бряхимов, а на Дунае у них Брагилов. И хотя в Никоновском манускрипте сей на Каме положен, но в прочих ни в одном месте его не показано. А кроме того думается, что он был при устье Суры, ибо тут старинный город был, где Василь сначала был построен, а по сему и другим походам к нему, видится, выше Суры. Волжских же болгар после разорения от татар имя совсем угасло. Сии волжские болгары веру имели брахманов, потом магометанскую. Язык имели сарматский, с билирами, мордвою, паскатирами, половцами и аланами один. О победе сей Андреевой во всех виденных мною манускриптах согласно указано, но месяца и числа не упомянуто. В Прологе, августа 1, что того числа Мануил император сарацинов победил, и ради того празднество уставленно. В Минеях прибавлено, что Эммануил, по союзу с Андреем, оба в один день победы получили. О победе Мануила над сарацинами и в европейских историях находится, но месяца и числа не указано. Готфрид в Хронике указывает 1176-й, а Бароний в 1144-м, и о силе креста, о чем августа в 1 день празднуют, воспоминает.

489. Бряхимов град по обстоятельствам, видится, был, где после построен Васильгород, и был при реке Суре, где немалое древнее городище видимо. В Никоновском неправильно указан при реке Каме, ибо он точно выше Великого града во всех походах упоминается.

490. Здесь сказывает поставление Илии и после произведение его в архиепископы, а кончины не упомянул; сложено же сие несмышленым новгородцем во время Иоанна Великого для устрашения его от похода на Новгород. Историк в приход войск Андреевых сказывает быть Иоанну, что Дмитрий, в Минеях соглашась с этим, берет оба сии имена за единое, одно за мирское, другое за монашеское.

491. В Никоновском переправлено: Пришел Андроник, брат царя Мануила Комнина. Но он есть сын старшего брата Мануйлова Исака, и после него, малолетнего сына его Алексия II-го задавив, сам престол занял.

Из черновых примечаний:

491а. Епископ галицкий был епархии русской. От истории ж польской явно, что после присвоения Польшей епископ Червонной Руси архиепископом Львовским, а за принятие веры папежской сенатором сделан.

492. Сей был первый в Руси архиепископ. Что же он требовал власть над епископами, оное по древнему учреждению первого собора Никейского, когда выше архиепископа не было, и оных определено было четыре. Сие же князь великий не учинил для резона политического. Прежде же архиепископов во всем христианстве Константином Великим учинено было только 3, как например н. 175 и 382. Наши же архиепископы так как над епископами никакого преимущества, кроме председания, не имели, то их столько умножилось, что, наконец, едва не все архиепископами именованы, а епископов осталось только 2 или 3. И ныне у нас архиепископы никакой власти над епископами не имеют.

493. Сей поход на князей полоцких находится в одном Голицынском, но тут конец утрачен и на стороне того же писца рукою отмечено: «здесь утрачено».

494. Мнение пострижением грехи очистить, а не покаянием и благодатию Господа спасение приобрести, тогда еще не было так вкоренено, как после, когда все князи и другие пред смертию постригались. Духовник же сей, видимо, был человек разумный и закон Божий ему правильно толковал.

495. Тиун, звание судей, долго в Руси употреблялось, так как в Судебнике царя Иоанна II, а потом в его и сына указах упоминаемо, но из какого оно языка, не знаю.

