Читать книгу "Хороший немец - Джозеф Кэнон"

Она покачала головой.

— Нет, — сказала она медленно. — Просто мальчик с фотографии.

Они с минуту смотрели друг на друга, потом Джейк наклонился вперед и, не обращая внимания на бумаги, положил ладонь на ее руку.

Лина улыбнулась, перевернула его руку и провела по ладони пальцем.

— Такая линия. У мужчины.

— А вы прекрасная пара, — сказал Шеффер, стоя в дверях с Эрихом. — Я привел мальчугана обратно. — Он пошел через комнату к ним, ведя за собой мальчика. — А вы хитрая, да? — сказал он Лине, протягивая руку. — Я заберу их.

— Они не ваши. И не Эмиля, — ответила Лина.

— Они принадлежат правительству Соединенных Штатов. — Он показал жестом «дайте сюда». — Спасибо, что избавили меня от очередных поисков. Я на это и рассчитывал. — Он взялся за край пачки. — Это приказ. — Он смотрел на нее в упор, пока она не отпустила бумаги.

— Вы думаете, что делаете? — сказал Джейк.

— А вы думаете, что делаете? Это собственность правительства. Осторожней, а то нарветесь на неприятности.

— Документы будут у Тайтеля.

— Я избавлю вас от лишней беготни. — Перебирая листы, он стал просматривать документы. — Заметок по ракетам нет, насколько я понимаю. Не хотите пояснить?

— Отчеты из Нордхаузена, — сказал Джейк. — Факты и цифры из лагерей. Подробности рабского труда. То, что было известно ученым. Куча интересных подробностей. Смотрите дальше — там полно ваших друзей.

— Это еще надо доказать. И вы считаете, что это может слегка осложнить им жизнь?

— Это может сделать их военными преступниками.

Шеффер оторвал взгляд от документов.

— Знаете, ваша беда в том, что ведете не ту войну. Все еще сражаетесь до последнего патрона.

— Они одна шайка, — упрямо сказал Джейк.

— Гейсмар, сколько можно вам повторять? Меня это не волнует.

— А должно волновать, — сказала Лина. — Они убивали людей.

— Приятно слышать это от немки. Как вы думаете, кто их убивал? Или вы хотите, чтобы ваш муж понес наказание? Удобно.

— Перестаньте разговаривать с ней в таком тоне, — сказал Джейк, пытаясь встать. И поморщился, когда Шеффер толкнул его обратно.

— Следите лучше за своим плечом. Ну у нас и ситуация. Какой же вы геморрой!

— Я вам устрою еще больший геморрой, если эти документы не получит Тайтель. Даже Рон не зарубит эту историю.

— Это какую же?

— О конгрессмене, пытающемся провезти нацистов в Штаты.

— Ему это не понравится.

— Или о парнях из технической контрразведки, которые играют в прятки с русскими. У меня есть, о чем писать. Но можно все уладить по уму. Вы помогаете военной администрации выполнить то, что она, как утверждает, пытается сделать, — отдать этих ублюдков под суд. Тогда это будет материал о суде. На этот раз главный герой — вы.

— Позвольте мне кое-что объяснить вам, — сказал Шеффер. — Просто и ясно. Посмотрите на эту страну. Эти ученые — единственная репарация, которую мы, кажется, получим. И мы их не упустим. Они нужны нам.

— Чтобы воевать с русскими.

— Да, воевать с русскими. Вам следует определиться, на чьей вы стороне.

— И лагеря уже никого не интересуют?

— Мне будет плевать, даже если они трахнут мадам Рузвельт. Они нам нужны. Понятно?

— Если Тайтель не получит эти документы, я опубликую материал. Учтите, я это сделаю.

— Не думаю.

Шеффер взял тонкую пачку за края и, не успел Джейк даже шевельнуться, разорвал бумаги.

— Не надо, — сказал Джейк, пытаясь подняться. От каждого разорванного документа он вздрагивал, как от острой боли в плече. Еще один лист — Джейк лишь привстал из кресла, затем упал обратно, беспомощно наблюдая, как документы превращаются в клочки бумаги. — Ублюдок. — Последний документ разорван.

Шеффер сделал шаг к окну и выбросил их наружу. Крупные клочки бумаги зависли в воздухе, затем, подхваченные ветром, полетели через сад — не маленькие; того же размера, завороженно наблюдая, подумал Джейк, что и банкноты, которые в вихре танца носились над газоном Цецилиенхофа.

— Как я говорил, — сказал, поворачиваясь, Шеффер, — не ту войну ведете. Эта закончилась.

Джейк наблюдал, как он прошел мимо Лины и Эриха, который стоял, широко раскрыв глаза, понимая, что все — капут.

— Такое чувство, что я и вас подвел, — сказал Джейк Берни. — Вы тут самое заинтересованное лицо, полагаю.

Они пришли на квартиру Гюнтера, чтобы забрать персилшайны, и обнаружили, что в квартире уже кто-то похозяйничал, пакеты разбросаны, пол усеян разорванными коробками.

— Присоединяйтесь к толпе. Меня все подводят, — сказал Берни слегка ворчливо, но не сердито. — Боже, вы только взгляните. Как быстро распространяются слухи. Замечали, что всегда сначала исчезает спиртное? А потом кофе. — Он поднял с пола папки и стал их складывать. — Только не слишком себя изводите, ладно? По крайней мере, я знаю, что искать. Тут больше, чем у меня было до этого. Улик по всей Германии еще полно — часть из них все еще может лечь на мой стол.

— Вы никогда их не достанете, — угрюмо сказал Джейк.

— Тогда достанем кого-нибудь другого, — сказал Берни, просматривая ящик стола. — Дефицита в них не будет.

— Но разве вас это не задевает?

— Задевает меня? — Он повернулся к Джейку. Плечи обмякли. — Я вам вот что скажу. Я приехал сюда, полагая, что действительно буду заниматься чем-то важным. Правосудием. А чем все закончилось? Я оказался где-то на задворках. Каждый урвал свое. «Нам со всем этим не справиться». Накормите людей — они голодают. Запустите производство на заводах Круппа, откройте шахты. Евреи? Да, это было ужасно, верно, а что мы будем делать зимой, если не получим уголь от русских? Замерзать? У всех свои приоритеты. Только евреи никого не интересуют. С этим мы разберемся позже. Если время будет. Ну потеряю я несколько ученых? Я еще не разобрался с лагерными охранниками.

— Мелкая рыбешка.

— Но не для тех, кого они убивали. — Он помолчал. — Послушайте, мне тоже это не нравится. Но так обстоят дела. Вы рассчитываете совершить что-то из ряда вон выходящее, приезжаете сюда — и только разгребаете завалы. Безо всяких приоритетов. Так что делаешь то, что можешь.

— Ну да, понимаю, по очереди. Око за око.

Берни взглянул на него:

— Для меня это несколько ветхозаветно. Тут нет никакого воздаяния. Да и как за это наказать?

— Тогда к чему вообще суетиться?

— Так мы устанавливаем факты. Во время каждого суда. Вот что происходило. Теперь мы знаем. Затем другой суд. Я окружной прокурор, вот и все. Я довожу дела до суда.