23. Великий князь Мстислав II Малой Руси, сын Изяслава II

6676 (1168). Василько Ярополчич. Союз князей против Мстислава. Берест , Дрогичин. Микулин. Мстислав Всеволодович. Владимира Мстиславовича беспокойство. Мстислава IIумеренность. Отпущение Владимиру. Владимир снова зло начинает. Рагуил. Бояр совет умный. Ростовец. Владимир обманулся. Радимичи. Владимир нигде не принят. Глухов. Княгиня Мстислава из Киева. После смерти Ростислава князи, бывшие в Киеве, Владимир Мстиславич, Рюрик и Давид Ростиславичи, посовещавшись, положили престол отдать Мстиславу Изяславичу не как старейшему, но как храбрейшему и сильнейшему, послали к нему звать его на престол от себя послов и знатных киевлян, а также черные клобуки отдельно от себя. Мстиславич, стрый Мстиславов, со Владимиром Андреевичем и Яронем плакал. И послал в Киев наперед Владислава Ворославича к Васильку Ярополчичу, племяннику своему, велел ему быть и управлять в Киеве до своего прибытия и судейство послал. Тогда Владимир Мстиславич, стрый Мстиславов, со Владимиром Андреевичем и Ярослав Изяславич, брат Мстислава, Рюрик и Давид Ростиславичи учинили между собою союз, что взять им у Мстислава области по их воли, как они расписали, а именно: Владимиру Мстиславичу Поросье и Торческий со всею областью, Андреевичу Берест и Дрогичин, Ярославу Владимир и Луцк с областями, и в том между собою тайно клятвою утвердились. О чем уведав, доброжелательные Мстиславу киевляне дали знать Васильку и Владиславу. Василько разведав о том подлинно, что уже и войска к сопротивлению готовят, послал немедленно ко Мстиславу с сим известием. Мстислав, слыша такой беспорядок, послал к Ярославу галицкому, а также к польскому и Святославу Всеволодичу черниговскому с братом, объявив им о неправом предприятии князей оных, и звал их к Киеву с войсками. Потому немедленно пришли к нему Ярослава галицкого пять полков и поляков некоторое количество, с которыми он, совокупившись, пошел к Киеву. И в пути пришел к нему у Микулина Мстислав Всеволодич, а также берендичи и торки. А Владимир Мстиславич пошел из Триполя к Вышгороду с женою и детьми, туда же и мать его, княгиня Мстислава, из Киева выехала. Ярополкович же с берендичами догнал Владимира на Желани и хотел на него наступать; но берендичи, льстя обоим, биться не хотели, только шли за ним до Всеволодского монастыря и тут возвратились, а Ярополк въехал в город. На следующее утро пришел Мстислав близ Киева и, выстроив полки, пошел Василевскою дорогою. И когда пришел к Олеговой могиле, встретили его все киевляне, которых он милостиво приняв, вошел в Киев. И созвав князей, бывших в Киеве, и вельмож киевских, учинил с ними обо всем распорядок, пресекая распри, умышленные ими. И в тот же день пошел к Вышгороду, послав берендичей пред собою. Которые, придя, сожгли дом тысяцкого Давида Радилова и других 7 домов. А Мстислав, придя, стал по горе от бора, поставив пехоту по валу. И был бой у берендичей со Владимиром, где с обоих сторон побито несколько знатных мужей. Сие было в пяток, а в субботу начали биться всеми полками, приезжая к городу. Но Ростиславичи, видя, что им нет пользы в сей войне, уговорили Владимира просить о мире. И обменявшись сообщениями между собою, умирились в воскресенье мая 18 дня, отдав Владимиру Триполь с прежнею областию, а Ростиславичам из-за любви, как племянникам, дал Вышгород. И в понедельник 19 числа Мстислав вошел в Киев и сел на престоле отца и дедов своих. Стрыя же своего Владимира Мстиславича довольно всем наделил и снова в Триполь на владение прежнее отпустил. Но Владимир хотя сам о себе знал, что он к правлению великому не способен, но завистью разжжен был, а к тому другими побуждаем, стал мыслить, как бы Мстислава престола лишить и себе большее владение, нежели управить может, получить. Тогда был при нем боярин Давида Ростиславича Василь Анастасиевич. И уведав о замысле Владимировом, объявил о том князю своему Давиду, советуя ему, чтоб оное беспокойство пресечь. Давид же немедленно объявил то племяннику своему Мстиславу Изяславичу, а Владимир, уведав, что его замыслы Мстиславу известны учинились, желая лестию то закрыть, сам в Киев ко Мстиславу приехал и стал в том оправдаться. Мстислав, не желая то явно учинить и стрыя своего пред народом обесчестить, не сказав ему ничего, поехал немедленно в Печерский монастырь, якобы для моления, куда и Владимир с ним поехал. Приехавши же в монастырь, велел Владимиру идти в келию эконома, а сам пошел во игуменскую и послал к нему бояр своих двух (496) говорить: «Почто он приехал незваным и не объявил, для какой нужды едет, как есть обычай». Владимир же, ведая вину свою, послал ко Мстиславу дядьку своего говорить: «Слышу я, что злые люди клевещут тебе на меня дела такие, о которых я никогда не мыслил». На что Мстислав отвечал, что ему сказывал племянник Давид Ростиславич, который сам ему объявить может, от кого и как слышал. И послали оба от себя бояр к Давиду в Вышгород спросить. А Давид прислал Василька, от которого он слышал, и с ним прислал Радила тысяцкого и Василия Волковича. Между тем Мстислав, оставив Владимира в монастыре, сам отъехал в Киев. И черех три дня снова приехал в монастырь, где его ожидали Давидовы бояре. Тогда Владимир прислал ко Мстиславу на суд Рагуила и Михаила, и стали оные спорить. Но Василь поставил себе свидетеля Давида Боринича. Владимир, видя, что невозможно оправдаться, кроме клятвы, просил, чтоб от него в том клятву взять, что он невинен. А Мстислав, не зная кому верить и боясь, чтоб невинно стрыя своего не обидеть и в стыд не ввести, положил оное на суд божеский. Призвав Владимира, при боярах его и своих немногих говорил ему: «Брат и стрый, ты ко мне недавно крест целовал и еще у тебя уста не обсохли. Сие одно есть утверждение между нами по обычаю и уставу отцов и дедов наших. Ныне же, как ты говоришь, что не удумывал на меня и не ищешь мне никоего зла, я тебе оставляю и впредь сего не воспомяну, если что иное от тебя не явится». И, взяв от него клятву, отпустил его в Котельницу. Но Владимир Мстиславич, освободясь из рук, вскоре все свое слезное прошение и клятвенное обещание забыл, начал посылать к торкам и берендичам, подговаривая их на Мстислава, ведая в них недоброжелательных Тягровичей, Чеймана да братьев его Тошмана и Маначука, с которыми имел пересылку. И они сказали, чтоб он совокупился с братиею всеми князями на Мстислава. Тогда и они обещались все к нему прийти. Владимир, обрадовавшись сему бездельному обещанию, послал к боярам своим Рагуилу Добрыничу, Михаилу и Давиду, объявляя им о сем и свое намерение. Но те, как мужи умные, видя, что начинает дело непристойное, сильно его отговаривали и сами с ним идти отказались, приказав ему сказать: «Ты, князь, положил намерение и объявляешь нам, чего мы не ведали и тебе о том советовать не можем, ведая, что ты племяннику своему недавно в прежнем замысле клятвою очистился и обещал ему никогда против него зла не мыслить, из-за чего он тебя простил. А ныне снова зачинаешь дело непристойное и скорее себе, нежели ему, вредное, ибо великое княжение хотя получить бы не трудно, но содержать и управить в десять раз труднее, ибо не только один Киев, но всю оного область и всех князей в добром порядке и управлении иметь и во всем быть осторожным, чего в тебе и на малом княжении не достает. И потому не советуем на дело соваться, которого придется вскоре со стыдом лишиться». Владимир, озлобясь на сих своих советников старых, воззрев на имевшихся возле него дворян, сказал: «Сии будут у меня бояре и советники». И послав к берендичам, согласился с ними. Потом и сам с малым его войском приехал к ним ниже Ростовца. Берендичи, видя его в малолюдстве одного, а других князей с ним никого, а также и знатных его мужей не было, сказали ему: «Ты уверял нас, что братья твои князи русские все, Владимир Андреевич, Ярослав, Рюрик, Давид, с тобою согласны. Но ныне видим тебя одного и без бояр твоих. Почто нас прельстил и в такое бедственное дело привел? Нам лучше совать чужую голову, а не свою». И поехали прочь. Владимир стал их бранить, что они его на сие дело прельстили и не хотят своего слова и обещания держаться. А те, осердясь, стали в него и его людей стрелы пускать и ударили его двумя стрелами. Он же, видя сие, сказал: «Не дай Боже язычникам нехристианам верить. Ныне я уже пропал душою и лишаюсь всего имения своего». И с тем побежал, а из людей его некоторое количество побили, иных захватили, мало из них ушло. Владимир побежал ко Владимиру Андреевичу, но тот, не желая вражды из-за него со Мстиславом иметь, велел мост развести и во град его не пустил. Он же поворотился на радимичей и поехал в Суздаль к Андрею Юриевичу. Великий же князь Андрей, уведав обо всем том, не желая ради него со Мстиславом вражды иметь, послал к нему навстречу, велел сказать, чтоб он ехал к отчичу своему Глебу рязанскому (497), обещав его снабдить потребным. И поехал Владимир в Рязань, а жену покинул в Глухове у Всеволодовой княгини. Мстислав же, великий князь, о неправости стрыя своего Владимира писал ко всем князям и мать его из Киева выслал, велел идти в Городок, а оттуда куда хочет, только б в Киеве для смущения людей не была, сказав ей: «Не могу с тобою в одном граде жить, так как сын твой, преступая клятву, ищет мне вред учинить». Потому отъехала она в Чернигов ко Святославу Всеволодичу.